Саймон Скэрроу - Добыча золотого орла
– Готов?
Макрон поднял голову, отодвинул стопку дощечек в сторону, встал со стула и шагнул навстречу Катону.
– Конечно. В любом случае этого с меня хватит. Проклятые платежные ведомости – у меня от них голова кругом идет. Поневоле случается, что нет-нет да и пожалею о том времени, когда моим оптионом был ты. Тогда по крайней мере со всеми этими счетами-отчетами был полный порядок, а я мог, не забивая себе голову цифирью, сосредоточиться на настоящем деле.
Катон понимающе кивнул: по правде говоря, жизнь в недавнем прошлом была легче и проще для них обоих. В ту пору, когда Макрон был его командиром, Катон учился у старшего товарища правилам армейской жизни и всему тому, что может потребоваться центуриону, не отягощая юношеские плечи бременем реальной ответственности. Конечно, оптион тоже командир, и бывали моменты, когда обстоятельства вынуждали Катона принимать самостоятельные решения. Юноша успешно с этим справлялся, однако знал, что в конечном счете за все, касающееся его центурии, отвечает центурион. Теперь он сам стал центурионом, а значит, был в ответе не только за себя, но и за всех своих подчиненных. И ведь нельзя сказать, чтобы он не справлялся с новыми обязанностями: претензий к нему пока никто не предъявлял, но он и сам был достаточно требователен к себе. И уж во всяком случае, отдавал себе отчет в том, что его долговязая мальчишеская фигура не лучшим образом сочетается с доспехами и должностными регалиями центуриона.
– Как справляется Фигул? – поинтересовался Макрон по пути к большому квадратному шатру в центре расположения Третьей когорты. – До сих пор не пойму, с чего это ты выбрал его в оптионы. Спору нет, парень он храбрый, в драке не пасует, но в остальном, по-моему, несносный зануда.
– Да нормально он справляется, – буркнул Катон.
– Да? Правда? – недоверчиво пробормотал Макрон. – Неужто и со счетами, и с прочей хреновой писаниной? И все сам?
– Ну, я это… порой даю ему наставления.
– Наставления даешь, вот как? Скажи уж сразу, что буковки показываешь. Тоже мне, нашел грамотея.
Катон опустил голову, пряча хмурое выражение лица. По существу, Макрон был абсолютно прав – Фигул плохо подходил для должности заместителя командира. Он и собственное имя-то мог написать с большим трудом, а уж когда речь заходила о цифрах, то вряд ли мог пойти дальше подсчета собственных скромных сбережений за первый год службы в легионе. Но при всем этом Катон не колеблясь выдвинул его на командную должность. Начать с того, что они были почти ровесниками, и к тому же Катону очень хотелось видеть перед собой в строю знакомое лицо. Большинство товарищей по оружию, с которыми он начинал службу в центурии Макрона, сложили головы или вышли в отставку, получив увечья. Уцелевших распределили по разным подразделениям, смешав с составившим основу обновленной когорты пополнением. Так и вышло, что выбор Катона пал на Фигула.
«И ведь не сказать, чтобы малый был лишен достоинств», – порой мысленно оправдывал себя молодой центурион. В Фигуле угадывалась галльская порода: высокий, широкоплечий, он мог помериться силами с кем угодно хоть в легионе, хоть среди туземцев. Что еще важнее – по добродушию и простоте нрава прекрасно ладил с личным составом. Это делало его неплохим посредником между молодым центурионом и рядовыми бойцами. К тому же Фигул, как и сам Катон, был полон рвения и решимости доказать, что достоин своего нового назначения. Все бы ничего, да только попытки привить Фигулу хотя бы элементарные навыки ведения счетов и реестров быстро превратились для Катона в сущее мучение. Причем он отчетливо понимал: если ему не удастся исправить положение, окажется, что он сам, по собственной глупости, возложил на себя еще и часть обязанностей оптиона.
– Ты мог бы его заменить, – указал Макрон.
– Нет. Он справится, – упрямо заявил Катон.
– Ну, смотри. Это твое решение, парень.
– Вот именно. Это мое решение. И прошу тебя, Макрон, кончай вести себя так, будто ты мой заботливый папочка…
– Ой, да пожалуйста! Пожалуйста! – Макрон поднял руки, словно сдаваясь. – Слова больше не скажу.
– Вот и хорошо.
– Давай о другом: что ты думаешь о нашем командире Максимии?
– Да я слишком мало его знаю, чтобы выносить какое-то суждение. Вроде бы свое дело он знает. Суров по части муштры и придирчив. Ну, что тут поделаешь?
Макрон кинул.
– Да, это командир старой школы: чтобы ни один ремень не болтался, все пряжки застегнуты, оружие и доспехи надраены до блеска, ни пятнышка, ни пылинки не потерпит. Такие ребята – хребет армии.
