Евгений Санин - Колесница Гелиоса
— Но нас накажут завтра, если мы не сделаем эти проклятые наконечники!
— Завтра и без нас есть кого наказывать Эвдему! — широко улыбнулся Лад и, растянувшись на полу у двери, с чувством исполненного долга через минуту громко захрапел.
Наутро в кузницу ворвался запыхавшийся Кар. Едва не налетев на Эвбулида, он робко тронул за плечо сколота и, когда тот открыл глаза, склонился перед ним в почтительном поклоне:
— Господин…
— Это ты мне? — удивленно спросил Лад, приподнимаясь на локте.
— Да, да, господин! — угодливо закивал Кар. — Только что Эвдем назначил тебя управляющим усадьбой вместо казненного сегодня ночью негодяя Филагра и срочно требует к себе!
— Ну вот, — неторопливо вставая, усмехнулся Лад ошеломленному Эвбулиду, — а ты сомневался, что новый управляющий не согласится выполнить твою просьбу!
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Оказавшись в главной комнате дома, Лад скользнул удивленными глазами по стенам, увешанным яркими коврами, бронзовым статуям и вазам в углах. Увидев стоящего у окна Эвдема, вполне искренне — в благодарность за скорое освобождение из рабства — склонил перед ним свою могучую шею.
— Я долго думал, Скиф, прежде, чем найти нового управляющего в этом имении, — барабаня пальцами по синему, в красных цветах ковру на стене, задумчиво произнес вельможа. — Должность эта почетна и желанна каждому рабу, но не каждый раб отвечает всем требованиям, необходимым для нее. Да, ты предан, старателен, как докладывал мне Филагр, — лицо его исказилось от ярости и душевной боли, — неплохо разбираешься в ведении сельского хозяйства. Ты на редкость силен, и перед твоей плетью будут дрожать даже самые наглые рабы. Но и у тебя есть один недостаток. Ты — варвар!
Лад с тревогой вскинул свои большие, серые глаза на Эвдема. Тот перехватил его взгляд и успокаивающе заметил:
— Но это не так страшно по сравнению с коварством, лестью и пьянством моих управляющих эллинов и пергамцев! К тому же, у тебя будет прекрасный друг и помощник — Протасий! — кивнул он на сидящего в дальнем углу евнуха, и тот, приветливо улыбаясь, часто закивал Ладу, буравя его хитрыми глазками. — Твое дело, Скиф, выжимать из рабов все. А он будет помогать тебе в остальном. И еще — нам нужно изменить твое имя, Скиф. Мои гости в этом имении станут смеяться, узнав, что в управляющих столь дремучий варвар. Флавий! — оглядев Лада, решил Эвдем. — Отныне ты будешь называться Флавием!
— Что в переводе с великой латыни означает — Белокурый! — хихикая, подсказал евнух чуть приметно сузившему глаза сколоту.
— Отныне ты будешь ходить без оков всюду, где только пожелаешь, питаться и жить — в этом доме, можешь жениться на подходящей рабыне — женатый раб вдвойне привязан к своему господину, — продолжал Эвдем. — А пойдут дети, так и втройне. С каждого хорошего урожая я буду давать тебе денег в твой пекулий. При хорошем поведении и воздержанности к вину лет через десять ты сможешь выкупиться и стать моим клиентом. А пока вот мое первое приказание: вчера ты спас от смерти Домицию… — Лад вздрогнул и невольно подался вперед. — Сегодня же я поручаю тебе заботу о ней. Положи ее в крытую повозку и отвези толковому лекарю в Пергам. Протасий покажет, где это, и даст денег на лечение. И — немедленно назад, пора выгонять рабов на жатву!
— Господин! — поклонился Лад, вспомнив об Эвбулиде. — Разреши мне взять с собой одного раба, чтобы он помог выносить из повозки Домицию.
— Хорошо, — кивнул Эвдем. — Возьми любого. Какие еще вопросы у моего управляющего Флавия?
— Никаких, господин! — с несвойственной ему торопливостью ответил Лад, думая только об одном: что он наверняка видит Эвдема в последний раз.
— Ну что же, иди, — внимательно глядя на него, разрешил вельможа.
Когда Лад вышел, Эвдем негромко сказал Протасию:
— Не нравится мне что-то его торопливость. Или он потерял голову от радости, или… Проследи за ним в дороге, — приказал он. — И дай горсть монет рабу, который поедет с ним, чтобы он доложил потом о каждом шаге этого Флавия в Пергаме…
В сопровождении догнавшего его евнуха Лад пошел по коридорам господского дома.
Протасий обещал ему свою постоянную поддержку и заступничество перед господином взамен сущего пустяка — четырех пятых всего того, что будет давать ему после сбора урожаев Эвдем.
Сколот охотно кивал и думал о том, что лекарь, без сомнения, за золото Эвдема быстро поставит на ноги Домицию и они втроем сегодня же убегут из Пергама. Но главное, он сейчас увидит Домицию!
— Так, значит, договорились? — останавливаясь перед скромной дверью на первом этаже, спросил Протасий.
Сколот снова кивнул, и евнух, отворяя перед ним дверь, обрадованно воскликнул:
— Здесь эта римлянка! Забирай ее, а я прослежу за тем, как готовят в дорогу повозку!
Лад, мгновение помедлив, шагнул в комнату, огляделся и увидел сидящую в углу римлянку.
— Домиция! — обрадованно воскликнул он, но рабыня даже не посмотрела в его сторону.
— Домиция… — обеспокоенно повторил сколот, подходя к ней. — Это же я — Лад!
Римлянка неохотно повернула голову и уперлась в Лада большими невидящими глазами.
— Скиф? — наконец узнала она. — Зачем ты здесь?..
Лад с нежностью смотрел на сидящую в неудобной позе девушку, на ее тонкую шею, слабые руки, отвел глаза от покрытых ссадинами ног и, проглотив комок в горле, ободряюще сказал:
— Я здесь, чтобы отвезти тебя к лекарю, в Пергам! А потом, как только он вылечит тебя, мы убежим. Ты, я и Эвбулид!
— В твою далекую Скифию? — горько усмехнулась Домиция.
— Да! — воскликнул Лад и, спохватившись, с опаской покосился на дверь.
— Там, где жены лишают себя жизни вслед за мужьями?
— Да…
Лад протянул руку Домиции, намереваясь подхватить на руки, но она отшатнулась и дикими глазами взглянула на сколота.
— Что с тобой, Домиция? — удивился Лад. — Это же я! Ты что, не узнаешь меня?!
Римлянка неожиданно успокоилась и откинулась назад, прислонив затылок к стене.
Лад, затаив дыхание, следил за каждым ее движением, выражением на осунувшемся лице.
— Лучше бы они убили меня! — наконец, со стоном сказала Домиция. — Зачем ты вырвал меня от них? Мне было уже все равно, я желала лишь одного — скорее умереть…
— Ты должна жить, Домиция! — меняясь в лице, выдавил из себя сколот.
— Ради чего? Для кого?
— Ради меня!
Римлянка открыла глаза.
— После всего того, что ты видел, ты готов принять меня в свою постель? Взять в жены?! — с безразличием в голосе спросила она.
— Но ведь ты же не виновата в этом! — в свою очередь, удивился Лад. — Конечно, я возьму тебя в жены и, как это принято среди людей моего племени, буду самым преданным мужем!
— Уходи! — неожиданно сказала Домиция и снова закрыла глаза.
— Но почему, Домиция? — воскликнул Лад, с трудом подавляя в себе желание протянуть руку к упавшей на ее лоб пряди.
Домиция не ответила.
— Ну что ты молчишь? Неужели ты не поняла, что я не могу без тебя. Ты такая хрупкая. Я буду оберегать тебя до самой моей смерти. А когда умру — ты последуешь за мной. Ты ведь так сделаешь, Домиция?
— Нет… — прошептала римлянка, не открывая глаз.
— И ты не пошла бы со мной на войну и не рубилась бы с врагами на разных?..
— Нет!
— И не родила бы от меня крепких воинов? — не отступался Лад.
— Нет! Никогда!! — иступленно закричала Домиция и тихо попросила: — Уходи, Скиф. И не смотри на меня так! Ты хороший, сильный, тебя любая девушка полюбит. А я… мое сердце любит другого.
— Того Афинея? — глухо уточнил сколот, и глаза его злобно блеснули.
— Да…
— Этого Феми-стокла? — с трудом выговорил греческое имя Лад.
— Да, да! — сквозь слезы улыбнулась Домиция.
— А если он умрет?
Римлянка недружелюбно взглянула на сколота, повела плечом, словно отгоняя подобные мысли, и покачала головой:
— Все равно тебе не на что надеяться. Потому что первой умру я.
— Ты?! — вскричал Лад. — Но я не дам тебе сделать этого!
— А я и не собираюсь у тебя спрашивать! — резко ответила Домиция. — Уходи. Или я позову управляющего…
— Ну и зови! — огрызнулся Лад. — Только знай, что этот управляющий сделает вот что…
— Что? — удивленно спросила Домиция и вскрикнула от неожиданности.
Лад легко поднял ее на руки и понес к выходу.
— Что ты делаешь? Пусти! — кричала девушка, и Лад даже сквозь полушерстяной хитон чувствовал, как горит ее тело. — Ты мне противен… Пусти… Все равно я не буду жить…
— Будешь! — коротко бросил Лад, вынося Домицию из дома, где сразу у порога их уже ждала готовая к поездке повозка.
Бережно уложив римлянку на духмяное сено, сколот поправил над ней полог и уверенным голосом, словно всю жизнь проходил в управляющих, приказал пробегавшему мимо рабу:
— Сбегай на кузницу и приведи сюда Эвбулида.