Переселение. Том 1 - Црнянский Милош
Казалось, в ту ночь всех, собравшихся в доме Вальдензера, охватило какое-то безумие. Никто после игры даже не подумал уйти на покой. А когда, в конце концов, стали расходиться, то долго еще болтали, стоя у дверей.
Госпожа Божич, бог знает почему, была необычайно оживлена и громко говорила, что не следует отказываться от таких вечеров. Стоит ли задумываться о завтрашнем дне? Ведь человеческая жизнь напоминает времена года: короткая весна, неустойчивое лето, скоропроходящая осень и долгая зима. Особенно же редко улыбается счастье женщине. Быстро пролетает беззаботная жизнь девушки под крылом у матери, потом наступает замужество с его мимолетным счастьем, а там, глядишь, и старость стучится в дверь.
Евдокия говорила хозяйке, что у той очаровательная дочь и что они, по приезде в Вену, постараются отблагодарить за гостеприимство.
— Такие приятные вечера не забываются! — уверяла она.
Ветеринар, выпив лишнего, стал болтливым и дерзким. Он увивался вокруг женщин и кричал, что лошадь счастливее человека, ибо у нее беззаботная жизнь, что жеребятам лучше, чем ягнятам, которых люди режут, когда они еще так малы. И брачная жизнь у лошадей среди зеленых привольных пастбищ счастливее. Хотя они живут всего лишь тридцать лет, жизнь у них на деле гораздо длиннее, чем у человека. По мнению французских философов, важна не продолжительность жизни, а отсутствие забот. С тех пор, как он стал лечить лошадей, а не людей, он зарабатывает у графа Парри гораздо больше. И это дает ему возможность играть по вечерам на флейте. Не хватает только молодой жены.
Божич заметил, что это проще простого. Пусть женится на хозяйской горничной Францель.
Как раз в этот миг через столовую проходила маленькая, белокурая, очень молоденькая и хорошенькая, как куколка, горничная с черной бархоткой вокруг шеи. Услыхав, что о ней говорят, она покраснела и выбежала из комнаты.
Исакович поглядел ей вслед и увидел, что у нее красивые ноги.
Перехватив его взгляд, г-жа Божич громко заявила, что ее муж быстро подмечает хорошеньких, но их спутник, кажется, уже готов эту хорошенькую птичку подстрелить.
Исакович покраснел не меньше, чем молоденькая горничная, и тоже попытался выскользнуть из столовой, кланяясь при этом направо и налево.
Однако Божич схватил его под руку и закричал, что жена насквозь видит капитана, этого женского обольстителя, и надобно запереть на ночь дверь комнаты, где спит служаночка. Он было собрался представить капитана в Вене госпоже Монтенуово, но теперь опасается, понимая, что это положит конец его службе у этой знатной дамы, покровительницы сербов. Никто не любит держать у себя на службе старого человека. Как говорят у него на родине, прибавил майор, облезший дряхлый пес не пользуется успехом у собак. Когда человеку перевалит за шестьдесят, его жизнь напоминает жизнь невинно осужденного, которого ни за что ни про что хотят повесить, и хуже всего, что эта смертная казнь откладывается со дня на день, однако ненадолго, и он это знает.
Сконфузившись, переминаясь с ноги на ногу, Павел громко заявил, что не следует слушать Божича. Ведь майор забыл сказать, что уж кому-кому, а кавалеристу всегда живется хорошо. Молодым он отличается в атаках, а состарившись, предается воспоминаниям, подобно славному Иоанну Божичу, которого уважают все сербские офицеры, начиная с него, Исаковича.
Павел еще долго говорил в этом же духе.
Однако хотя Исакович искренне старался похвалить Божича, он заметил, что майор зло покосился на него. Выругавшись, Божич сказал, что пора уже попрощаться с дамами.
— Завтра надо встать пораньше. И потому хорошо бы выспаться, раз уж в фараон играть поздно. А дамы наши ждут не дождутся, когда им можно будет заглянуть к белому зайцу, который сидит на задних лапках. Что поделаешь, — естественная надобность.
Смутившись и неприязненно поглядев на Божича, Павел стал торопливо прощаться. Он церемонно приложился к руке г-жи Вальдензер.
— Франциска, которую в доме все называют Францель, — сказала она, — влюбленно смотрит на вас, капитан, что, впрочем, не удивительно. Даже я, старуха, должна признаться, что никогда в жизни не видела такого красивого хорватского офицера. Да еще вдовца. Надеюсь, в моем доме вам приснятся чудесные сны, о которых вы завтра нам расскажете.
