Йожо Нижнанский - Кровавая графиня
— А с каких это пор ты спишь с гайдуками на дворе? — напустился он на нее.
— С тех пор, как приходится сторожить сон жениха, чтобы он не очухался от своей любви и не взял ноги в руки.
Фицко смеялся до той минуты, пока не узнал, что сторожат и Эржику Приборскую, причем гайдуки графа Няри. Тут он, заскрипев от злости зубами, повернулся и, не проронив ни слова, вышел и постучал в темное окно Павла Ледерера.
— Спи спокойно, спи, Павел, — сказал он приятелю, уже готовому в дорогу, — ничего у нас не получится. Невесту сторожат гайдуки. Ничего, то, чего не смогли сделать сегодня, сделаем завтра. Моя месть только откладывается на день…
Печальная среди веселыхНа следующий день, как только стало светать, чахтицкий замок ожил.
Отовсюду несся крик и топот. Войско с гамом собралось во дворе. Дым валил из труб и из-под котлов на треногах — для солдат варили гуляш. Госпожа решила угостить их за верную службу. Пусть наедятся и напьются вдосталь. Пить уже начали. Гайдуки выкатывали из подвалов бочки, вино наливали в чаши, настроение у всех было приподнятое.
Стали съезжаться гости. Окрестные господа не хотели упустить возможность быть свидетелями необычного брака — дочери неприметного земана с магнатом, который годился ей скорее в отцы, нежели в мужья. Чахтицкая госпожа приветствовала гостей самым сердечным образом. Вскоре рядом с ней появился граф Няри, изысканно одетый, свежий, словно помолодевший за ночь на несколько лет. Для каждого у него находилось приятное слово, для любой дамы — утонченный комплимент. Он сиял от нахлынувших чувств.
— Мне крайне любопытно знать, друг мой, как вы отблагодарите меня за то, что я так позаботилась о вашем счастье, — шутила графиня.
— Я ни перед кем не оставался в долгу за оказанную услугу. Отблагодарю я и вас, притом раньше, чем вы предполагаете.
Обещание прозвучало как угроза, таким же был и тон ответа:
— Однако поторопитесь, чтобы не опоздать!
И хотя он устремил на нее испытующий взгляд, она не удержалась, чтобы не ответить ему едким смехом:
— Не забывайте, что вы написали завещание. А смерть особенно любит людей, уже распорядившихся своими мирскими делами и обративших взор к небесам!
— Надеюсь, для меня смерть сделает исключение. А если и нет, я все равно успею отблагодарить вас за материнскую заботу. У меня такое ощущение, словно я ваш сын, и сердце мое переполнено сыновней благодарностью.
Алжбета Батори лишь с великим усилием превозмогла искушение ударить его по губам. Этот нахал становится в сыновнюю позу, дабы намекнуть на ее годы.
Он наслаждался ее видом: пущенная им стрела точно попала в цель.
— Прежде всего я обезврежу всех разбойников, — сказал он. — Мой гайдук еще не вернулся, но я уверен, что он найдет убежище грабительской ватаги. Я действительно мечтаю встретиться с ними, главным образом с Андреем Дроздом.
Услышав эти слова, Эржика побледнела. Она пытливо вперила глаза в лицо графа, пытаясь по его лукавому выражению определить, что же он замышляет против Андрея Дрозда.
— Ах, милая невеста! — воскликнул он, словно только сейчас заметил ее. — Вам сделалось нехорошо? Вы так бледны!
Она промолчала. Граф подошел к ней так близко, что она чувствовала на лице его дыхание, и стал тихонько, с улыбчивым лицом что-то говорить ей, словно нашептывал доверительные, нежные слова.
— Признайтесь, что вы его еще любите?
— Через несколько часов я стану вашей женой и знаю свой долг, — ответила она уклончиво.
— На прямой вопрос, — он схватил ее за дрожащую руку, я жду прямого ответа: вы любите его?
Она ответила измученным взглядом.
— Люблю! — Слово прозвучало так громко, что это услыхала Алжбета Батори, стоявшая чуть поодаль.
— Они так влюблены друг в друга, что без конца признаются в этом, — заметила она растерянно, не поняв Эржику.
— Если вы его так любите, почему вы не последовали голосу своего сердца и не убежали по крайней мере в последнюю минуту, ночью перед свадьбой? — полюбопытствовал граф Няри.
— Вы же сами знаете, что я не могла этого сделать. До вчерашнего дня меня стерегли гайдуки чахтицкой госпожи, а сегодня ночью — ваши.
— Ох, простите, милая невеста, я укорил вас в том, в чем, собственно, сам виноват.
— Но, помешав мне бежать, вы, сударь, лишили меня возможности спасти вашу жизнь.
