Алан Саваж - Восемь знамен
— Ты слишком добр, дядя, притворяясь, что мы вместе увидим следующий рассвет. Да, я назначу тебя регентом. Можешь набирать свой совет.
У Лань Гуй вытянулось лицо, а принц Хуэй победно улыбнулся. Так многого добиться, подумалось ей, и дать всему этому просыпаться сквозь пальцы!
— А что станет с нами, мой господин муж? — спросила Нухуру. Никто не слышал, как императрица вошла в комнату, и все присутствующие изумленно уставились на нее, когда она приблизилась к кровати.
— Тебе придется оплакивать меня, Нюхуру, — ответил Сяньфэн.
— Ты знаешь, я буду это делать. Но я-то опасаюсь, что мне придется оплакивать и кончину династии. — Она опустилась на колени у кровати. — Неужели ты можешь отдать судьбу этого мальчика и его матери и даже мою собственную на откуп причудам принца Хуэя?
— Ваше величество, — возмутился принц. — Разве я не самый преданный из ваших подданных?
— Конечно, ты преданный, дядя, но кому — я так никогда и не узнаю. Мне думается, Нюхуру в чем-то права.
Лань Гуй переводила взгляд с одного говорящего на другого, затаив дыхание. И если ей хотелось обнять Нюхуру за ее смелое вторжение, то спасет ли это ее, она еще не знала. Принц Хуэй был назван регентом.
— Я решил, — продолжил Сяньфэн, — что после моей смерти императрица Нюхуру будет объявлена вдовствующей императрицей с присвоением титула Цыань. Далее я объявляю, что Почитаемая Лань Гуй будет объявлена второй вдовствующей императрицей с титулом Цыси.
Лань Гуй с облегчением выдохнула. Она будет вдовствующей императрицей! Однако принц Хуэй остался регентом с правом казнить и миловать, а посему выглядел вполне удовлетворенным.
Но Сяньфэн продолжал говорить:
— Далее я решил, что обе императрицы будут участницами регентского совета, и все декреты совета получат силу только при наличии подписи вдовствующей императрицы Цыань вверху.
Сушунь в гневе сжал кулаки.
— И подписи вдовствующей императрицы Цыси, — сказал далее Сяньфэн, — внизу. Мои слова должны быть записаны немедленно. — Теперь наконец он улыбнулся и еще раз погладил голый локоть Лань Гуй. — Не думаю, что ты подпишешь свой смертный приговор, Маленькая Орхидея.
Лань Гуй была готова разрыдаться. Слишком давно у нее не возникало такого желания, разве что от гнева и разочарования. Несмотря на свое катастрофическое физическое состояние Сяньфэн оставался осведомленным обо всем, что происходило вокруг него. Более того, он сохранил любовь к ней.
— Я не подведу вас, мой господин, — пообещала она. Теперь настала ее очередь взглянуть на принца Хуэя и улыбнуться.
Той же ночью император Сяньфэн «взобрался в волшебную колесницу и вернулся к девяти источникам».
Нюхуру и Лань Гуй несколько часов провели возле мертвого императора, молясь о его душе, пока бальзамировщики не были готовы приступить к своей работе. Тогда императрицы смогли вернуться в свои апартаменты.
— Я всегда буду благодарна тебе, Нюхуру, — сквозь слезы призналась Лань Гуй.
— Ты считала, что я не способна действовать, — последовал спокойной ответ.
Лань Гуй улыбнулась; теперь они были равны.
— Если честно, то я впала в отчаяние. Но теперь… — она опустилась на колени перед своим смущенным сыном, — все хорошо, до тех пор, пока мы будем присматривать за принцем Хуэем и Сушунем. Где эта парочка сейчас, как ты считаешь?
Ответ дал Ло Ю.
— Принц Хуэй созвал первое заседание регентского совета, ваше величество.
До Лань Гуй не сразу дошло, что он обращается к ней!
— Уже? Почему нас не информировали? Пошли, Цыань, мы должны быть на этом заседании.
— О, Цыси, у меня не то настроение, чтобы заседать. И старик разозлится при нашем появлении.
— Вот этого-то мне и нужно, — твердо сказала Лань Гуй.
Итак, она отправилась на заседание совета одна. Евнухи у двери отступили перед ее высокомерным требованием, и вскоре она стояла у длинного стола, взирая на сидящих за ним восьмерых членов совета. Те мрачно смотрели на нее.
— Что означает это вторжение, ваше величество? — мягко поинтересовался принц Хуэй.
— А что означает созыв регентского совета без предупреждения императрицы и меня? — в свою очередь спросила Лань Гуй.
