Лев Вирин - Солдат удачи. Исторические повести
Синьор было заговорил с дьяком о своём посольстве, но он отрезал:
— Будет ещё время о делах говорить. Да ты, фрязин, не тревожься. Боярин Шеин о тебе государю уже доложил. А быстро у нас на Москве важные дела не решают. Отдыхай.
Синьору Гвидо отвели горницу во втором жилье7 с маленьким слюдяным оконцем и украшенной расписными изразцами печью. За каменными палатами располагалась обширная усадьба. Там в просторных конюшнях Васька Ворон разместил и всех лошадей. Слуги поселились в большой избе, с дворней воеводы.
***На другой день с утра, взявши с собой Ондрея, синьор отправился осматривать город. По Варварке вышли к Фроловской8 башне. Шатровых наверший на башнях ещё не было. Но и без того огромные стены Кремля и мощные башни за недавно выкопанным рвом поразили бывалого итальянца.
— Такую крепость штурмом не возьмёшь! — сказал он уважительно.
Подойдя поближе, прочли новенькую надпись над воротами, на русском и на латыни:
«Иван Васильевич, Божьей милостью Великий князь Владимирский, Московский, Новгородский, Тверской, Псковский, Вятский, Угорский, Пермский, Болгарский и иных земель и всея России государь, повелел построить. А делал Петр Антоний Соларий, медиоланец, в лето 1491-го».
— Вот чудо! — воскликнул синьор Спинола. — Пьетро Солари строит Московский Кремль! Надо его разыскать.
Встречный каменщик сказал Ондрею, что фрязин сейчас в Грановитой палате. Там, на парадном белокаменном крыльце, они и увидели чернобородого итальянца. Яростно жестикулируя, он что-то втолковывал двум русским мастерам.
— Пресвятая Мадонна! Гвидо Спинола в Москве! Думал ли я, уезжая из Милана на край земли, к медведям, что встречу тебя тут? Как ты попал сюда? — спросил Солари.
Друзья расцеловались.
—Послан с поручением от банка св. Георгия.
— Вот радость — увидеть здесь старого приятеля! А помнишь, как на балу у герцога ты увел у меня из под носа прекрасную монну Катарину?
— Ты меня чуть на дуэль не вызвал.
— Обидно стало. Да что ж мы стоим на ветру? Пойдём, встречу надо отметить.
Зодчий приказал мастерам доканчивать работу без него и повёл гостей к себе.
Пьетро Солари занимал две просторные горницы в доме князя Ромодановского. Молоденькая, красивая служанка проворно накрыла на стол, подала пироги, баранину, жареную рыбу. Пьетро достал из сундучка заветную бутылку тосканского вина. Ондрей уселся на лавку в уголке, чтоб не мешать. Служанка принесла и ему деревянную тарель с пирогами да кувшин кваса.
— Что тут делается в Москве? — спросил синьор Гвидо. — Расскажи поподробнее. Мне ж переговоры вести со здешним государем.
—Переговоры-то ты будешь вести с боярами и с дьяком Курицыным. Здешний государь допускает до себя лишь послов императора или литовского короля. Повезёт, даст тебе аудиенцию при отпуске. Да не смущайся! Послы шведского короля два года ждали встречи с Великим князем. Но так и подписали договор, не увидав Иоанна.
Московиты очень горды. Император предложил Иоанну королевский титул. Тот отказался!
Дескать, Великий князь Божьей милостью наследовал Державу Русскую от своих предков и поставление имеет от Бога. А поставления от иной власти никогда не хотел и не хочет!
А ведь ещё его отец платил за ярлык на княжение хану Золотой Орды.
— Что за человек этот Курицын?
—Фёдор Васильевич в большой чести у государя. Можно сказать, канцлер. Умён, опытен, латынь выучил. Царь ведёт большую политику. И делает её дьяк Курицын. При Иване Васильевиче Московское государство увеличилось почти втрое. Главное, он порушил систему удельных княжеств. После присоединения Новгорода и Твери да победы над Казанью титул «государь всея Руси» стал весомым. Конечно, большая часть Руси пока ещё под властью Литвы. И Великому князю придётся немало потрудиться, чтобы вернуть себе эти земли. Но он создаёт постоянную армию вместо былых княжеских дружин. И дьяк Курицын — его первый помощник.
— А что за интриги при княжеском дворе?
