Тейлор Колдуэлл - Монгол
— Это всего лишь мираж, но давай последуем за ним и посмотрим, что нас ждет.
Воины неловко рассмеялись. Темуджин пришпорил коня и с диким хриплым возгласом помчался к Озеру. Остальные последовали за ним тоже с дикими криками, размахивая копьями, будто они преследовали врага. Через миг за ним последовал Джамуха.
Озеро расстилалось перед ними, неподвижное и загадочное, но по мере того, как они к нему приближались, оно отодвигалось все дальше и дальше. Всадники доехали до места, где были залежи буры, белые и ядовитые, и они, размолотые копытами коней, поднялись в воздух облаками сухой удушающей пыли. Страшное таинственное Озеро отходило все дальше и дальше в пустыню.
Быстро наступали сумерки, и Озеро стало невидимым — перед ними расстилались бесконечные пурпурные тени, игравшие в полумраке подобно струям воды. Небо приобрело отсвет аметиста и поднялся резкий холодный ветер, проносившийся над бескрайними просторами степей, подобно отдаленным звукам грома. Холмов не стало видно, и кроме пурпурного света и бесконечных просторов мертвой земли больше ничего не было.
Темуджин захохотал и, задыхаясь, натянул поводья, остальные воины последовали его примеру. Все переглядывались. Позади воинов Темуджин увидел печального Джамуху.
— Отправляемся, — улыбаясь приказал Темуджин. — Нам нужно где-то встать лагерем на ночь.
Луна поднялась над западными возвышениями холмов, и вскоре земля и небеса были залиты молочно-серебристым светом. Ветер все крепчал, и воинам пришлось остановиться на ночлег у подножий беловатых холмов.
Ночью Темуджин и Джамуха не спали рядом. Так еще не случалось никогда, до конца поездки они не разговаривали.
Глава 7
Джамухе не нравился сын Темуджина — Джучи, потому что тот слишком напоминал Борте капризными красными губами и мрачным взглядом серых глаз. Он также был нахальным, упрямым и легко злился. Несмотря на сомнительное происхождение, он, казалось, был любимцем Темуджина, потому что не испытывал страха и был красивым мальчиком. Еще когда Джучи был совсем малышом, он любил скакать на необъезженных конях — управлялся с ними, проявляя жестокость в обращении.
Одинокий Джамуха подумывал о том, чтобы уехать из орды, но ничего для этого не предпринимал. Он любил троих младших детей своего анды — Чутаги, Оготая и малыша Тюли,[12] которого Борте еще кормила грудью. Эти четверо мальчишек были сыновьями Борте, а к сыновьям Темуджина от других жен — прелестных турецких, найменских, меркитских и уйгурских женщин — он относился равнодушно, но достаточно доброжелательно, а обожал только детей от Борте. Он боготворил Тюли, потому что у малыша были ярко-рыжие волосы и звонкий веселый смех.
Именно Джамуха научил Чутаги и Оготая кататься на баране, крепко вцепившись в грязную шерсть маленькими цепкими пальчиками. Он любил наблюдать за мальчишками, когда они бок о бок скакали на баранах и оглашали воздух громкими криками. Джамуха грустно улыбался, вспоминая дни, когда они с Темуджином развлекались именно так и хохотали, глядя друг на друга, и все между ними было просто и ясно. Именно Джамуха научил мальчишек странным песням и честной борьбе и метанию копья в цель. Иногда он раздумывал над тем, отчего Борте, его непримиримый враг, позволяла детям проводить с ним так много времени. Ему не было известно, что так приказал Темуджин.
Иногда Джамуха катал Тюли на плечах, двое мальчишек шли с ним рядом, и он заводил их в воду и учил плавать. У Джамухи не было женщин и, конечно, не было детей; у него сладко замирало сердце, когда его касались ручки детей его анды, а их блестящие глаза сверкали от восхищения, когда он учил их чему-то. Он рассказывал мальчишкам занятные истории и даже давал советы, которые им могли бы пригодиться через много лет. Чутаги и Оготай внимательно его слушали — Джамуха был андой их любимого отца, но они часто не понимали его речей.
Тюли пускал пузыри, сидя на руках Джамухи, и радостно тыкал пальчиками в глаза и уши Джамухи, звонко хохотал, когда тот нежно прикусывал его пальцы и грозно рычал…
Кюрелену было грустно все это видеть, и как-то он сказал Джамухе:
— Ты уже немолод. Почему бы тебе не жениться и не завести собственных детей?
Джамуха ему тоскливо ответил:
— Я не могу жениться и не могу растить детей; вот когда я убегу и стану свободным, тогда в душе моей воцарится мир, и у меня будут жена и дети.
