Евгений Богданов - Чайный клипер
Уснул он с мыслью о том, что завтра ему опять надо будет браться за уборку. А к парусам его не пускают.
Во сне он видел Акиндина, который стоял посреди парусной, глядел в потолок и отдавал свирепым голосом морские команды. Дед, прильнув снаружи к окну, укоризненно качал головой и грозил ему пальцем. Из-за спины деда выглядывали мать и Катя…
На рассвете парусную команду опять подняли, и матросы снова распустили все паруса, потому что шторм миновал, и теперь в Норвежском море дул ровный северо-западный ветер.
«Пассат» продолжал свой путь в Северное море, к берегам Альбиона…
На судне обнаружилась течь, и боцман поставил Егора к ручному насосу. Досталось тут пареньку: не раз его прошиб пот, и спина у него заболела. «Это с непривычки, пройдет…» — успокаивал себя Егор.
Во время завтрака в кубрике моряки потешались над «рашеном», вспоминая, как во время шторма он стоял в обнимку с фок-мачтой.
— Крепко обнимал, словно девушку!
Энди вступился за Егора:
— Он в море впервые. Со всяким может такое случиться…
Английские матросы на свой лад переиначили имя Егора.
— Будем тебя называть Джорджем, — сказали ему. — А как твоя фамилия?
Егор назвал фамилию. Моряки призадумались, повторяя:
— Пус-тош-ны… Пустошш-ны… Нет, это не по-нашему.
— Пусть будет Пойндексер.
— Верно: Пойндексер!
Так архангельский помор Егор Пустошный превратился в Джорджа Пойндексера.
2
На девятые сутки барк «Пассат» приблизился к берегам Англии и, втянувшись в устье Темзы, отдал якорь в Лондонской гавани.
Моряки повеселели, приободрились. Трудный рейс позади. Теперь можно, уложив вещи в сундучки и получив расчет за рейс, увидеться с семьями. Тем, кто не имел родных, — а таких на корабле было немало, — представлялась возможность походить по твердой земле, отдохнуть, покутить в портовых тавернах, забыв на время о штормах и трудной работе на мачтах.
Егору приход в порт доставил не радость, а, наоборот, заботы. Ведь он прибыл не домой, а в чужую страну, и если капитан спишет его с корабля, он окажется тут без крова, без родных и знакомых, и быть может, даже без работы. Поэтому он испытывал противоречивые чувства. Ему, конечно, было интересно сойти на берег и посмотреть, как живут англичане. И в то же время опасения за свою судьбу и всевозможные сомнения неотступно преследовали его.
Но в конце концов он сам убежал из дому и, несмотря на дедовский запрет, нанялся в команду на чужеземный корабль. На кого же сетовать? Придется как-нибудь приспосабливаться к новой жизни.
Капитан никого пока не пустил на берег — до приезда представителей компании. Примерно через час к борту «Пассата», стоявшего на рейде среди других парусников, подошел шестивесельный ял, и по трапу поднялся пожилой, с седыми бакенбардами солидный господин в черном сюртуке и блестящем цилиндре — служащий фирмы «Стивенсон энд Компани». Капитан встретил его на борту и повел в каюту.
Там они пробыли недолго. Вскоре боцман выстроил команду на шканцах[32], и капитан объявил, что «Пассат» пойдет к пристани под разгрузку. После нее команда получит жалованье и будет отпущена на берег.
Боцман велел матросам разойтись по местам, а представитель компании спустился по трапу в свой ял и отбыл, помахав на прощанье цилиндром.
Пока барк снимался со стоянки, Егор слонялся по палубе и глядел, как моряки выбирали якорь, поворачивая вымбовками шпиль[33], на который наматывается якорный трос, как следом за буксиром барк приближался к пристани.
«Пассат» тихо подошел к причалу и ошвартовался. После этого матросы открыли грузовые люки и с помощью талей[34] принялись поднимать из трюма бочки со смолой и тюки со льном. Боцман послал Егора на пристань грузить смолу на ломовые повозки — их подъехало к кораблю от пакгаузов больше десятка.
Разгрузка судна затянулась до середины следующего дня. Когда трюмы опустели, моряки почистились, переоделись и пошли в каюту капитана за расчетом. Егор терпеливо ждал, пока жалованье получат все, и подошел к капитану последним.
— Ну что же, рашен… — сказал капитан, когда Егор приблизился к столу. — Получи и ты свой заработок: два фунта и четыре шиллинга[35]. И мы на этом расстанемся. Я ведь говорил, что беру тебя только до Лондона. Помнишь?
Егор молча кивнул.
