Алан Савадж - Последний знаменный
— Мне уже не терпится отправиться в путь, — призналась она ему. — Это будет как второй медовый месяц.
Они сидели за обедом в последний вечер перед отплытием. Сунь, как всегда, присоединился к ним.
— Поверьте мне, — проговорил он, — на этот раз победа будет за нами. Как только я доберусь до моих войск и моих генералов... там, кстати, Чан Кайши. Ты помнишь Чана, Баррингтон?
— Да, Чана помню, — ответил Роберт.
— Он рожден, чтобы стать солдатом, — сказал Сунь. — Возможно, даже великим. Все, что ему нужно, — это деньги и материальные ресурсы для ведения войны... — Он сделал паузу.
— Я не могу помочь тебе в этом, Сунь, — понял его Роберт. — Даже если бы и хотел. В Европе, находящейся накануне взрыва, никто не продаст оружия за пределы континента.
— Оружие для продажи всегда найдется, — возразил Сунь. — При наличии желающих заплатить за него. У нас есть фонды, Баррингтон, все, что нам нужно... — Он замолчал и прислушался к шуму, внезапно возникшему около дома.
Роберт положил на стол салфетку и встал, повернувшись лицом к двери. Вошел Линь Бан, выглядевший крайне встревоженным.
— Наместник, хозяин, — запинаясь, произнес он, — с солдатами.
— Скорее, — приказал Роберт, — поднимись наверх, Сунь.
Сунь некоторое время колебался, потом, двинулся к двери, но было уже поздно. Двери распахнулись, и Линь Бан был оттеснен в сторону. Новый наместник — один из генералов Юаня по имени Юнь Личжоу — появился в дверном проеме, по бокам от него стояли шесть гвардейцев и капитан.
— Я сам пришел, Баррингтон, — сказал Юнь Личжоу. — Не двигайтесь, доктор Сунь. Мне приказано схватить вас мертвым или живым.
Сунь оставался там, где был застигнут непрошенными визитерами. Моника тоже поднялась и прижала салфетку к горлу. Юнь прошел в комнату, его люди встали вдоль стен; капитан остался в дверях рядом с Линь Баном.
— Несколько дней назад мне сообщили, что доктор Сунь в Шанхае, — сказал Юнь. Но поскольку мне также сообщили, что он получил убежище в этом доме, Баррингтон, я счел необходимым предварительно уведомить вышестоящие эшелоны власти и телеграфировал президенту, испрашивая указаний. Ты знаешь, каким был его ответ? Он приказал мне взять вас, вашу жену и доктора Суня под строжайший арест и направить под конвоем в Пекин, где вас допросят, чтобы установить факт измены.
Роберт услышал, как Моника резко вдохнула воздух. Сунь молчал, он смотрел на Роберта. Так же, как и Моника. Они оба полностью надеялись на него, на его мужество, решительность человека действия и... безжалостность. Монике, должно быть, вспомнилось, как он убивал «Боксеров». Но тогда с ним был Чжоу Лидин.
— Однако, — продолжил Юнь, — поскольку вы относитесь к числу наиболее известных граждан Китая, Баррингтон, последним представителем давнего и славного торгового дома страны, мне не хотелось бы видеть вас и... — он бросил взгляд на Монику, неподвижно стоящую У стола, — вашу жену на улице в цепях, подвергающихся издевательству толпы. Поэтому я жду вашего согласия отправиться со мной без промедления.
— Нам даже не позволяется взять с собой смену белья? — спросил Роберт.
— Мои люди возьмут для вас одежду, — ответил Юнь и мрачно усмехнулся, — вам не потребуются изысканные туалеты там, куда вы направляетесь. Мы выходим немедленно. — Говоря, он прохаживался по комнате, и Роберт прекрасно понимал, что если действовать, то сейчас или никогда. Как только его выведут из дома и поместят на казенное судно, все будет кончено! Он не мог себе представить, что Юань собирается подвергнуть его публичному суду. Он, Сунь и Моника умрут по пути в Тяньцзинь, и смерть эта будет мучительной.
Он больше не колебался. Юнь находился на расстоянии броска. На столе стояло блюдо с нарезанной свининой и возле него — нож. Роберт одним мощным движением схватил Юня за руку, развернул его спиной к себе. В то же мгновение у него в руке оказался острый, как бритва, столовый нож, и Баррингтон приставил его к горлу наместника.
Юнь издал булькающий звук. Он был одновременно и напуган и возмущен. Конвойные подняли винтовки, но не решались стрелять, опасаясь попасть в своего начальника. Моника за спиной Суня бросилась в соседнюю комнату, где хранилось оружие. Доктора Суня толкнули в сторону, и он остался стоять напротив внутренней двери.
К Юню наконец вернулся дар речи.
— Вы с ума сошли? — прорычал он.
— Почти, — ответил Роберт. — Прикажи своим людям положить оружие на пол. Медленно и аккуратно.
— Никогда!
— Тогда ты умрешь.
