Валентин Пикуль - Океанский патруль. Том 1. Аскольдовцы
Он грузно перевалился через резиновый, туго надутый борт плотика.
– Товарищ лейтенант… что с вами?
Вода, проникая через решетку днища, смывала с деревянного настила кровь. Мордвинов приложился к губам девушки, чтобы узнать – жива ли она?
Дыхание обнадеживающе коснулось его слуха, и он разобрал в этом дыхании слабый шепот, который звал:
– Артем… Пеклеванного позовите…
Тогда Мордвинов выпрямился и погрозил кому-то в туман кулаком:
– Эх, вы-ы! Не могли уберечь!..
* * *…Клокочет вода над местом гибели. Море бурлит и пенится, затягивая в глубокую воронку доски, обломки, плавающие койки и кричащих матросов.
Шестерка накрывается волной с носа до кормы. Люди вычерпывают воду ведром, бескозырками и даже ладонями. Шлюпка наполнена людьми до отказа. Волны грозят перевернуть ее. Шестерка через силу может принять еще только одного человека.
И старшина Платов знает, для кого бережется последнее место.
* * *…И когда под волнами навсегда скрылись стройные мачты «Аскольда» с развевающимися на них флагами, немецкая подлодка всплыла снова. Она всплыла невдалеке от группы матросов, которые держались на воде, ожидая прихода английского корвета.
Субмарина, покачиваясь, остановилась метрах в сорока от людей, и крышка люка откинулась. Оттуда вылез на мостик офицер с ярким шарфом на шее, а потом матрос в черном свитере.
– Надо ваш комиссар, – произнес офицер, осматривая сверху плавающих матросов. – Вы сдавайт нам свой главный коммунист, а мы не будем стреляйт…
Люди молчали. Самарова среди них не было. Тогда немецкий матрос уставил пулемет в воду, и пули со свистом взбили на поверхности маленькие фонтанчики пены: чок, чок, чок!
Мацута вдруг увидело, что кочегар Проскуров, только что вырвавшийся из могилы первой кочегарки, поднял над головой руку и подплывает к борту подлодки:
– Я главный коммунист!
Раздался выстрел.
Гитлеровский подводник рассмеялся:
– Комиссар есть офицер, а это есть простая матрос. Вы показывайт нам комиссара, мы показывайт вам берег… Что, не отвечайт?.. Файер!
И снова: та-та-та!.. Чок, чок, чок!..
– Ребята! – крикнул Антон Захарович. – Так они всех перебьют. Лучше я пойду…
Кто-то рядом с ним протяжно простонал, и когда боцман обернулся, то на воде расплылось только кровавое пятно. Мацута сорвал со своих плеч погоны мичмана, которые могли его выдать, и сам поплыл к подлодке.
– Эй, вы!.. Я комиссар!
Пулемет сразу умолк, и матрос в черном свитере, прекратив свою страшную работу, стал спускать с борта маленький откидной трапик.
Обернувшись в последний раз к матросам, Мацута крикнул:
– Прощайте, братцы!.. Простите, коли обидел кого-нибудь… Сами знаете – служба!..
И подлодка, забрав Антона Захаровича, ушла под воду.
* * *…Сначала Рябинин еще мог различать очертания надстроек, строгие линии снастей, но постепенно становилось темнее, черные зыби заходили в глазах, и наступила сплошная темнота. Он долго держал в груди набранный еще на поверхности воздух, потом медленно выпустил его, чувствуя, как пузыри бьют по лицу. Задыхаясь, инстинктивно открыл рот – глотнул воду. Сознание помутилось.
И в этот момент громадный воздушный пузырь, выскочивший из трюмов, перевернул Рябинина и, оторвав его от корабля, ринулся наверх.
Воздух, набранный в легкие одним судорожным вздохом, вернул ему силы. Погружающийся «Аскольд» остался внизу. Капитан-лейтенант шел на поверхность. Левой рукой он зажал себе рот и нос, а правой выгребал наверх. Глубина медленно прояснялась. Из черной она сделалась серой, из серой – мутно-зеленой.
В какой-то момент, уже теряя последние силы, Рябинин посмотрел наверх и вдруг увидел темное пятно, приближающееся к нему. Еще несколько гребков – и они поравнялись. Матрос, лица которого было не разглядеть в подводных сумерках, шел на дно, распластав руки и запрокинув голову.
Рябинин пропустил его мимо себя и быстрее пошел наверх…
Наконец пленка зеленой зыби, разделяющая жизнь и смерть, прорвалась. В глаза ударил ослепительный свет, тело подбросило на гребень один раз, другой, и Рябинин закачался на волнах, до боли в челюстях раскрыв рот…
Потом чьи-то руки вытащили его из воды. Это был старшина Платов. Шлюпка тяжело развернулась и, натыкаясь на волны, двинулась в гущу тумана, поскрипывая уключинами.
На компасе, против курсовой черты, дрожало (словно от холода или от страха) маленькое слово «вест».
