Александр Тамоников - Николай II. Расстрелянная корона. Книга 2
– А разве я не прав?
– Правы или нет, но это вас не касается.
– Пока ты не расплатишься, все, что касается тебя, важно и для меня. Признаюсь, Герман, мне доставляет удовольствие то, что жена наставляет тебе рога, а ты сопишь в платочек, мучаешься, однако ничего сделать не можешь. И это только начало, дальше хуже будет. Дойдет до того, что уважаемая Маргарита Андреевна прямо сюда мужиков начнет приводить, а тебя провожать в кабинет. Мне известны такие шалавы.
– Прошу вас, перестаньте, – чуть ли не взмолился Рохер.
– Ладно, мы действительно ушли от темы. Значит, в доме есть двадцать тысяч рублей?
– Да.
– Голову даю на отсечение, Герман, что, когда начну резать тебе уши, ты найдешь еще тысяч десять.
– Больше наличности в доме нет.
– Проверим!
Рохер испуганно отполз на край дивана:
– Что вы хотите делать?
– То, что и обещал. Буду потихоньку, аккуратно резать тебя. Так, кляп из твоих носков получится неплохой, а вот как быть с веревкой? Шнуры разноцветные на портьере! Они вполне подойдут.
– Я буду кричать!
– И сразу же получишь в морду. Я разобью твою физиономию, вышибу зубы, чтобы ты мог только шамкать. Я, Герман, в отличие от тебя занимался этим не один раз. Для меня убить человека – все одно что клопа придавить. Начнем проверку правдивости твоих слов?
– Не надо! У меня есть еще пять тысяч. Но это, Федор Алексеевич, клянусь, все.
– Ты знаешь, Герман, я как-то привык сомневаться в людях, а вот тебе сейчас верю. Двадцать пять тысяч нашли. Это хорошо, но мало.
– Но в доме больше нет ни копейки, я не обманываю.
– Верю, Герман. Денег в доме, кроме указанной суммы, нет, но есть драгоценности жены, разные безделушки.
Рохер прижал руки к груди:
– Федор Алексеевич, только не украшения жены! Маргарита за них меня со свету сживет.
– Не сживет, если будешь делать все по уму.
– Как это?
– Тебе же и за ассигнации достанется, так?
– Скажу, дал в долг. Мол, коллеге срочно понадобились деньги, через две-три недели вернет. Конечно, Маргарита устроит скандал, но не более. Я же потом перезайму, кое-что есть и на счете, о котором жена не догадывается. С деньгами вопрос решу, но с драгоценностями Маргариты я бессилен. Она просто пинками выгонит меня на улицу.
Волков усмехнулся:
– Ну и жизнь у вас! Послушать, так лучше повеситься. Ты можешь организовать вызов от клиента?
– В смысле?..
– В прямом! Но клиента надежного, который подтвердил бы, что ему действительно стало плохо и он посылал за тобой?
– В принципе могу. С одним таким мы часто втайне от семьи играем в покер. Он болен…
– Не важно, чем болен твой клиент. Значит, вызов ты организовать можешь.
– Да, но я не понимаю, что он даст.
– То, что тебя пару часов не будет дома.
– Но зачем?
– Затем, чтобы в дом забрались грабители.
– Грабители?
Волков укоризненно покачал головой.
– Вот что значит быть слизняком. Неужто до сих пор не допер, что самый лучший выход для тебя – ограбление квартиры?
– Ограбление, – тихо проговорил Рохер и ненадолго задумался. – Это выход, но откуда возьмутся грабители?
– Жизни ты не знаешь, доктор. Ступай в ночлежку. Там всяких темных личностей пропасть. Они разделают эту хату под орех – не узнаешь. Правда, пока будут работать, придется тебе посидеть у них.
– Зачем?
– Для страховки. Если твое предложение окажется подставой и кого-то из грабителей загребет полиция, то тебя зарежут в отместку. Посидишь у лихих людей, наведаешься к клиенту, а потом вернешься домой. Увидишь, что квартира вскрыта, вызовешь полицию, позвонишь тестюшке, можешь и жену обрадовать. И все! Полиция задержит дворника, но ничего не накопает против него и отпустит. Грабителей не найдут, потому как они еще до твоего заявления уберутся из Москвы. На тебя никто и не подумает. Зачем красть у самого себя? Конечно, разбойники кроме денег, которые ты заплатишь им за грабеж, прихватят из квартиры еще что-нибудь, мебель дорогую поломают, но ничего. Новую купишь. С дачкой подсобит тестюшка. Живи дальше по-прежнему.
– Но как я найду нужных людей? Приду в ночлежку и крикну: эй, мол, кто желает подзаработать деньги на грабеже моей квартиры?
– Говорю же, не знаешь ты жизни. Только объявись в ночлежке, тебя лихие люди сами в оборот возьмут.
– Да?
– Да! Только не психуй, веди себя спокойно и говори с мужиками строго. Помни, ты хозяин положения, а они всего лишь исполнители заказа. Если разбойники почуют слабость, то худо тебе придется. Могут и хату взять, и тебя кончить! Но это вряд ли. В общем, я идею тебе подал, поступай как знаешь, а сейчас давай-ка рассчитаемся!