Потом, кое-как отделавшись от налетевших на него, точно галки на ворона, девушек, Исакович подошел к Евдокии и принялся уверять, что он был бы очень огорчен, если во время этой глупой и не подобающей взрослым игры допустил какую-либо грубость, вопреки тому почтению, которое он к ней испытывает и которого она, божественная нимфа, вполне заслуживает.
Госпожа Божич тем временем, поискав глазами мужа и убедившись, что того нет поблизости, взяла Павла за руку и, глядя ему прямо в глаза, зашептала, перейдя с немецкого на родной сербский язык. Все больше бледнея, она говорила о том, что через сутки или самое большее через двое они уже приедут в Вену. Что они путешествовали хорошо, особенно прекрасна была эта ночь. Что Божич спит у хозяина и завтра на рассвете пойдет с ветеринаром смотреть лошадей. Что дверь в ее комнату — первая, на втором этаже, с левой стороны. И если его сердце отзывается на ее зов, она будет ждать! Будет ждать, пока он не придет, ждать с замиранием сердца! Вот что она хотела ему сказать.
Павел, слушая ее бормотанье, стоял точно каменный.
Божич в это время громко разговаривал с хозяином и ничего не мог слышать.
Не промолвив ни слова, Павел расшаркался, поцеловал ей руку и выбежал из столовой.
Свечи горели в канделябрах вдоль коридора, а перед его дверью стоял шандал с зажженной свечой.
Но он с трудом, словно в потемках, отыскал свою дверь.
У Павла случались любовные интрижки, тем более, что в те времена во всей Европе, как и в австрийских провинциях, населенных сербами, царила пора любовных утех, и все-таки почтенный Исакович был смущен, как еще никогда в жизни.
Статный, красивый, молодой, а ко всему еще вдовец, Павел всегда пользовался большим успехом у женщин, особенно у женщин темпераментных и несчастных в супружестве, но ни одна из них еще так беспардонно не предлагала себя. Правда, в народе говорят: «Пока сучка хвостом не вильнет, кобель за ней не пойдет», но ни одна сучка еще так хвостом не виляла. То, что дама в присутствии мужа может столь дерзко пригласить к себе в постель, было для него полной неожиданностью.
Павлу казалось это каким-то оскорблением для всех сербов.
Поглядев на стоявшего на столике в прихожей и покачивавшего головой негра, он вошел к себе в комнату и прежде всего увидел на постели ночную рубашку, всю в кружевах. И тут же заметил молоденькую служанку Францель. Вздрогнув всем телом, она замерла, уставясь на капитана. Если бы Исакович чуть повнимательнее взглянул на хорошенькое личико юной девушки, он понял бы, что она, онемев, смотрит на него как на сказочного принца.
Было понятно, что офицер очаровал ее и бедняжка умирает от смущения. Опомнившись, Францель снова принялась готовить постель. Потом, не глядя на Павла, вежливо спросила, что он будет пить утром, когда проснется, — шоколад, кофе или миндальное молоко? И не нужно ли ему что-нибудь постирать?
Если г-жа Божич сразу вселила в него ужас, как только стала себя предлагать, то это юное существо сразу понравилось ему, показалось отголоском весны и дивной ночи в благоухающем саду. Он невольно окинул ее взглядом со спины, разглядел ее каштановые волосы и обнаженные, согласно тогдашней моде, плечи. А когда девушка оглянулась, Павел увидел ее голубые глаза, милую улыбку и бархотку на шее.
Отвернувшись, он сказал, что ему ничего не нужно и что она может идти.
Горничная, указав на шнур, проговорила:
— Если вам что-нибудь понадобится, достаточно за него дернуть, и в моей комнате зазвенит колокольчик.
Исакович повторил, что ему ничего не понадобится и она может идти. И в тот же миг он увидел ее почти до половины открытую грудь и понял, до чего она молода и хороша. И хотя все это не имело никакого отношения к французским философам того века, ему стало жаль эту девочку, почти ребенка, которую превращают из барской прихоти в игрушку. Значит, у нее нет покоя даже ночью. Ей звонят и по ночам. А поутру ей надо встать раньше других, когда все еще спят. Да, у нее пышная белая грудь, полные щечки и точеные ножки, но при этом слабые руки девочки-подростка.
