Горничная Карнеги - Бенедикт Мари

Когда мы поднялись на верхнюю площадку изогнутой лестницы из красного дерева, мистер Холируд помедлил и обернулся ко мне:

— Только не ждите, мисс Келли, что я буду давать вам какие-то указания. Не знаю, как принято в Европе, но здесь, в Америке, ни дворецкий, ни экономка не надзирают за личной горничной хозяйки дома. Личная горничная подчиняется только хозяйке. В связи с чем ее положение в доме является, можно сказать, исключительным, и она независима от прочего штата прислуги.

Меня удивило, что дворецкий не захотел помочь мне. Неужели он настолько загружен собственными делами, что не мог выделить десять минут на инструктаж новой служанки, пусть даже это и не входило в его обязанности, как он не преминул уточнить? Разве это такая уж непосильная задача? Я всегда думала, что если счастливы хозяева, то счастлива и прислуга. Но, конечно, не стала высказывать эту мысль. Вслух я произнесла совсем другое:

— Разумеется, мистер Холируд. Спасибо за разъяснения.

Он открыл дверь, выходящую на лестничную площадку, и отступил в сторону, освободив мне проход. Я вошла в спальню — не менее роскошную, чем гостиная на первом этаже. Обтянутая ярко-синими шелковыми обоями, расписанными вручную молочно-белыми розами, декорированная шторами и покрывалом с таким же пышным узором, комната напоминала маленький садик с настоящими цветами, вьющимися по декоративным шпалерным решеткам. Рядом с кроватью находилась мягкая кушетка, видимо предназначенная для дневного отдыха и позволяющая прилечь, не снимая корсета. Деревянные изголовье и изножье широкой кровати украшали резные розы, а прямо напротив располагался мраморный туалетный столик. И над всем этим великолепием возвышался огромный камин с массивной полкой из красного дерева, посередине которой стояла раскрашенная статуэтка херувима.

Ошеломленная пышным убранством, я застыла на месте, изумленно озираясь и представляя себе, как хорошо спится посреди этой шелковой роскоши! К тому времени, когда я более-менее пришла в себя и обернулась поблагодарить мистера Холируда, он уже ушел, бесшумно прикрыв за собой дверь. Удалился незаметно, как и подобает хорошо вышколенному дворецкому. Оставшись одна, я окончательно растерялась — в отсутствие зрителей я совершенно не знала, что делать.

Но нельзя же бесконечно стоять столбом. Для начала я решила ознакомиться с обстановкой, чтобы потом притвориться опытной в обращении с хозяйкиными вещами. Я обошла спальню, открывая шкафы, сундуки и комоды с верхней и нижней одеждой и запоминая, где что лежит. Но, как бы мне ни хотелось задержаться среди изысканных тканей и тонкой вышивки, я перешла к туалетному столику, выдвинула ящик под зеркалом и принялась изучать кремы, духи и лосьоны, которыми пользовалась миссис Карнеги. Я попыталась запомнить точное расположение вещей, разложенных на белой мраморной столешнице: набор из четырех щеток для волос с ручками из слоновой кости, такие же расческа и зеркальце, маленький кожаный футляр, четыре флакона с ароматическими маслами. Платья миссис Карнеги — все в темных тонах — хранились в смежной со спальней небольшой гардеробной. Я внимательно рассмотрела их, пытаясь понять, каким образом всевозможные съемные воланы и турнюры крепятся к самому платью. Долго дивилась я и на ванную комнату — настоящее чудо с огромной ванной на бронзовых львиных лапах, с туалетом со смывом и с проточной водой, лившейся в фарфоровую раковину с мраморной полкой.

Но больше всего меня поразил — и удивил — примыкающий к спальне кабинет миссис Карнеги. Там стоял письменный стол из розового камня, буквально заваленный бумагами. Я, конечно, не стала в них рыться, но все же окинула поверхностным взглядом. Я ожидала увидеть приглашения на светские приемы, меню домашних обедов, списки продуктов для экономки и повара, письма к знакомым и от знакомых. Но бумаги содержали какие-то непонятные цифры, загадочные названия вроде «Пайпер и Шиффлер» и контракты металлургического предприятия. Зачем миссис Карнеги подобные документы? Неужели она разбирается в таких вещах? Может, в Америке женщины из высшего класса занимаются предпринимательством наравне с мужчинами? Да, в Ирландии женщины — особенно замужние или вдовы, — тоже работают, но только по дому, и лишь в самых отчаянных обстоятельствах им приходится трудиться на фабриках и заводах.