– А откуда он, где раньше служил? – поинтересовался Катон, глядя на собеседника. – Ты о нем с кем-нибудь говорил?
– Да так, перемолвился парой словечек с Антонием по ходу дела. Он прибыл с тем же самым пополнением и знает Максимия еще по службе в Гесориакуме.
– Ну и что он говорит?
– Да почти ничего. Максимий уже почти десять лет в центурионах по всей империи, а до того вроде бы несколько лет состоял в преторианцах. Затем он перевелся в легионы.
Макрон покачал головой.
– Вот этого я, хоть убей, не понимаю: какой дурак по доброй воле уходит из гвардии? Там и жалованье выше, и снабжение лучше, а таверны и бордели Рима всегда под рукой. Красота!
– Слишком много хорошего – это уже плохо, а?
– Чего? – удивился Макрон. – Это надо такую чушь сказануть: небось не сам придумал, а, бьюсь об заклад, кто-то из этих твоих хреновых философов. Нет уж, приятель, что хорошо, то хорошо: хорошего много не бывает, и чем его больше, тем лучше. Поверь мне.
– Да ты, Макрон, прямо эпикуреец.
– Это еще что за?..
Они подошли к палатке Максимия. Изнутри пробивался тусклый свет, а по приближении двух центурионов часовые сдвинули полог и расступились, давая им пройти. Макрон шагнул первым, Катон за ним. Внутри было жарко, душновато. Максимий сидел за походным столом, перед которым были расставлены пять табуретов. На трех из них уже сидели центурионы Третьей когорты.
– Спасибо, что почтили нас присутствием, – резко бросил Максимий.
По прикидкам Катона, до сигнала на смену караула оставалось еще чуть ли не полчаса, но прежде, чем он успел влезть с возражениями, Макрон выступил вперед со словами:
– Просим прощения, командир.
– Ну что ж, садитесь. Мы наконец начнем.
Как только они уселись, Макрон бросил взгляд на Катона и предостерегающе поднял бровь. Молодой центурион сообразил, что это, видимо, не ошибка, а особенность личного командного стиля Максимия, который ожидал, а вернее, требовал от подчиненных не просто точного, но максимально ревностного исполнения приказов, что предполагало способность улавливать и то, что не озвучивалось напрямую, а лишь подразумевалось. Это держало подчиненных в постоянном напряжении, и Катон, зная о существовании подобного командного стиля, относился к нему с категорическим неодобрением. По его разумению, при таком подходе командир вообще не может быть уверен в точном и правильном выполнении приказа, потому что подчиненные вместо того, чтобы следовать однозначным указаниям, будут каждый как может пытаться угадать истинные намерения начальника.
Когда последние прибывшие уселись, Максимий прокашлялся, выпрямился и обратился к своим центурионам:
– Ну, теперь… когда все наконец в сборе… Итак, карту легата вы видели, и общая задача, полагаю, всем ясна. Мы удерживаем броды, и для Каратака это обернется поражением. Теперь о задаче, стоящей перед нашей когортой: нам поручена охрана самого дальнего от лагеря брода, а потому и выступим мы завтра первыми, раньше других, еще до рассвета. К броду ведет укатанная подводами дорога, по ней и двинемся. К полудню дойдем до наблюдательного поста, устроим привал, отдохнем и пополним припасы из их запасов. Оттуда до брода, к северу, будет миля или около того, так что времени добраться до места, укрепить его и занять позиции нам вполне хватит. Но для того, чтобы двигаться быстро, приказываю не брать с собой ничего лишнего. Все пожитки оставить в лагере, с собой захватим лишь самое необходимое: нам предстоит сражение. И чтобы не было никаких отстающих, симулянтов… не говоря уже о том, чтобы кто-то дрогнул при встрече с врагом. Вот враг другое дело, пусть он трепещет, и ежели у кого из варваров возникнет разумное желание сдаться, мы, конечно, – тут Максимий осклабился, – ему поспособствуем. Потому как, если нам повезет, мы можем не только одержать победу, но и малость на этом заработать. Все меня поняли?
Все центурионы, кроме одного, кивнули. Максимий обернулся к Макрону:
– Что не ясно?
– Командир, нам вправду разрешено брать пленных?
– Хм, а как это можно запретить? – рассмеялся Максимий. – Или ты имеешь что-нибудь против возможности поднакопить деньжат, чтобы не пришлось бедствовать после отставки?
– Никак нет, командир, деньги я люблю ничуть не меньше всех прочих. Вопрос в другом: наша когорта будет одна, на дальнем фланге легиона. Если брать пленных, потребуется отряжать людей для их охраны, а это снизит наши боевые кондиции. И потом, меня как-то не радует мысль о том, что какое-то количество воинов-бриттов будет находиться не только перед нами, но и у нас в тылу, пусть даже эти последние и будут разоружены. Это чревато неприятностями, командир.
