Самид Агаев - Седьмой совершенный
"Во имя Аллаха милостивого, милосердного! От Абдаллаха ал-Муктафи имама, султана верующих - Абу Кариму, сыну Муавия, мавла султана верующих.
Мир тебе! Султан верующих славит перед тобой Аллаха и утверждает, что нет божества, кроме него. Он просит Аллаха благословить Мухаммада раба его и посланника, да благословит он его и да приветствует!
Далее. Да сохранит тебя Аллах и позаботится о тебе. Воистину по законам справедливости, которых придерживается султан верующих. Охраняя их и по заповедям Аллаха, которым он следует, повелитель вознаграждает добродетельного благодеянием. Каждому воздает он по заслугам, согласно тому, что известно об их преданности и поступках.
Ты знаешь, да хранит тебя Аллах, и другим помимо тебя доподлинно известно то, что существует много лет и передается из поколения в поколение Аббасидская династия, с помощью которой Аллах утвердил истину и ради которой потушил огонь лжи.
Но наступило время, когда Аллах решил испытать наших подданных в этой смуте, которую сеют враги наши. Один из тех, кто зажег пламя раздора в Сирии, исмаилитский даи по имени Убайдаллах находится сейчас в пределах твоего наместничества. По нашему повелению он должен быть арестован, заключен в темницу, а люди, которые сделают это добро своими руками, и помощью которых установится благоденствие, - станут великими в веках и возвысятся над толпой.
Пока существует халифат, никому из халифов не опередить в жизненном благополучии Ал-Муктафи.
Ответь эмиру верующих, что ты получил это письмо, что выполнишь то, что, написано в нем, и что будешь среди идущих прямым путем и среди самых благоразумных, если Аллаху угодно. Мир тебе и милосердие божье!
Писал Насир ад-Дин ан Рахим абу Тайар 17 джумада 290 г[58], йаум аль-иснайн[59]."
Закончив чтение, султан поднял голову и вопросительно посмотрел на посетителей. Абу-л-Хасан достал из рукава второй конверт и протянул его хаджибу со словами: "Письмо от султана Кайруана." Хаджиб внимательно осмотрел печать, вскрыл письмо и протянул правителю.
Правитель расстегнул ворот красной, сусского шелка, рубахи, взял письмо и развернул свиток.
В письме султан Кайруана препоручал заботам правителя розыск государственного преступника Убайдаллаха и возлагал на него ответственность за его поимку.
Сахиб аш-шурта выступил вперед и сказал:
– По нашим сведениям, преступник находится во дворце под видом врача Каддаха.
– Этого не может быть, - презрительно сказал султан. Должность начальника полиции утверждалась в Кайруане, и это было унизительно для правителя. - Врач Каддах - человек достойный уважения.
– Это можно легко проверить, - заметил Абу-л-Хасан, - пригласите сюда врача.
– Позовите врача, - приказал султан и, обращаясь к начальнику полиции, - скажи ради Бога, раис, почему я узнаю об этом в последнюю очередь?
– Извини меня, но я не мог докладывать о непроверенных сведениях. К тому же данная ситуация требовала особо тщательной проверки. Ведь речь шла о твоем госте.
– Напиши мне подробный отчет об этом деле.
– Будет исполнено, - сказал сахиб аш-шурта.
В зале появился врач и, кланяясь, спросил:
– Что-нибудь случилось, повелитель?
– Эти люди утверждают, что ты вовсе не тот, за кого себя выдаешь.
Врач изобразил на лице удивление, развел руками.
– Я в смятении повелитель, какие мои поступки вызвали подозрение. Могу я узнать, кто эти люди?
– Это сахиб аш-шурта - сказал султан, - а это дабир из дивана тайной службы халифа. Ответь же скорей на их вопросы, чтобы развеять наши сомнения. Приступайте.
Последнее относилось к посетителям. Абул-Хасан кивнул и выступил вперед.
– Назовите свое имя.
– Каддах.
– Нам известно, что ваше имя Убайдаллах. Вы ввели в заблуждение правителя.
– Меня прозвали Каддах за мои операции по удалению катаракты. Я так привык к этому слову, что считаю его своим именем.
– Профессия?
– Глазной врач.
– Место жительства?
– Саламия.
– На таможне вы заявили, что являетесь купцом, и в Сиджильмасе будете ждать караван, с которым прибудет ваш товар. Затем вы неожиданно оказались во дворце в качестве врача. Чем объяснить такую непоследовательность?
– До меня дошло, что султан жалуется на боль в глазах, поэтому я предложил свои услуги, к тому же разве нельзя быть купцом и врачом одновременно.