— А подобает ли молодой женщине, не достигшей еще и тридцати, — проворчал Сушунь, — участвовать в заседании совета?
— Вы не можете решать формальности без меня, — возразила Лань Гуй.
— Мы думали, что ваше величество будет обессилена и подавлена горем, — сказал принц Хуэй с намеком.
— Я в глубокой печали, — подтвердила Лань Гуй, — но тем не менее не вправе забывать о долге отстаивать интересы нового императора.
Она обвела взглядом сидящих за столом.
— Вы выбрали совет?
— Как мне и было поручено.
— Уверена, что его почившее величество не подразумевал исключение из него своих собственных братьев. Так как же И Цзинь принц Гун? Или И Хуань принц Цюнь?
— Эти принцы сейчас отсутствуют в Жэхэ, — терпеливо объяснил принц Хуэй. — А совет потребовалось сформировать безотлагательно — слишком много неотложных дел. Предсказатели должны решить, когда наступит благоприятное время перевезти почившего императора в Пекин. Нам также предстоит решить, какое наименование присвоить периоду его правления. Все это срочные вопросы, ваше величество.
Лань Гуй кивнула в знак согласия.
— Вот и займемся всем этим. — Они заняла свое место. — Я передам наше решение Цыань.
Заседания проходили в сравнительно доброжелательной обстановке. Нюхуру появлялась редко, зато Лань Гуй присутствовала на всех. Однако даже она не могла спорить с ранее принятыми решениями, так как предсказатели изучили свои альманахи и объявили, что должно пройти три месяца, прежде чем тело императора можно будет перевезти в Пекин. Она нашла это неудовлетворительным, но выступить против решения предсказателей не смел никто. Лань Гуй уже написала принцу Гуну, проинформировав его о смерти брата и о том, что она теперь вдовствующая императрица. Ей хотелось верить, что хотя бы столица в надежных руках. Не могла она придраться и к имени при правлении, данному ее сыну: он взошел на Трон Небес как Тунчжи, с дополнительным титулом Цисян — «Предзнаменованное счастье». Посмертный титул Сяньфэна стал Вэнь Цзунсянь хуанди.
Теперь оставалось только ждать вожделенного дня отправления в Пекин, который выпадал на ноябрь, и надеяться, что погода к тому времени не подведет. В тоже время Лань Гуй могла возобновлять прерванную связь с Жунлу. Все должно было по-прежнему оставаться в глубочайшей тайне, поскольку она не сомневалась, что Сушунь следит за ней и не пропустит ни малейшей оплошности. И пусть на заседаниях совета царила внешняя гармония, она знала, как сильно ненавидят ее Хуэй и его братец.
Лань Гуй регулярно писала принцу Гуну, более чем прежде нуждаясь в его поддержке теперь, когда августейшие братья принца раскрыли карты; и он отвечал ей с той же аккуратностью. Деятельность правительства полностью затихла не только из-за траура, объявленного в стране, но и в связи с тем, что регентский совет находился за многие мили от столицы. Поскольку даже британцы и французы не решались спорить с древними китайскими обычаями, договор, согласованный с принцем Гуном, оставался нератифицированным.
Но рано или поздно он должен вступить в силу, и Лань Гуй осознавала это. Она никогда не простит заморским дьяволам разграбление и сожжение Юаньминъюаня. Но в настоящий момент империя была беспомощной перед силой варваров. Однако в мыслях она уже уносилась в будущее. Ей даже мечталось о создании военного флота, с помощью которого удастся разгромить этих алчных иностранцев.
Но прежде надо разгромить тайпинов. Целый год не поступало известий от Варда, с тех пор, как с императорским представлением он покинул Пекин. Он либо уже успел создать боеспособную армию, о которой так горячо распинался, либо умер, а вполне возможно — просто скрылся. Это предприятие было явно ошибочным.
Не было известий также ни от наместника Цзэн Гофаня, ни от маршала Ли Хунчжана. До Янцзы, казалось, не менее миллиона миль.
Регент и его брат, похоже, считали тайпинов тем злом, которое проходит само собой. Но теперь они заняли подобную позицию и по отношению к британцам. Чувствуя себя в Маньчжурии в безопасности, они опять были полны воинственным рвением. Британцы и французы отвели свои войска. Только в заливе Чжили осталось несколько кораблей, да под Тяньцзинем стоял малочисленный гарнизон. Возможно, варварам надоест, и они уйдут домой.
— А если не надоест? — настаивала Лань Гуй. — Что, если они пришлют новую армию воевать против нас? И теперь уже сожгут сам Пекин?
— Девчонка учит мужчин, что делать, — злобно ворчал Сушунь.
