Юрий Татаринов - Роковая страсть короля Миндовга
— Шутить изволите? — с недовольством отозвалась молодица. И, надув прелестные губки, объявила: — Я — благородная дева!
— Князь Кордоба — наш посол на юге, самый знатный и самый богатый жених на Литве! — объяснил ей король. И уже отеческим тоном потребовал: — Соберись и постарайся проникнуться соответствующим расположением!
— Не хочу ни видеть, ни слышать этого кулика! — вспылила строптивая. Хорошо, что голос ее заглушили громкие звуки рогов.
Тем временем гость, отвешивая церемониальные поклоны, приблизился к возвышению.
— Приветствую тебя, государь! — сказал он, да таким высоким голосом, что ласточки, прятавшиеся где-то между потолком и балками, все разом вырвались из своих укрытий и, перелетая от стены к стене, подняли отчаянный писк. Решив, что рядом со светлейшим супруга, гость отвесил еще поклон и добавил: — Очарован красотой твоей благоверной!
Из розового личико княжны сделалось пунцовым. Она огляделась, призадумалась и захлопала глазами. «Экий дурень!» — с чувством выдала молодица.
Спеша заглушить данный эпитет, государь громко, нараспев ответил:
— Рад ви-и-деть тебя, друг мой! Благодарю за то, что заглянул в мой медвежий угол! Жажду услышать о твоих успехах за границей!
— Готов и впредь быть полезным тебе, мой король. Что касается визита, то виною тому чистое любопытство: хочу повидать наследышей твоих, чтобы самолично убедиться в искренности твоих намерений во славу Литвы. Как говорили деды наши и прадеды, плодящий да укрепит основу племени!
— Как всегда, речи твои полны мудрости, — польщенный словами гостя, искренне признался государь. — В который раз убеждаюсь, сколь много добродетели позаимствовал ты у своих почтенных родителей. Обязательно увидишь моих сыновей!
— К тому же я к ним не просто так — с подарками, — добавил коротышка.
Княжна смотрела на прибывшего с недоверием и настороженностью до тех пор, пока не узнала, что тот привез живых африканских зверей — льва и львицу. После этого сердце ее смягчилось...
А однажды, той же зимой, славную Варуту посетил князь Геборт. Этот мог бы сойти за красавца, если бы не хромал на обе ноги и не подергивал без конца правым веком. Еще в молодые годы покалеченный в схватке с рыцарями, князь вот уже десять лет безуспешно пытался найти себе жену. Вид он имел мужественный, даже надменный, говорил, словно демонстрировал презрение... После обычных для такого случая приветствий и ряда воспоминаний о буднях минувших походов хозяин и гость затеяли пространный разговор. Улучив момент, король поинтересовался: — А не думаешь ли ты, друг мой Геборт, обзавестись, по моему примеру, семьей?
Лицо калеки вытянулось. На лбу его выступили бисеринки пота, а большие серые глаза стали грустными. Это была не самая приятная тема для несчастного.
Тем временем государь продолжал давить на больное место:
— Уверен, не одна дева ответила бы согласием на твое предложение!
Князь скорчил кислую мину, отозвался:
— Не пристало заводить разговор на эту тему с калекой.
— Знаю, — продолжал государь, — ты пострадал. Но, друг мой, ты не должен горевать из-за этого!
Гость округлил глаза.
Тем временем светлейший заговорил с пафосом, как на суде:
— Отказывающие искреннему получат чудовище. В радости жизнь возможна только с теми, кто соглашается сразу, без оценки выгоды. Крепость семьи — в снисхождении. Боги изначально установили: муж да прилипнет к жене своей. Вводя сей постулат, они думали не о единстве душ и родстве взглядов. Муж и жена могут вовсе не общаться. Но обходиться друг без друга они не в состоянии!..
С первых же дней своего поселения в Варуте княжна Липа прониклась по отношению к светлейшему чувством благоговения. Бедняжка побаивалась его и в то же время угадывала в нем друга. Она сознавала, что судьба свела ее с мудрым, сильным мужчиной. Повелитель казался ей и советчиком, и опекуном. О том, чтобы пасть в его объятия, она пока не помышляла, тем не менее уже чувствовала, что в неискушенном сердце ее вместе с симпатией зарождается еще и сладостное влечение. Мягкий, низкий голос короля Миндовга, его уверенность в себе, удивительная способность все предвосхищать медленно, но неуклонно привязывали красавицу к правителю Литвы. Он представлялся ей уже не иначе, как оракулом. Дева готова была слушать государя и подчиняться ему. Воспитанная в традициях и верованиях предков, бедняжка не исключала возможности того, что когда-нибудь ей даже доведется разделить с ним ложе. По крайней мере, она не считала сие чем-то зазорным.