– Можно, - согласился Абу-л-Хасан.
Боковым зрением он отметил, что султан начал ерзать на своем месте. Пока что ответы врача казались убедительными для окружающих, но не для Абу-л-Хасана; основные доводы он приберег напоследок, дабир не мог отказать себе в удовольствии растянуть допрос человека, уходившего от него в течение трех лет. Но медлить уже было нельзя. Султан начинал терять терпенье. Абу-л-Хасан, более не мешкая, ринулся в атаку.
– Известен ли вам человек по имени Ибрахим?
Врач помедлил, наморщив лоб, шевеля пальцами, словно силясь вспомнить.
– Мне не хотелось бы солгать, - сказал допрашиваемый, - у меня много знакомых с таким именем, это распространенное имя, например одноименный пророк...
– Не надо столько слов, - остановил его Абу-л-Хасан, - в этом городе у вас есть знакомый по имени Ибрахим?
– Нет, - твердо сказал врач.
– Прошу всех присутствующих запомнить ответ.
Султан нахмурился, ему не понравилось, что косвенно он оказался приравнен ко всем присутствующим.
– Повелитель! - обратился к султану Абу-л-Хасан. - Позволь пригласить сюда свидетеля.
Дождавшись позволения, он подошел к двери и впустил в зал человека.
– Этот гулам стоял вчера у ворот дворца. Он утверждает, что человек по имени Ибрахим нанес визит врачу, назвавшись его помощником. Дабир сделал паузу, ожидая ответа врача, но тот молчал.
– Человек, по имени Ибрахим нами арестован. На допросе он показал, что врач Убайдаллах есть ни кто иной, как именуемый себя махди, глава преступной организации ас-сабийа.
Убайдаллах посмотрел на султана. Тот нахмурясь, ждал ответа. Врач невольно оглянулся, оценивая обстановку, он был один, и помощи ждать было неоткуда. Врач был сильным человеком, но даже если он свернет шею одному из стоящих у дверей, вряд ли ему удастся скрыться. Охрана стояла на всех этажах. Была еще надежда, что хариджитский правитель найдет в себе мужество и откажется выдать его аббасидским ищейкам.
– Я тот, кого вы ищете, - сказал Убайдаллах. - Арестуйте меня, - и вновь посмотрел на султана.
– Вы руководили карматским восстанием в Сирии в 285 году? - спросил Абу-л-Хасан.
– Да.
– Затем, когда вы поняли, что проиграли, вы бросили восставших на произвол судьбы и бежали в Египет.
– Я уже не мог их спасти.
– Вы спасли себя.
– Они сами во всем виноваты. Слишком много ослов было в руководстве, мне приходилось убеждать их, спорить. Мы потеряли время.
Абу-л-Хасан удовлетворенно кивнул и обратился к султану.
– Прошу твоего позволения, о повелитель, арестовать этого человека. Он государственный преступник и вина его доказана.
Султан знаком подозвал к себе вазира, и тот принялся шептать правителю на ухо. В зале наступила тишина. Все ожидали решения. Хариджитское государство Сиджильмаса всячески проповедовало свою независимость. Но пока это была лишь независимость суждений. Султан был вынужден, подчинятся силе Аглабидов, которая, в свою очередь, признавала духовную власть Багдада. Поэтому султан Кайруана не стал сориться с халифом из-за смутьяна Убайдаллаха, приказав султану Сиджильмасы выдать его в случае поимки.
Султану стало щекотно, он тряхнул головой и потер ухо.
– Каддах, ты обманул меня, поэтому должен понести наказание, - сказал правитель и, обращаясь к Абу-л-Хасану, - можете арестовать этого человека. Я был введен им в заблуждение. Вы повезете его в Багдад? Мы еще не закончили курс лечения.
– Я сообщу халифу о поимке преступника и поступлю в зависимости от распоряжений. Пока же он будет содержаться в местной тюрьме.
– Впрочем, - сказал султан, - я могу послать в тюрьму придворного лекаря и он запишет рецепт мазей. Каддах, ты не откажешься сообщить рецепт?
– Не беспокойся, о султан, я все ему расскажу, - сказал врач.
Сахиб аш-шурта, внимательно слушавший Убайдаллаха, вдруг спросил:
– А чем лечат выпадение волос, не знаешь?
– Знаю, - сказал врач, - надо растереть мышиный помет с оливковым маслом и натереть им голову и облысение прекратится.
Ахмад Башир благодарно кивнул и сказал стражникам:
– Уведите арестованного.
У двери Убайдаллах оглянулся и негромко сказал, оглядывая всех присутствующих:
– Придет время, и я сотру этот город с лица земли.