Кюрелен рассказал обо всем Темуджину. Он заметил, что он не разговаривал с Джамухой в течение длительного времени и они избегали друг друга. Джамуху теперь никогда не приглашали на советы тарханов, орхонов и командиров, и он больше не присутствовал на пирах. Хуже того, когда остальные отправлялись на битву или занимались грабежом, он постыдно оставался дома. О нем все позабыли. Только Кюрелен видел на его лице грусть и страдание, когда Джамуха на расстоянии наблюдал за Темуджином. Только Кюрелен понимал, что Джамуха никогда не был трусом. Кюрелен опасался того времени, когда, потеряв терпение, Джамуха начнет действовать.
Поэтому Кюрелен обратился к Темуджину:
— Ты очень жестоко и беспощадно относишься к Джамухе, а ведь он всегда был с тобой честен, никогда тебе не лгал и не льстил ради собственной выгоды, не пресмыкался перед тобой. Не думаю, чтобы ты его ненавидел, хотя, возможно, тебе это сейчас так кажется. Отпусти его.
Темуджин помрачнел и отвернулся от Кюрелена, а потом сказал:
— Отпустить? Но куда он отправится?
— Пусть он возвратится к народу своей матери — к найменам. Под твоим знаменем находится их огромное племя, и они тебе преданы. Он станет твоим нокудом и командиром этого племени.
Темуджин фыркнул:
— И чтобы он им проповедовал свои идеи и предательство?
— Он никогда не станет их учить предательству. Племя это очень спокойное и в основном состоит из скотоводов, эти люди — мирные и послушные. Джамухе будет с ними легко. Дай ему возможность нормально пожить. Его единственное преступление перед тобой состоит в том, что он тебя любит так, как никто на свете тебя не любит.
— Он безнадежный дурак! — возмущенно воскликнул Темуджин. Лицо у него потемнело, но Кюрелен различил на нем боль и сомнения.
— Темуджин, Джамуха никогда не был глупцом! Просто его мысли отличаются от твоих, и он нам не навредит, если останется среди найменов. Отпусти его! Тебе известно, какой он храбрец. Если он тебе понадобится, то с радостью отзовется на твой призыв.
Темуджин ничего не обещал Кюрелену. Прошло много времени, и старик решил, что племянник позабыл об их разговоре.
Тем временем тысячи разных кланов стремились под знамена Темуджина. Теперь во всем Гоби с его влиянием и силой, пожалуй, мог поспорить только Тогрул-хан. Благодаря его покровительству караваны в великом множестве шагали по охраняемым Темуджином путям, и его богатство множилось день ото дня. Его имя служило паролем в пустынях, и каждый караван привозил Темуджину любезные письма от Тогрул-хана. Темуджин приказывал, чтобы ему читали письма, а потом с проклятием плевал на них и бросал в огонь. Когда он это делал, его лицо напоминало маску дьявола или сумасшедшего. Он в это время смотрел на запад, и его губы что-то неслышно шептали.
Джамуха к этому времени тихо освободили от всех обязанностей. Он одиноко жил в юрте, и ему прислуживала старуха, родственница матери. Он думал, что о нем все позабыли, и день ото дня его депрессия и беспомощность росли. В светлых волосах раньше времени появились седые пряди, и от грустных, крепко сжатых губ пролегли вниз две глубокие складки.
Как-то его позвал в свою юрту Темуджин, и он, удивленный и дрожащий, отправился к анде. Сердце его прерывисто билось от испуга, но он старался не выказывать своего волнения. Темуджин был один в юрте. Он возлежал на ложе и пил горячий чай. Когда Джамуха появился перед Темуджином, тот ему улыбнулся с такой любовью и приязнью, что Джамуха обомлел. Темуджин знаком показал, чтобы Джамуха уселся рядом с ним. Джамуха молча ему повиновался, и у него заметно дрожали губы.
С шумом продолжал Темуджин пить чай, а потом предложил горячую чашу с чаем Джамухе.
— Противный отвар, но он прочищает мозги, — со смехом заметил Темуджин. Серо-зеленые глаза прояснились и приобрели светло-синий оттенок. Рыжая шевелюра светилась жизнью и энергией.
Джамуха отпил чай, и горячая жидкость обожгла ему глотку. Он не мог сдерживать дрожь, а Темуджин смотрел на него с милой и приятной улыбкой.
— Тебе нужна семья и чтобы кто-то тобой управлял, — заметил Темуджин.
— Мне ничего не нужно, — заикаясь, ответил Джамуха тихим голосом. На глазах у него выступили слезы, и он сжал зубы, чтобы они не стучали.
Темуджин наклонился к нему и потрепал по плечу, как бывало прежде, а потом пристально взглянул в глаза другу. Казалось, его забавляло то, что он там увидел, но не стал злорадствовать и не выражал сочувствия анде.
