Василий Балябин - Забайкальцы, книга 2
— Ай-яй, как просто, — Пережогин, насмешливо сощурившись, покачал головой. — А вы как думаете?
— Черт его знает, — заговорил Жильцов, тот самый, что щеголял в гусарском ментике, — будь бы оружие у нас, а то ведь с голыми руками, гиблое дело.
— Оружие добудем, — возразил Жильцову Денисенко, — у той же стражи отобьем! Я за то, чтобы рискнуть.
— Упустить эдакую благодать, — начал было Спирька, но Пережогин остановил его властным движением руки:
— Помолчи-ка, не горячись. То, что наблюдательность проявил ты — хорошо, хвалю. А вот чтобы налет на банк устроить сегодня же, без оружия, это глупость, бред сумасшедшего. Я ведь тоже про это золото разведал и уж обмозговал, как его взять. Гиреева нашего знаете?
— Ну еще бы, — отозвался Жильцов, — как свои пять пальцев, наш — анархист.
— Отрядом небольшим командовал у большевиков.
— Да, — утвердительно кивнул головой Пережогин, — он и теперь этим отрядиком командует. Я виделся с ним сегодня и насчет золота договорился. Нам повезло, охранять банк завтра будут красногвардейцы из его отряда, и он сам поуберет, кого туда послать. Он же и оружием нас снабдит, и даже автомобиль грузовой предоставит. Ну, понятно, я ему обещал поделиться золотом, по-дружески, не обидим хорошего человека. Теперь нам надо еще машиниста надежного подыскать, и чтобы в наше распоряжение паровоз с тремя вагонами был начеку, под парами. Ну, это я надеюсь, что устрою, и тогда успех будет обеспечен наверняка. Вот какой у меня план, согласны?
— Конечно! Это же верное дело.
— За это я всей душой.
— Ну и башка-а-а! — восторгался Спирька, глядя на Пережогина. — Смотри, как он ловко все обдумал, министер, ей-богу, министер.
— К завтрашнему вечеру будьте готовы, — продолжал Пережогин, — а сейчас спать и про золото никому ни слова. Шпане нашей объявите тихонечко, по секрету, что будет им завтра хорошая поживка. А днем пусть шляются по городу, и сколько их вернется, столько и ладно.
На следующий день с самого утра по улицам Читы мчались извозчики, нагруженные какими-то свертками, кулями и бумагой, ящиками, тяжко громыхали по булыжной мостовой ломовики, везли и везли на станцию тюки, мотки проволоки, кули с мукой и сахаром, бочки. На станциях беспрерывно шла погрузка, рабочие, грузчики, красногвардейцы днем и ночью грузили ящики с патронами, снарядами, кули, бочки, полковое имущество, госпитали со всем их скарбом, с больными и ранеными. Гул, гам, лязг вагонных буферов, гудки паровозов, на перронах густое месиво людей. На каждый отходящий поезд устремлялись сотни пассажиров, набивались в тамбуры, на тормозные площадки, на крыши вагонов, на буфера, лишь бы уехать. К ночи вся эта суматоха увеличилась, по улицам города усиленные наряды пеших и конных патрулей. И то тут, то там на окраинах возникала стрельба.
До глубокой ночи суетливая, поспешная работа продолжалась и в банке. Спешно составлялись ведомости, расчеты, производилась выдача серебра и золота уполномоченным от воинских частей, от рабочих рудников, заводов, мастерских, железной дороги.
В одиннадцать часов вечера, в самый разгар работы, с наружной стороны банка послышались выстрелы, и в помещение ворвалась толпа вооруженных анархистов. Шум, крики, одиночные выстрелы… еще миг — и грабители во главе с Пережогиным захватили весь первый этаж, подвалы, где хранилось золото. Спирька Былков, с двумя бандитами, взбежал по широкой мраморной лестнице на второй этаж. Дорогу грабителям загородил старичок вахтер, он схватился было за висевший у него сбоку револьвер, но тут же и свалился замертво, сбитый с ног ударом ружейного приклада. Увидев такое в зале, не своим голосом взвизгнула женщина.
Спирька перешагнул через труп старика, выстрелил из нагана в потолок, закричал во весь голос:
— Кончай базар!!
Рядом с ним встали два других бандита, вскинули винтовки наперевес.
В огромном, со множеством сидящих за столами людей зале сразу же оборвалась работа, насмерть перепуганные люди словно застыли на своих местах. Стало тихо, как в пустом амбаре, так тихо, что многие вздрогнули, когда в дальнем углу кто-то, скрипнув стулом, уронил на пол ручку.
— Это что ишо такое?! — заорал Спирька, грозя в ту сторону. — Замрите там и не рыпайтесь… а не то враз отправлю в царство небесное. А ты, мадамочка, чего разревелась, режут тебя, что ли? Уймись, никто тебя пальцем не тронет.