— Хватает! Государь немолод. Кто станет наследником? Вот главный вопрос здешней политики. Старший сын, Иван Иванович, в прошлом году помер. По обычаю наследником должен стать внук Дмитрий. За это ратует партия невестки государя, Елены Стефановны, дочери молдавского господаря. Слышал я, что и Курицын поддерживает Дмитрия. Да царица Софья против. Её старшему сыну, Василию, — двенадцать лет. На три года старше Дмитрия. Тоже претендент на царство. Царица хитра и в интригах не новичок. В Риме прошла хорошую школу. Кто возьмёт верх — неясно. Будь осторожен, не ошибись.
— А кто тут из наших, итальянцев?
— Десятка три будет. Тон задают венецианцы. А признанный глава здешней колонии — Аристотель Фиорованти. Он тут уже давно.
От друга синьор возвращался поздно и заметно навеселе. Онд- рей заботливо поддерживал его под локоть.
—Здешние мёды обманчивы, — говорил Гвидо, покачиваясь. —
Пьёшь и не ждёшь, что так быстро захмелеешь.
***Начались переговоры в Иноземном приказе. Четверо бояр больше молчали, вёл разговор дьяк Курицын. Договор был нужен обеим сторонам, о главном сговорились быстро. Много препирались о льготах для генуэзских купцов, но за три дня решили и это.
Спорить с Фёдором Васильевичем было не просто. Суть дела он схватывал сходу, в мелочах готов был уступить, но за интересы Державы стоял крепко: сбить или обмануть его не удавалось. Главное, о чём хлопотали московиты, — приезд в Москву добрых тосканских мастеров. Им сулили богатую оплату и наилучшие условия.
Гвидо клятвенно пообещал, что не меньше полудюжины мастеров приедут с первым же купеческим караваном. Курицын сказал, что Великий князь посмотрит черновик договора, а там, как государь решит, так и будет.
—Ну, Ондрей, виктория! — радовался синьор Гвидо. — Подпишем договор — и домой.
Важный вопрос о поминках, обязательных подарках государю и его близким, Спинола обсуждал с Пьетро Солари. Не дай Бог обидеть кого-то.
Для государя Гвидо привёз редкостный кубок из яйца страуса в прекрасной серебряной оправе. Для царицы и для вдовы Ивана Младого были приготовлены по штуке прославленного генуэзского шёлка и по браслету с бирюзой. Трудно было выбрать подарки сыну государя Василию и внуку Дмитрию.
Для них остались парадный пояс из двенадцати серебряных медальонов, на которых знаменитый ювелир Дель Марио изваял сцены Троянской войны, а также чеканный миланский панцирь и стальной шлем.
«Кому что? Подарки вроде бы и равноценные, но с намёком: пояс-то подобает государю, а латы можно и просто князю, воеводе», — размышлял синьор.
—Пояс положен наследнику государя, — сказал Ондрей. — А кто станет наследником?
— Лучше бы ты привёз два одинаковых подарка, — заметил Пьетро.
— Знать бы это в Генуе! Слышал я, что верх у государя берёт партия Елены Стефановны. Говорят, и князь Патрикеев за неё. Пояс — Димитрию, — решил синьор Спинола.
Он передал поминки князю Ряполовскому. Назавтра дьяк Курицын сказал, что поминки государю понравились, и, подумав, государь договор, наверное, одобрит. Однако царь спешить не любил.
***В воскресенье, после ранней обедни, Ондрей возвращался домой. На улице кто-то хлопнул его по плечу.
— Загордился, дьякон! Не здороваешься.
—Помилуй, Степан Фёдорыч. Виноват, задумался.
— Чего тебе думать-то? Почитай, за пару недель всё и решили. Невиданное на Москве дело. Ну, скажи спасибо Фёдору Васильевичу. А с поминками-то твой фрязин похоже ошибся. Государыня шибко обиделась, ходит чернее тучи. Гляди, устроит эта хитрая баба вам какую-нибудь каверзу. Она толста да коварна. Будьте настороже.
Ондрей поспешил рассказать разговор синьору. Тот отмахнулся:
— Дело наше решённое. Не станет государь менять выгодный Державе договор.
В тот же день жившие в Москве итальянцы в складчину устроили пир в честь синьора Спидолы. Приодевшись, синьор Гвидо пошёл туда вместе с Ондреем. Удачливого посла окружили земляки. Венецианец Карло радостно расцеловал его:
