Владислав Глинка - Повесть о Сергее Непейцыне
Придумка Кулибина. Нежданная печаль. Прощальный визит в корпус
В коллегии все прошло быстро и гладко. За четыре золотых, опущенные в кумову широкую ладонь, Непейцын получил годовое жалованье и указ коллегии о назначении в инвалидную роту при Тульском оружейном заводе. Не в артиллерию, да уж ладно…
С Филей обсудили, заезжать ли в Луки — знакомиться с новой тетушкой, за Ненилой и деревенским запасом — или двигаться прямо в Тулу. Решили, что нужно заехать, и Сергей отписал дяденьке, прося прислать за ними тройку. Объявили Брунсам об отъезде. Филя убрал столярный инструмент и принялся помалу укладываться. Непейцын изнывал от безделья и сожалел, что не решился ехать на почтовых.
Но через несколько дней Филя встретил Кулибина, который пригласил Сергея, не откладывая, зайти к нему в мастерскую.
— Не иначе как к ноге вашей придумал еще приспособление, — сказал Филя. — Я говорю, мы назначение получили и ехать собираемся, а он бороду погладил: «Ничего, наше дело быстро сладится, а толк от него и для службы быть должен».
Сергей пошел в тот же вечер. Было часов шесть, но механик и один из мастеров работали — шлифовали какие-то стекла. Посадив Непейцына к столу, Кулибин достал с полки свернутый трубкой чертеж, раскатал его и положил на края какие-то железки, чтоб не сворачивался. Сергей увидел подобие печатной литеры «те», от которого шли две параллельные полосы к занимавшей низ листа клиновидной фигуре.
— Сие есть железная основа механической ноги, — пояснил Иван Петрович. — Боковины верхней части, будучи обшиты кожей или еще чем мягким, по нужному объему согнутые, охватят поясницу вашу. Сия часть недвижная и оканчивается соединением, бедряному вертлугу соответственным, со следующей, коей две железные планки закреплены на подвижных, вращаемых заклепках. Они будут ходить вперед от стоячего до сидячего положения. Сел параллелограмм соответствует здоровой ноге от бедра до колена и будет двигаться вместе с болванкой липового дерева, по форме подобной ноге, в которой вырежется пазуха для вмещения культи. А от нижнего прикрепления сих полос, то есть от колена механического, начинается голень, также поверх сего железа деревом на манер ноги одетая и стопой на шалнере снабженная. Для понятности я рисунок сделал…
Механик перевернул чертеж. На левой его стороне был набросан профиль тела, охваченного в талии согнутой верхней перекладиной и с деревянной ногой, на которой пунктиром обозначены уже знакомые Непейцыну параллелограмм от бедра до колена и основа голени с прикрепленной к ней плюсной и пяткой. Нога была показана и в упоре на землю, и поднятой для шага.
— Поняли? — спросил Кулибин. — По мне, оно куда удобней и красивей теперешнего будет. Ежели согласны, чтоб оное в дело пустил, то надобно мне знать, что работу кузнеца, токаря и шорника оплатите. Оно встанет все рублей до тридцати.
Непейцын поторопился сказать, чтоб Иван Петрович не стеснялся в расходе, — дело для него слишком важное, особенно теперь, отправляясь на службу. И еще, что смущен особенно тем как отблагодарить самого механика.
— Мне, батюшка, плата не надобна, — спокойно сказал Кулибин. — Меня оно тем занимает, что небывалое. С вас начнем, а потом, может, и еще не одному войной обиженному поможем. А сейчас бы мне вашу деревяшку еще разок осмотреть, как сделана, что наминки не дает. Может, ваш искусник нам поможет? Железо я здесь закажу, деревянное, он бы сработал, а кожей обтянуть Федорову поручу. Помните, юла такой, на конском беге рогожку вам подстелил?
Качались дни ожидания и волнения. Наведываясь в мастерскую, Сергей видел только что выкованные части своей будущей ноги, примерял изгиб поясного охвата, пробовал движение медных заклепок, подменявших суставы бедра и колена. А дома Филя все свободное время возился с кусками липового дерева, по десять раз на дню осматривая и ощупывая ногу Непейцына с пояснением:
— Чтоб все с натурой одинаковое сделать, сударь.
Потом в домике Брунса появился Терентий Федоров, всегда со смехом, всегда под хмельком. Они с Филей обсуждали достоинство сафьяна, замши, показывали друг другу что-то на своих конечностях, иногда подходили к Сергею с просьбой показать то здоровую ногу, то культю. Филя по многу раз мерил на деревянную ступню единственный сохраненный им башмак для левой ноги.
— Надо бы вам, сударь, сапогов пару заказать, — сказал он. — Только не сглазить бы покупкой. Может, до примерки пождем?
Сергей решил не суеверничать и, зайдя к немцу-сапожнику, купил готовые полуботфорты, не взятые каким-то гвардейцем.