Спасители и спасенные
Лейтенант Эльмар Пилл вел свой корвет к погибающему «Аскольду». Его помощник, рослый ирландец Джон О,Хью, топтался на мостике, в нетерпении кусая ногти. О,Хью сам тонул дважды. Но одно дело тонуть в Ла-Манше или около Гибралтара, где вода не захватывает дыхания, а другое дело – здесь, где он служит за «рискованные проценты».[15] Иначе разве пойдет за него, имеющего пустой карман, розовощекая Алли – учительница шотландских танцев в богатых коттеджах!..
– Скорее, скорее, – шептал О,Хью. – Они потонут…
Его взгляд случайно остановился на счетчике лага. Стрелка показывала двадцать один узел. Но «Ричард Львиное Сердце» мог дать все двадцать девять. Почему не торопится командир?..
– Сэр! – злобно крикнул О,Хью. – Дайте самый полный!
Помутневшие от бешенства зрачки ирландца встретились с немигающими глазами лейтенанта. О,Хью съежился и повторил уже тише:
– Почему вы не даете самого полного?
– Сэр, – добавил за него лейтенант.
– Да, сэр.
– Я не хочу портить машины, – ответил Пилл. – Они принадлежат не мне, а королю…
Когда корвет подошел к месту гибели патрульного судна, Эльмар Пилл отдал приказ спасать русских. Матросы, стоя на палубе, выкидывали за борт спасательные концы – тонущие люди, хватаясь за них, подтягивались к борту корвета.
Гидроакустики – слышали шум моторов подводной лодки, и Эльмар Пилл счел осторожность лучшим проявлением доблести. Может быть, он и был прав, что не остановил свой корабль ни на минуту, и «Ричард Львиное Сердце» шел на среднем ходу, расталкивая форштевнем обломки погибшего «Аскольда».
Некоторые матросы, увидев, что корвет проходит мимо, подплывали к самому борту. Не успев поймать выброшенные концы, они окоченевшими руками скользили по гладкой обшивке, пытаясь ухватиться хоть за что-нибудь, и оказывались у кормы. Здесь их оглушал и затягивал вглубь мощный водоворот от работы винтов, и пена, вылетая из-под кормы корвета, становилась иногда розовой, как на закате солнца.
Самаров тоже подплыл к борту, но ловко и крепко ухватился руками за привальный брус корабля, наполовину скрытый буруном пены. Даже давление воды не могло оторвать его от корвета. Олег Владимирович выбрался на палубу и сразу же принял участие в спасении аскольдовцев. С появлением на «Ричарде» этого энергичного офицера работа пошла быстрее. Спасательные концы, вылетая за борт, засвистели в воздухе.
Но когда Самаров вытащил из воды Пеклеванного, корвет уже поворачивал обратно. Артем сразу бросился на мостик.
– Поздравляю вас со спасением! – вежливо встретил его Пилл.
– Поздравлять не с чем! Сбавьте скорость! – вскипел Артем. – Вы могли бы не спасать меня, как офицера, вовсе, но матросов спасти вы обязаны! Это – долг…
– На румб – норд-ост-тень-ост! – скомандовал Пилл и поставил машину на «полный». – Господин офицер, я не могу рисковать своими людьми. Здесь, под нами, ходит немецкая субмарина…
Море билось в борта. Поскрипывая шпангоутами, корвет скрывался в тумане. За кормой медленно угасали крики людей. В корабельном лазарете, измученные, опьяненные от тепла, аскольдовцы уже давно спали, и никто не слышал, как Пеклеванный бредил, навязчиво повторяя женское имя, которое было знакомо каждому…
* * *Усиленно работая машинами, корвет преодолевал крутую встречную волну. Из его высокой трубы вылетали плотные коричневые клубы дыма, а однажды в небо взметнулся даже сноп искр.
Пилл снял трубку телефона.
– Это механик? – спросил он, прожевывая лимон. – Ваши кочегары спят на вахте. Идите, разбудите их…
И где-то в глубине корабля механик бежал в котельное, грозил сухим костлявым кулаком, а кочегары ломали в руках угольные брикетины и совали их под нос механику:
– Сэр, взгляните! Разве же это кардифф? Это прессованный кал, сэр!..
Эльмар Пилл был зол. Его порядочно укачало.
– Из меня высосали все соки. О,Хью, когда кончится эта болтанка?
– Очевидно, сэр, когда на швабре вырастут апельсины, – невозмутимо отвечал помощник; он стоял ровно и облизывал с тонких губ штормовую соль. – Это не море, сэр, а каторга!..
Пилл кинул за борт высосанный лимон, перегнулся через поручень мостика.
– Вы видите, О,Хью?
– Вижу, сэр.
– Они хлопают друг друга по плечу.
– Хлопают, сэр!
– Как старые друзья, О,Хью.
– Как старые друзья, сэр…
Внизу, на палубе, стояли кочегар-англичанин в рыжей затасканной куртке и Алеша Найденов, спасенный этим кочегаром. Разговор между ними долго не клеился. Каждый знал только свой язык. Англичанин потоптался на месте, потом распахнул куртку и показал на груди широкий осколочный шрам.