— Я знаю, — сказал он растроганно, и Эржика тщетно пыталась угадать, искренне ли он взволнован или лжет, — и благодарю вас за это. Надеюсь, что прежде, чем ваша милая приятельница прикажет меня отравить, у меня еще будет время вознаградить вас.
— Для вас вознаграждение означает только мщение!
— Не всегда, — улыбнулся граф Няри, надев опять привычную маску.
— Последний раз предупреждаю вас, сударь. Не тратьте времени ни на мщение, ни на расплату. Свадьба — это ваша смерть!
— В таком случае вы не должны были бы меня предупреждать, а, напротив, торопиться со свадьбой, чтобы как можно скорее получить свободу.
— Мне милее рабство, чем свобода, купленная смертью другого человека!
— Вы в самом деле, милая моя невеста, обо мне такого нелицеприятного мнения? Вы думаете — меня можно отравить, когда я об этом знаю?
— Если вам и удастся спастись при первой попытке, кто знает, повезет ли вам при второй. Пусть даже сто раз вероломная смерть обойдет — в сто первый она все же настигнет вас!
— К счастью, я не трус. Несмотря на то что вы так убедительно стращаете меня, я не бегу! И не делайте этого и вы, прошу вас, даже если бы вам подвернулась возможность, во что я не очень верю. Я люблю вас и обещаю сделать вас счастливой.
Она посмотрела на него с изумлением. До чего это необычный человек! Ему угрожает верная смерть, ведь и он, должно, в этом убежден, и несмотря на все он хочет пойти с ней под венец, и вид у него при этом самый счастливый.
Разговор их показался Алжбете Батори подозрительным — она подошла к ним в сопровождении нескольких гостей. Жених озорно смеялся, невеста была мрачна и печальна.
— Мы немного повздорили, — объяснял граф Няри. — В самом деле, тут мы немного поторопились, но разве это не предвестие счастливого брака?
Гости рассмеялись, с ними и Алжбета Батори, которая тотчас спросила:
— А почему вы повздорили?
— Из-за пустяка. А точнее — из-за детей.
Эржика смотрела на него во все глаза.
— Из-за каких детей? — прозвучал нетерпеливый вопрос.
— Из-за наших, — рассмеялся граф Няри. — Эржика хочет девочку, а я — сына.
Эржика вспыхнула румянцем. Ей бы сквозь землю провалиться — только не чувствовать на себе эти смеющиеся взгляды, наслаждавшиеся ее стыдливостью.
— Но мы договоримся! — воскликнул граф Няри лукаво. — Пусть это будут двойняшки, мальчик и девочка!
Гости ответили громким хохотом.
Эржика в мучительном смущении спрятала пылающее лицо в ладони и бросилась наутек, словно этот веселый смех мог ее осквернить.
Она заперлась в своей комнате, легла на кровать и разрыдалась, будто хотела выплакать всю боль, все страдания.
Часы между тем спешили. Уже кончилось богослужение, за которым должно было последовать венчание.
В замке царило лихорадочное оживление. Рой портных одевал невесту. Она совсем пала духом, словно собиралась не на свадьбу, а на похороны. Зато граф пребывал в прекрасном настроении, дружески похлопывал по плечам своих гайдуков и шутил даже с Фицко.
— Если бы Бог сотворил тебя в таком настроении, как у меня сейчас, Фицко, ты был бы покрасивее! — крикнул он ему, и весь двор расхохотался.
Горбун покосился на графа и исчез в замке.
На дворе появилась нарядная карета чахтицкой властительницы. Солдаты приветствовали ее восторженным ревом.
Поначалу намеревались идти в храм пешком, но Эржика решительно воспротивилась. Дорога от замка до церкви, длиной примерно в три сотни шагов, была окаймлена толпами горожан, высыпавших из храма, чтобы поглазеть на свадебный кортеж. У Эржики закружилась голова, когда она представила себе, какое множество любопытных глаз вопьется в нее, пытаясь проникнуть в самые затаенные ее мысли и чувства. Ни за что на свете она не отдаст себя во власть этих глаз, она спрячется в углу кареты.
Девушки забрасывали цветами дорогу от замка к храму. Цветов было столько, что казалось, будто обобрали все сады и уже пустеющие с приближением осени леса, луга и поля.
На дворе усердные руки украшали и увенчивали карету, и граф Няри сам вплетал в колеса свежую хвою.
— Беги к священнику, — приказал он гайдуку. — Почему он еще не приказал звонить в колокола? Пусть благовестят все колокола и возгласят миру, что граф Няри женится!
Вскоре над Чахтицами поплыл колокольный звон, он еще больше подогревал свадебное настроение.
Ратники отошли от кареты, теперь вокруг ее замельтешили свадебные гости. Нарядный гайдук с цветистым кнутом в руке взошел на козлы.