Стоило очередному гостю покинуть Варуту, как светлейший вызывал красавицу и со свойственным ему прямодушием спрашивал: «Ну, как, понравился?..» И княжна, изобразив сердечко из своих нецелованных губок, всякий раз громко вздыхала и опускала глазки, давая понять, что кавалер не впечатлил ее... Увлеченный этой игрой, а точнее, самой молодицей, повелитель иного ответа уже и не желал.
Глава 4. Законное недовольство
Тот удивительный, полный затаенного упоения период жизни короля Миндовга можно без преувеличения назвать счастливым. Княжна Липа оказалась не только жизнелюбивой, впечатлительной, искренней, но еще и смышленой. Повелителю было с ней так же хорошо, как старому Соломону с юной Юдифь.
Отныне, проснувшись утром, первое, о чем вспоминал правитель Литвы, — это о красавице гостье: где она, чем занимается? Король о детях своих столько не беспокоился, сколько о ней. Стоило ему услышать ее голос или просто вспомнить улыбку, как он начинал чудить. К примеру, если находился на заседании суда, то мог изменить решение судей: разбойника помиловать, а вора наградить. В ту зиму недруги даже поговаривали о его умопомешательстве...
Со времени поселения прелестной девы в Варуте светлейший начал придерживаться следующего распорядка дня: до обеда занимался государственными делами, а после обеда отправлялся со свояченицей в предзамковую рощу. Мало-помалу младшая дочь князя Герденя становилось для короля тем человеком, обходиться без которого он был уже не в состоянии. И зависимость эта, как и следовало ожидать, не замедлила посеять семена раздора в его отношениях с женой.
Первый разговор с королевой случился в трапезной, в отсутствие гостьи. В то утро толстуха начала без предисловий:
— Вы и прежде, мой государь, не очень-то жаловали меня своим вниманием. Теперь же и вовсе сделались чужим. Какая кошка перебежала вам дорогу?.. Если причина тому — сияние ясных очей моей сестрицы, то я вынуждена буду настаивать, чтобы эта прелестница покинула Варуту!
Понимая, что жене не в чем упрекнуть его, государь решил разыграть приступ необузданной ярости.
— Вместо того чтобы поддержать своего мужа, на плечах которого такой груз забот, вы, милейшая, начинаете точить его подозрениями и ревностью! Да еще к кому!!! К родной сестре, к честнейшей из дев!.. Да пусть Перун поразит меня в грудь, пусть обезглавит деток моих, если я солгу, сказав, что у меня не было и нет намерений в отношении вашей сестры! Я чист перед семьей и богами!
Страх перед местью богов, которые все видят, слышат, читают мысли, заставлял наших предков жить праведно. Король Миндовг, хотя и делал реверансы в сторону Рима, чтобы остепенить наглых рыцарей, в душе всегда оставался язычником. В то утро, сидя за столом в трапезной, он был уверен, что говорит правду. Но боги, по-видимому, уже знали больше...
Королева не нуждалась в заверениях. Ей нужны были поступки. Всхлипнув, она принялась жаловаться:
— С некоторых пор я чувствую себя такой одинокой! Вы появляетесь на моей половине только тогда, когда собираетесь показать гостям наших мальчиков! А как же я?.. Ведь я не чужая вам, я — жена ваша!
Бедняжка уже поняла, что ее использовали: нужна была молодая здоровая роженица, и государь получил такую, а потом, когда та выполнила свое предназначение, преспокойно вычеркнул несчастную из перечня тех, кто его интересовал.
Понимая, что ссора не сулит ничего хорошего, король начал оправдываться.
— Я — правитель! — воскликнул он. — Ежедневно десятки людей наведывают Варуту! И у каждого — дело ко мне! У меня нет времени нянчиться с вами!
Но сие лишь подлило масла в огонь.
— Бесстыжие увертки! — в истерике вскричала толстуха. При этом лицо ее покрылось синеватыми пятнами. — У вас и прежде хватало забот! Однако вы находили время заглядывать ко мне!..
Час спустя, вспомнив про этот разговор на повышенных тонах, государь подумал, что если он желает сохранить все так, как есть, если надеется продлить свое упоительное состояние, то ему следует хотя бы изредка наведывать опочивальню своей благоверной...
В тот же вечер, осушив кубок вина, он отправился на второй этаж. Король знал, что свояченица уже спит. Данное обстоятельство успокаивало его — несчастный не собирался возбуждать ревности у гостьи... Впереди с факелом, дающим больше дыма, чем света, шел великан Мончук. Раб заботливо указывал то на приступку, то на низкую потолочную балку.
