Элисон Уэйр - Леди Элизабет
Лодка ударилась о причал, гребцы подняли весла, и на швартовую тумбу накинули трос. Винчестер и Сассекс спрыгнули, разбрызгав скопившуюся меж булыжников воду.
— Прошу вас, миледи, — поманил ее Сассекс.
Элизабет жалась к двери каюты, решив, что никуда не пойдет и ничто не заставит ее покинуть последний оплот безопасности.
— Нет, милорды, — ответила она, содрогаясь, — я не хочу мочить туфли.
Она яростно уставилась на лейтенанта и его людей.
— Мадам, именем королевы приказываю вам сойти на берег! — прокричал сквозь шум ветра Винчестер. — Вы обязаны подчиниться.
Медленно и с неохотой Элизабет прошла между гребцами и осторожно поставила ногу на причал.
— Вот сходит на берег верноподданная королевы — такая же пленница, как и все, кто когда-либо ступал на сей причал! — громко провозгласила она, хотя голос ее дрожал. — Говорю это перед Тобой, о Господи, ибо нет у меня иного друга, кроме Тебя. Никогда не думала, Боже, что приду сюда пленницей.
Элизабет шагнула к ступеням, и голос ее сорвался. Она взглянула на ожидавших мужчин, страстно взывая к снисхождению:
— Прошу вас, милые друзья, будьте же свидетелями, что я прибыла не как изменница, но как самая преданная ее королевскому величеству из всех ныне живущих женщин — и потому приму смерть!
Она была близка к обмороку, слезы на пылавших щеках мешались со струями дождя. Несколько стражников порывисто шагнули вперед и упали перед ней на колени.
— Да хранит Бог вашу светлость! — воскликнули они.
Лейтенант, нахмурившись, повелительно рявкнул, и нарушившие строй, быстро поднявшись, пристыженно вернулись на свои места.
— Мадам, вам надлежит пойти со мной, — изрек сэр Джон Бриджес.
От прежней смелости Элизабет не осталось и следа. Она знала, что ей предстоит умереть, и подобная перспектива казалась ей столь ужасной, что она не могла сделать ни шагу. Ноги отказали, и она опустилась на мокрые ступени, содрогаясь от рыданий.
— Вам лучше уйти из-под дождя, мадам, — мягко сказал сэр Джон, протягивая ей руку.
— Лучше сидеть здесь, чем где-нибудь похуже! — скорбно возопила она, не обращая внимания на его жест. — Ибо одному Богу ведомо, куда вы меня отведете!
— На этот счет вам нечего опасаться, — заверил он ее. — Вас разместят во дворце, где уже приготовлены комнаты.
— Там, где держали мою мать?
— Полагаю, что да, сударыня.
— Я не могу туда идти, — отказалась Элизабет. — Для меня это станет пыткой.
— Это самые удобные из всех имеющихся покоев, подобающие высокому положению вашей светлости, — терпеливо объяснил Бриджес.
— Может, они и удобные, — бросила Элизабет, — но для моей матери они стали преддверием плахи!
Слуги уже выбирались из баркаса. Кэт со страдальческим выражением направилась было к Элизабет, но сэр Джон остановил ее жестом. Один молодой слуга разрыдался. Элизабет мрачно взглянула на него, и юноша, покраснев, утер глаза рукавом.
— Слава Богу, мне известно, что истина на моей стороне, и мужчинам незачем обо мне плакать, — заявила она.
— В таком случае это должно вас утешить, сударыня, — кивнул сэр Джон, снова протягивая ей руку. — Пойдемте в тепло, камин уже разожжен.
Собрав остатки отваги, Элизабет медленно поднялась на ноги. Опытный в обращении с мужчинами и женщинами, которым предстояло тюремное заключение, пытки или смерть, — меньше месяца назад, к своему великому сожалению, ему пришлось сопровождать на плаху леди Джейн Грей, — лейтенант взял Элизабет под руку и медленно повел вверх по ступеням.
Небольшая процессия прошла через внешний двор к королевскому дворцу, комплексу древних зданий, расположившихся между Белой башней и Темзой. Сэр Джон долго вел пленницу по бесконечным комнатам и галереям, прежде чем они подошли к королевским покоям, где находились приготовленные для Элизабет апартаменты — большая гостиная, спальня и уборная.
Элизабет удивило роскошное убранство, хотя было видно, что помещением не пользовались много лет. Воздух был затхлым, словно давно не вытирали пыль, и кое-где виднелись пятна сырости. Но фризы в классическом стиле были прекрасны, как и замысловатый узор напольных плит, и позолоченные дощатые потолки. Мебели оказалось мало, и она явно была не та, что когда-то украшала эти покои, однако вполне оправдывала свое назначение.
— Миссис Эстли и миссис Перри могут остаться с вами, сударыня, — сказал сэр Джон. — Остальных ваших слуг поселят внизу. Стражники будут пропускать их по мере необходимости.
— Благодарю вас, сэр, — прошептала Элизабет, взирая, как тот выбирает ключ с тяжелого кольца, которое держал в руке.
Лорды поклонились и вышли за сэром Джоном. Когда ключ заскрежетал в замке окончательно и бесповоротно, Сассекс вдруг горестно всхлипнул.
— Нам ни в коем случае нельзя выходить за пределы наших полномочий, милорды, — предупредил он. — Она дочь нашего покойного короля и сестра королевы. Будем относиться к ней так, чтобы впоследствии мы могли за это ответить, ибо всегда лучше поступать по справедливости.
— Вы правы, милорд, — тихо согласился Бриджес.
— Да, — подхватил Винчестер. — Не стоит излишне усердно исполнять свой долг, лейтенант.
Оставшись наедине с Кэт и Бланш, Элизабет без особого интереса обследовала комнаты. Первым делом она опробовала дверь в дальнем конце спальни, но та, разумеется, оказалась заперта. «Куда она ведет?» — подумала девушка. Если эти две комнаты служили Анне Болейн гостиной и спальней, то не было ли у той других личных покоев? Не находились ли они за дверью? В воображении Элизабет возникли пыльные пустые комнаты, поблекшая роскошь, украшенная лишь паутиной и пятнами плесени.
— Здесь жила моя мама, — прошептала она Кэт.
Кэт обняла ее, подавленная событиями этого дня:
— Да, милая, по крайней мере до суда. Леди Ли, которая была с ней в Тауэре, рассказывала, что после ее перевели в комнаты лейтенанта, так что вряд ли она пробыла здесь долго.
— Здесь очень красиво, — заметила Элизабет.
— Неудивительно, — отозвалась Кэт. — Эти покои украсили к ее коронации тремя годами раньше. Когда она прибыла сюда как узница, то сказала, что для нее они чересчур хороши.
— Для меня они более чем хороши, — возразила Элизабет, несколько воодушевившись.
Она подошла к многостворчатому окну, надежно запертому. Окно выходило в окруженный стенами внутренний двор, а дальше текла река.
— Они что же, думали, будто я попытаюсь бежать через окно? — спросила Элизабет, тщетно разбираясь с запором. — Далеко придется лететь.
— Они предпочитают не рисковать, — заметила Кэт. — Отсюда не раз бежали, историй много.
— Меня больше тревожит отсутствие свежего воздуха, — пробормотала Элизабет. — Здесь душно, хорошо бы проветрить. Пожалуюсь сэру Джону.
Она снова посмотрела на стены, на голую штукатурку под синими с золотом фризами, на потрескивавший в камине огонь, на прочный дубовый стол и скамьи и попыталась представить, как выглядела эта комната в дни славы ее матери.
Элизабет содрогнулась — ей показалось, что позади стоит призрак. В пышном зеленом рае Хивера, бывшего дома Анны, память о матери жила во многих вещах, но здесь, где Анна встретила свою судьбу, сами камни говорили о трагедии и злом роке.
— Мне здесь не нравится, — проговорила Элизабет. — Неужели королева решила умножить мои страдания, заточив меня именно тут?
— Мне тоже здесь не нравится, — согласилась Кэт, — однако не забывайте, что могло быть намного хуже. Вас могли заключить в темницу.
Первая ночь была ужасной, и это мягко сказано. Элизабет лежала в темноте, устрашенная осознанием места, где находилась, и рисовала кошмарные картины своей вероятной судьбы; когда же она наконец беспокойно заснула, ей привиделись страдания, кровь и смерть настолько реальные, что она пробудилась, вся в поту и тяжело дыша. К своему облегчению, она услышала лишь тихий храп Кэт и ровное дыхание Бланш, спавших на тюфяках.
И вдруг она поняла, что в комнате есть кто-то еще. В тусклом свете тлевших в камине углей виднелся темный неподвижный силуэт, стоявший в изножье кровати, — женская фигура в похожем на нимб головном уборе, лицо которой оставалось сокрытым мраком.
Как ни странно, Элизабет не испугалась, даже поняв, что силуэт не принадлежит к миру живых. Она тут же узнала его, припомнив многолетней давности визит в Хивер, к принцессе Анне, когда — в чем она не сомневалась — ей точно так же явилась та же фигура. Тогда, как и сейчас, она ощущала странное спокойствие и готова была до конца своих дней уверовать, что к ней явилась ее мать Анна, дабы утешить и придать сил ввиду грядущих испытаний. Анна, единственная, кто мог понять страдания Элизабет. Наверное, узы любви оказались сильнее смерти — так подумала Элизабет, желая, чтобы тень Анны осталась с ней еще хоть на несколько мгновений.