Теперь Филя, уже сдавший Кулибину свою работу, снова взялся за упаковку вещей. Исполнилось три недели с первого визита к Ивану Петровичу, а он все заставлял Терентия переделывать подшивку бедряного сустава и обивку следа. Наконец Филя принес приглашение прийти к механику в воскресенье после обедни и стал еще с вечера, как под пасху, чистить мундир Сергея и свой лучший кафтан.
— Не забудь захватить новые сапоги, — сказал Непейцын.
— Там уж все отнесено и на ней одевано, — отозвался Филя.
У Кулибиных в горницах звонко пели канарейки, по-воскресному пахло пирогами. И хозяин выглядел по-праздничному, в синем кафтане, с тщательно расчесанной бородой.
Угол чистой горницы был отделен ширмой. Показывая на нее, Иван Петрович сказал:
— Примеривайте, ваше благородие.
За ширмой, прислоненная к стулу, стояла нога. Суконные панталоны и сапог были на ней уже надеты.
У Сергея тряслись руки, когда раздевался, отстегивал деревяшку. Конечно, без Филиной помощи не оделся бы, одновременно прилаживая ногу. В талии плотно, но не давит. Культя легла отлично. Оперся на пол ступней и нога согнулась. Непейцын чувствовал, что щеки у него горят, во рту пересохло. Встал на ноги. И палки не надо, так устойчиво. Шагнул раз, другой, не выходя за ширму. А Филя уже приладил помочи, застегивал камзол.
— Пожалуйте в комнату, сударь! — и отодвинул ширму.
— Кажись, ничего себе, — широко улыбнулся механик.
— Важно! — вторил Терентий, хлопая себя по бедрам.
Идучи домой, Сергей спросил Фелю, что подарить Кулибину. И услышал в ответ:
— По-моему, сударь, сейчас ничего не надобно — не для подарков они старались. А из Тулы какую вещь искусную и пошлете с письмом.
Дома Непейцын сел почитать у окошка. Но скоро отложил книгу и поставил рядом снятую обнову. Он то сгибал и разгибал тугие суставы, то гладил дерево и кожу, то просто любовался.
В эти счастливые минуты брякнуло кольцо у калитки. Филя пошел отворять и на несколько минут скрылся из глаз Сергея, разговаривая с кем-то на улице. Потом распахнул ворота, и на двор Брунсов въехал тарантас тройкой с Фомой на козлах.
Пока Филя затворял ворота, Фома слез и новел лошадей в глубь двора, к сушилке, у которой не раз устраивал временную коновязь… И тут Непейцын рассмотрел, что кучер какой-то поникший, похудевший, небрежно запоясанный, будто век не чесанный.
— Что с ним? — спросил он подошедшего к окну Филю. — В дороге захворал или с лошадьми что-нибудь?
И тут заметил, что Филя тоже расстроен, нахмурен.
— Беда в Луках, сударь.
— С дяденькой? — перехватило дух Сергею.
— Нет, они, слава богу, здоровы…
В это время Фома подошел к окошку и поклонился:
— Так что барыня молодая, Анна Федоровна, родами преставилась, — сказал он. — И робеночек сряду… Семен Степанович не едят, не пьют…
— Повитухи, что ль, не случилось? — спросил Непейцын.
— Две было… Сутки цельны маялась…
Фома пошел распрягать лошадей, Филя приготовлял ему поесть, и Сергей остался один.
«Вот и кончилось дяденькино счастье, — думал он. — Что за подлая штука судьба! Уж он ли не заслужил хорошего?..»
Потом Фома улегся спать в тарантасе, а Филя стал накрывать к барскому ужину.
— Что еще рассказывал? — спросил Непейцын.
— Легко ль из него слово вытянуть? — отозвался Филя. — Сказал, что барыня тихая была, жалостливая, что Семен Степанович ее грамоте учил, книжки ей читал, что сказки Ненилины слушать любила. Горюют люди про нее…
В это время опять загремело кольцо у калитки.
— Кого еще несет?! — заворчал Филя. — Верно, Терешка…
Он не ошибся. В скупом свете сумерек Сергей увидел, как проворно вскочил во двор Терентий. Но Филя не пустил его дальше. До Непейцына доносился оживленный голос и смех шорника, видно было, как размахивает руками, в чем-то убеждая Филю, который только отрицательно мотал головой.
Выпроводив гостя, Филя вернулся в горницу и, не дожидаясь вопроса, сказал:
— На свое занятие сманивать приходил, от мастера-англичана, которого намедни у него ж в мастерской встретил. Зашла речь про дуговую упряжь, я кое-что присоветовал. Англичану и полюбилось. А Терешка насказал про работу с ногой вашей да про столярство. Вот и загорелось, чтоб шел к нему мастером.