А снизу доносился грохот, топот множества ног, грабители бегом выносили из подвалов ящики с золотом, мешки с серебром, кидали их на грузовой автомобиль, что ожидал у входа, рокоча мотором.
Все произошло с молниеносной быстротой. Через несколько минут Спирька, услыхав условный сигнал, снизу, крикнул своим:
— Ходу, братва!
Убегая последним, он не утерпел, чтобы не крикнуть банковцам на прощанье:
— До свиданья, братцы, не поминайте лихом!
ГЛАВА XXIII
В первом часу ночи в областной Совет прибежал дежурный по гарнизону, он же и начальник охраны города, Поздеев. Гремя шашкой по каменным ступенькам лестницы, он бегом поднялся на второй этаж, хлопнув дверью, ворвался в большой зал, где все еще продолжалось какое-то совещание. Заседавшие оборачивались на Поздеева, иные спрашивали:
— Что такое?
— Что случилось?
— Беда! — насилу выдохнул запыхавшийся Поздеев, подбежав к столу президиума, за которым сидели Иван Бутин, Дмитрий Шилов, Гаврилов, Матвеев и Перевощиков. — Банк… ограбили… золото, — он задохнулся, фуражкой вытер потное лицо, — золото… увезли…
— Что-о! — Мгновенно побледневший Бутин схватился обеими руками за край стола, уперся в Поздеева взглядом: — Кто ограбил? Когда?
— Анархисты… полный автомобиль золота… и на поезде… удрали.
— Как же это могло случиться?! — с дрожью в голосе воскликнул Бутин. — Банк-то охранялся или нет?
— Из отряда Гиреева охрана была, а он такой же бандит оказался.
Поздеев, немного отдышавшись, начал передавать подробности ограбления, но тут его перебил Шилов:
— Обожди! — Вскочив на ноги, Шилов загорячился, зачастил скороговоркой — Что мы сидим, товарищи, надо действовать, спасать народное добро! Давайте сделаем так: вы тут решайте, какие надо принять меры для поимки бандитов, а я мигом на вокзал и телеграфирую по всей магистрали, чтобы любой ценой задержать грабителей.
— Правильно!
— Действуй, Дмитрий Самойлович!
Не прошло и полчаса, как по проводам железнодорожной магистрали на все станции и полустанки восточнее Читы полетели шифрованные телеграммы, в которых предлагалось во что бы то ни стало задержать пережогинский трехвагонный поезд, анархистов с награбленным золотом арестовать и под усиленным конвоем доставить на станцию Урульга.
А наутро стало известно, что по всей линии железной дороги хотя и получили шиловскую телеграмму, но спасти золото не сумели. На одном полустанке попробовали было задержать пережогинцев, но бандиты дали по красногвардейцам очередь из пулемета, и те отступили, потеряв двух бойцов убитыми и одного раненого. На другой станции побоялись взорвать мост, чтобы не пустить под откос своих. А на станции Ерофей Павлович небольшой мост взорвали, но поздно, пережогинцы проскочили его, а под откос свалился свой же паровоз, к счастью идущий порожняком. Так удалось кучке оголтелых негодяев похитить забайкальское золото. Двумя неделями позже белогвардейская газета «Русский голос» писала, что «Читинский банк ограбили сами комиссары и красные командиры», называли фамилии Лазо, Балябина, Бутина, Шилова и многих других.
* * *26 августа все советские организации, отряды Красной гвардии отступили на восток, до станции Урульга. С запада к Чите подходили эшелоны частей Прибайкальского фронта, почти последним прибыл в город бронепоезд, на котором находился командующий фронтом Сергей Лазо. Позади него шел лишь небольшой состав с подрывной командой, они на большом расстоянии испортили железнодорожную линию, взорвали несколько мостов.
Красногвардейские эшелоны, не задерживаясь в Чите, проследовали дальше, а сам Лазо задержался, чтобы выступить на митинге, организованном рабочими Читы-первой. Таких митингов Лазо провел уже несколько, разъяснял истинное положение дел, предостерегал от паники. Лазо со своим адъютантом и командиром бронепоезда шел по Преображенской улице и повсюду видел расклеенные на заборах и на стенах домов воззвания к населению Забайкалья. «Советы в Чите гибнут. Да здравствуют Советы во всем мире!» — гласили заголовки, набранные крупными буквами на серой оберточной бумаге.
Никогда не бывало на станции Урульга такого скопления поездов, воинских частей и областных учреждений, как в эти последние дни августа 1918 года. Избы большого поселка переполнены военными и штатскими постояльцами, хотя большинство этих людей разместилось в вагонах и палатках, что густо раскинулись за околицей.