Пробили маленькие часы на каминной полке, и я поняла, что хозяйский ужин скоро закончится. Вспомнив о замеченной мною в шкафу стопке белья, нуждающегося в починке, я уселась на простой стул у стены и занялась штопкой. Пусть миссис Карнеги войдет и увидит, что я уже приступила к своим обязанностям, как и пристало хорошей горничной.

Я начала латать черный шелковый чулок, стараясь делать стежки с лицевой стороны незаметными, — как меня научила мама. В безопасном убежище хозяйской спальни, согретой горящим в камине огнем, меня быстро поклонило в сон. Веки отяжелели, иголка с ниткой выскользнула из пальцев, но тут в коридоре послышались шаги. Я встрепенулась, открыла глаза и даже успела поднять упавшую на пол иголку и вернуться к работе, прежде чем в комнату вошла миссис Карнеги.

Дверь широко распахнулась, я вскочила на ноги и застыла по стойке смирно. Не сказав мне ни слова, даже не посмотрев в мою сторону, миссис Карнеги прошла через комнату, села в мягкое кресло перед туалетным столиком и, не глядя в зеркало, принялась вынимать из волос шпильки. Она вела себя так, словно меня и не было. У меня возникло странное чувство, будто ей мешало мое присутствие. Хотя, возможно, она меня проверяла.

Я бросилась к ней. Ничего не зная о конкретных обязанностях личной горничной, я предположила, что служанка должна помогать госпоже переодеваться ко сну.

— Позвольте мне помочь вам, мэм.

Сощурив и без того крошечные глаза, она посмотрела на мое отражение в зеркале. Ее лицо оставалось непроницаемым, но она убрала руки и разрешила мне распустить волосы. Вынимая шпильки — миссис Карнеги носила старомодную прическу с прямым пробором, высоким узлом на затылке и обрамляющими лицо прядями, уложенными гладкими петлями над ушами, — я заметила, что она вся напряглась, застыла каменным изваянием. Ее как будто стеснял этот простой ритуал, по идее привычный для женщины ее положения. Но почему хозяйку богатого дома смущают услуги служанки? Возможно, семейство Карнеги и вправду разбогатело совсем недавно, как судачили мисс Куинн и мисс Койн?

Когда я закончила с прической, миссис Карнеги поднялась с кресла, чтобы я занялась ее нарядом. Я уверена, многие дамы сочли бы ее черное платье слишком строгим и слишком простым: гладкая ткань без узоров, никаких украшений, кроме вертикальных складок по бокам, — но фасон все равно был гораздо затейливее и изящней всего того, что мы носили дома. Я быстро оглядела платье, пытаясь понять, как его расстегнуть, и наконец обнаружила ряд крючков, скрытых под декоративным швом на спине. От волнения у меня тряслись руки, и я так долго возилась с крошечными крючками, что уже отчаялась добраться до нижних слоев одежды. Я ждала раздосадованных замечаний хозяйки, но она как-то странно притихла и спокойно наблюдала за моими усилиями в зеркале. Окаянные часы на камине размеренно тикали, отсчитывая долгие минуты, в которые я медленно освобождала миссис Карнеги от мягкого кринолина из конского волоса, обтянутого защитным чехлом, от корсета, нижних юбок и пояса, на котором держались шелковые чулки.

Наконец я сняла с нее все, кроме нижней сорочки. В этой простой хлопковой рубашке без рукавов, доходящей ей до колен, с распущенными белоснежными волосами, рассыпанными по плечам, миссис Карнеги стала похожа на девочку, крошечную и совсем беззащитную. Такая миссис Карнеги меня не пугала, но я ощутила неловкость и смущенно уставилась в пол.

Наверное, что-то почувствовав, она нахмурилась и строго проговорила в попытке напомнить мне о моей роли:

— Ты ничего не забыла?

Я совершенно не представляла, что она имела в виду. Я попыталась быстро сообразить, какие еще обязательные процедуры могут понадобиться светской даме перед отходом ко сну, но на ум ничего не пришло.