Рохер отдал Волкову двадцать пять тысяч и шкатулку с драгоценностями жены, которые тянули примерно тысяч на пять. Это удовлетворило Волкова.
Рохер попросил:
– Федор Алексеевич, может, грабителями займетесь вы? Вам все-таки привычней иметь дело с подобной публикой.
– Может, мне самому и ограбить квартиру? Нет уж, Герман, я свое почти получил, остальное делай сам. У меня нет никакого желания тебя отмазывать. А насчет привычки – так все когда-то приходится делать впервые. Сейчас провернешь дело с ограблением, потом, глядишь, надоест терпеть гулянки жены. Будешь знать, как с ней вопрос решить. Набирайся опыта жизни, доктор.
– Боюсь я!
– О жене подумай. Как она сорвется, узнав, что ты забрал не только деньги, но и ее драгоценности.
– Об этом думать еще страшнее. Но вы сказали, что свое почти получили. Почему «почти»?
Федор посмотрел на Рохера и спросил:
– В гостиной ремонт делали, как вселились в квартиру?
– Небольшой. Супруга что-то по мелочам изменила.
– Я вижу, что здесь все другое, спрашиваю о серьезном ремонте. В частности, камин трогали?
– Нет, не трогали, зачем? Он в прекрасном состоянии.
Волков изобразил улыбку, больше похожую на звериный оскал.
– Очень хорошо. – Он подошел к камину, кочергой подцепил плитку, оторвал ее, вытащил еще две, затем достал из образовавшейся ниши небольшую сумку, заглянул в нее и проговорил: – Кажется, все в порядке. Вот и славно. Что, Герман, удивлен?
– Так у вас в камине был тайник?
– Как видишь. Сумка теперь маловата. Саквояж есть?
– Конечно.
– Я не о том спрашиваю, в котором ты свои лекарства и прочую медицинскую ерунду таскаешь. Другой свободный саквояж есть?
– Есть. Позавчера только купил на смену старому.
– Где он?
– В кабинете.
– Пошли!
– Я и сам могу принести.
– Пошли, говорю. Пока я не уйду, ты будешь сопровождать меня.
– Ну хорошо, пойдемте.
Волков забрал саквояж, в который были уложены экспроприированные деньги и ценности, а также собственные сбережения, и прошел в прихожую. Рохер послушно следовал за ним.
У выхода бывший ссыльный взглянул на доктора и заявил:
– Я ухожу. Ты, Герман, сидишь дома ровно двадцать минут, а потом начинаешь действовать. Понял?
– Понял, – поникшим голосом ответил Рохер.
– Двадцать минут, доктор. В ночлежке веди себя так, как я сказал. Все.
Волков аккуратно закрыл за собой дверь, выбрался во двор, зашел в дворницкую.
Евсей ждал его.
– Ну и как, Федор Алексеевич, поговорили с доктором?
– Конечно, поговорил.
– И что он? Живой или как?
– Живой. Ты вот что, Евсей, скоро Рохер должен уйти, а позже сюда наведаются чужие люди. Не надо, чтобы ты их видел.
– Как же такое возможно? Не пускать во двор чужаков – моя обязанность.
– У тебя баба знакомая есть?
– Говорил же, Федор Алексеевич, без надобности она мне. Хотя есть землячка, Лизуха, недалече комнату снимает.
– Так вот, ты вечером закроешь ворота и ступай к ней.
– Зачем?
– Чтобы чужих людей не видеть. Как хочешь, но задержись у нее подольше. Или прогонит?
– Нет, не прогонит.
– Отлично. Посидишь у нее подольше и возвращайся. Если ворота будут сломаны, сразу полицию не вызывай, дождись, пока это сделает Рохер.
Дворник махнул рукой:
– Ничего не понимаю.
– Нынче квартиру Рохера ограбят. По крайней мере должны. Тебе проблемы с полицией нужны?
– Ух ты! Ограбят. Мне проблемы не нужны, но от них никуда не деться.
– Ерунда. Тебе смогут предъявить только то, что ты ушел со двора. Это не преступление.
– А квартира как же?
– Рохер знает все. Он и должен организовать ограбление.
– Совсем голова идет кругом. Нельзя мне оставлять двор. А вдруг запоздалый постоялец объявится?
– А калитка для чего? Ее оставь открытой. Можешь же ты, в конце концов, женщину навестить?
– В том-то и дело, что не могу.
– Тогда грабители убьют тебя.
– Ну уж нет! Теперь я предупрежден. Как только кто из чужаков объявится, сразу сообщу Быкову, а тот вызовет полицию.
– Хороший ты мужик, Евсей, но дурак.
– И не уговаривай, Федор Алексеевич, пост свой не оставлю. Так нельзя.
– Говорю же, дурак. Ладно, Евсей, дело твое. Но насчет меня крепко помни: не видел.
– За это не беспокойтесь, Федор Алексеевич.