— Тебя ждет «смерть от тысячи порезов», — рычал Юнь. — Ты и твоя жена будете висеть на одной плахе лицом к лицу.
— Но ты этого не увидишь, — пообещал ему Роберт. Он услышал за спиной движение и понял, что вернулась Моника. Он надавил лезвием ножа на пульсирующую плоть Юня. — Ну что ж, если это то, что тебе хочется...
Юнь открыл рот, и струйка крови стекла с руки Роберта.
— Опустите винтовки, — простонал он.
Конвойные выполнили приказ, капитан тоже сложил оружие.
— Собери оружие, Сунь, — приказал Роберт. Тот собрал винтовки солдат и взял револьвер капитана.
Моника прошла в комнату — в руках у нее было два револьвера. Роберту это напомнило бегство из дома Чжан Цзиня четырнадцать лет назад. Интересно, помнит ли Моника, подумалось ему. Однако сейчас все оборачивалось куда опасней, и не только потому, что они стали старше на четырнадцать лет.
— Моника, — обратился он к жене. — Ступай и позаботься о том, чтобы ни один из слуг не покинул дома. Собери их всех в кладовой и никого не выпускай. Стреляй в любого, кто осмелится не повиноваться.
Моника сглотнула, но кивнула и покинула комнату, подталкивая Линь Бана перед собой.
— Я прикрою, Сунь, — распорядился Роберт, — а ты свяжи им руки. Используй их пояса.
— Было бы спокойней перебить их, — заметал Сунь.
— Я знаю. Но убийство — не наше дело, не так ли?
Сунь связал солдатам руки за спиной, затем то же сделал и с Юнем, который продолжал пожирать их ненавидящими глазами.
— Они освободятся через полчаса, — предупредил Сунь.
— Даже раньше, я полагаю.
Роберт вышел из комнаты туда, где Моника спорила с обескураженными слугами, впервые видящими свою госпожу в таком состоянии.
— Спускайтесь в подвал, — приказал он. — Отведи Юня и его людей вниз, Сунь, — крикнул он доктору. — Теперь слушай меня, Юнь, — сказал он наместнику, когда все были собраны. — Я запру вас. Не беспокойся, скоро сюда придут люди.
— Ты на самом деле надеешься сбежать от меня? — удивился Юнь. — Я знаю все о сампане, который тебя дожидается. Вас перехватят на реке.
— Тогда тебе не о чем беспокоиться, не так ли? — Роберт закрыл дверь и задвинул засовы. Сунь и Моника наблюдали за ним, по их лицам было видно, что они в растерянности.
— Моника, — обратился к жене Роберт, — иди наверх и переоденься в дорожное платье. Собери небольшую сумку.
— У нас есть на это время?
Он усмехнулся:
— Все время этого мира скоро будет нашим. Иди! — Он подождал, пока она выйдет из комнаты. — Теперь, Сунь, помоги мне.
Он пошел вместе с доктором в кладовую, где находилось несколько канистр с керосином для ламп.
— Ты хочешь уничтожить свой собственный дом? Этот прекрасный дом?
— Дом можно отстроить заново. Людей — не вернешь.
— Я не пойму. Ты не позволил мне убить солдат или наместника, а сам собираешься заживо сжечь их?
— Они не погибнут. Этот подвал специально сконструирован моим дедом во время тайпинского восстания и может выдержать пожар. Возможно, им будет немного жарко.
— Но тогда ты — как там говорят у вас в Англии? — сожжешь все мосты. С Домом Баррингтонов будет покончено.
— Если победит твоя революция, доктор, то — нет. Если же тебе ничего не удастся, то мосты все равно сожжены. Действуй!
Они свалили несколько кресел и диванов на лестницу в подвал и полили их керосином, затем разлили керосин по всему дому, намочив ковры и края штор.
К этому времени вернулась Моника в платье для верховой езды и с двумя сумками.
— Я собрала кое-что и для тебя... — Она уставилась на погром. — Что, ради Бога, здесь происходит... и что это за запах?
— Керосин, — объяснил он ей.
— Но... Боже мой!
— Ты можешь начать планировать наш новый дом, — пообещал Роберт жене.
В этот момент послышался стук в дверь подвала, и он пошел вниз.
— Еще один звук, — крикнул он через дверь, — и я пошлю вам пару пуль.
Разумеется, никакая пуля не могла пробить огнестойкую дверь, но люди за ней не знали этого. Роберт и Сунь пошли на конюшню и оседлали лошадей, затем к ним присоединилась Моника. Как только все было готово, Роберт вернулся в дом и подошел к сложенной кучей мебели. Секунду он стоял, глядя на нее, затем обвел взглядом дом. Этот дом построил его дед для отдыха на берегу моря, когда семья жила в Нанкине, и он стал семейным домом, когда тайпины овладели Нанкином в 1853 году. С годами дом расстраивался во всех направлениях и превратился в родовое поместье Баррингтонов. Роберт родился здесь и надеялся здесь же умереть, на старости лет. Ну что ж, подумал он, это чуть было только что не случилось.