— Распишись вот здесь, — капитан ткнул пальцем в ведомость, и когда Егор расписался, спрятал ее и захлопнул крышку денежного ящика. — Я тобой доволен, рашен. Такой парень, как ты, нигде не пропадет. Желаю удачи! Гуд бай.
— Гуд бай, сэр, — отозвался Егор, но не уходил, а стоял перед Стронгом, переминаясь с ноги на ногу и зажав в кулаке свои два фунта и четыре шиллинга.
— Что ты еще хочешь? — спросил капитан.
— Господин капитан, — сказал просительно Егор. — У меня нету никаких документов. Нельзя ли мне выдать бумагу с печатью о том, что я плавал с вами? Это бы помогло мне устроиться на другое судно.
— Ты хочешь, чтобы я тебе удостоверение дал? — спросил капитан и задумался.
Сомнения капитана объяснялись следующим. Стронг, дав Егору удостоверение о плавании на «Пассате», должен был отвечать за эту бумагу как за официальный документ. Если бы дело касалось английского матроса, Стронгу дать такой документ ничего не стоило. А тут — русский парень, незаконно нанятый в команду в чужом порту за границей… Вдруг он попадет в полицию и найдут при нем удостоверение? Тогда капитана ждут разбирательство да неприятности…
Поэтому Стронг вздохнул и покачал головой.
— Нет, рашен. Такой документ я выдать не могу. Ты не есть английский подданный.
Егор опустил голову, приуныл и уже хотел было повернуться и уйти, но капитан вдруг изменил решение.
— А впрочем… Выдам тебе справку на английское имя. Тебя как звали матросы? Джордж Пойндексер?
— Да, сэр, — повеселел Егор. — Джордж Пойндексер.
Капитан улыбнулся, покачал головой и, достав перо, чернила и бумагу, стал писать о том, что Джордж Пойндексер служил палубным матросом в команде английского барка «Пассат» и показал себя умелым, дисциплинированным моряком. Боб Стронг скрепил этот документ своей подписью и судовой печатью.
— Держи. Это поможет тебе устроиться на другой корабль. Только на берегу не связывайся с бродягами и не пьянствуй, чтобы не попасть в полицию. Сразу ищи работу.
— Есть, сэр! — сказал Егор.
— А мы отправимся в док. Там осмотрят судно и решат — чинить его или отдать на слом. В трюме образовалась течь…
— Большое вам спасибо за все, господин капитан! — попрощался Егор и вышел из каюты.
x x x
Егор спустился в кубрик. В нем было непривычно тихо. Почти все моряки ушли на берег. Капитан отпустил даже очередную смену на вахте, и лишь несколько человек остались на корабле.
Егор стал собирать свой узелок, завернул в него вместе с парой белья, которую так и не надевал в рейсе, куртку, подаренную английским матросом. Пересчитал деньги, завязал бумажные фунты в носовой платок и спрятал в карман брюк; монеты — шиллинги положил в другой карман.
Надо было уходить с корабля. Он уже хотел направиться к выходу, но тут вошел Энди, а следом за ним — боцман Дик Пэйли. Энди достал из своего сундучка бутылку виски и небольшие стаканы зеленоватого толстого стекла. Моряки сели за стол. Энди налил в стаканы виски, и оба, пожелав что-то друг другу, выпили. Энди обратил внимание на Егора, который собрался уходить, и сказал ему:
— Эй, Джордж! Садись с нами, выпей на прощанье.
— Иди сюда, — позвал и боцман, набивая табаком свою трубку.
Егор положил узел и прошел к столу. Энди налил ему виски.
— Я не пью, — признался Егор.
— Какой же тогда моряк! — сказал боцман и стал раскуривать трубку. Дым заструился возле лица и боцман прищурил карие сердитые глаза, как будто он был чем-то недоволен.
— Ну разве немножко, — сказал Егор и отпил глоток. Виски огнем обожгло ему горло, и он едва перевел дух.
Энди и Дик одобрительно рассмеялись.
— Вэри вэлл! — боцман как будто повеселел. — Куда теперь, рашен?
Егор пожал плечами. Он понял вопрос, но не знал, что ответить боцману. Подумав, сказал:
— Мне бы хотелось попасть на клипер.
— О, клипер! — с уважением и даже с некоторым восторгом подхватил Энди. — Клипер — это да! — Он поднял торчком большой палец.
— Клипер плавай Индия… Китай… Сингапур… — заметил Дик Пэйли.
— Чайный клипер, — уточнил Егор, вспомнив рассказы Акиндина.
— Тшайн?.. О, да. Теа клипер, — боцман закивал. — Ходи клипер — имей крепки… Как это по-русски? Спи-на? Да, спина, — он слегка похлопал Егора по лопаткам широкой ладонью и расхохотался, положив трубку на стол.
