Феликс Дан - Борьба за Рим
— Ты знаешь все? Отлично. Не моя вина, Цетег, что я не сказал тебе этого сам. Но император строго запретил. Я хвалю твое решение. Не изменяй его, оно избавит тебя от тяжелого процесса. Прощай! Мы все также двинемся тотчас к проходу. Нельзя допустить готов напасть на нас. Не понимаю только, почему мой ионийский флот не приходит так долго. Два скороходных корабля послал я к нему с приказанием немедленно идти сюда, а о нем ни слуху ни духу. Он нужен мне для перевозки пленных готов в Византию. Но теперь невозможно дольше ждать. Сейчас мы двинемся к ущелью.
— Нарзес, — сказал Цетег. — Окажите мне последнюю милость. В твоем войске есть римляне и итальянцы. Позволь мне собрать их и повести в этот последний бой.
Нарзес с минуту подумал.
— Хорошо, — сказал он, — собери их веди… на смерть, — тихо прибавил он, обращаясь к Василиску. — Их тысячи полторы, и я доставлю ему счастье умереть во главе своих соотечественников… Прощай, Цетег!
Молча поклонившись, с поднятым мечом, Цетег вышел.
— Альбоин, — задумчиво сказал Нарзес после ухода римлянина. — Посмотри хорошенько на него. Понимаешь ты, кто это вышел?
— Великий враг своих врагов, — серьезно ответил лангобард.
— Да, волчонок, взгляни на него еще раз: это идет умирать последний римлянин!
И все полководцы, бывшие в палатке, поспешили к выходу, чтобы еще раз взглянуть на великого человека.
— Как? — вскричал в эту минуту Сцевола, все еще переодетый лангобардом. — Ты позволяешь ему ускользнуть от суда?
— И от руки палача? — прибавил Альбин. — А обвинителей лишаешь его имущества?
Альбоин быстро обернулся и с негодованием вскричал:
— Полководец, вели этим двум крикунам снять одежду моего народа. Они позорят ее.
— Ты прав, волчонок, — ответил Нарзес и затем обратился к римлянам: — Теперь уж незачем переодеваться. И вы не нужны мне, как обвинители. Цетег приговорен, и приговор над ним исполнит король Тейя. А вы, вороны, не должны каркать над мертвым героем.
— А приказ Юстиниана? — Упрямо спросил Сцевола.
— Даже Юстиниан не может ни ослеплять, ни распинать мертвых. Раз Цетег умрет, я не смогу оживить его для удовлетворения жестокости Юстиниана. Но ты, Альбин, не получишь ни гроша из его денег, и ты, Сцевола, ни капли его крови. Его золото принадлежит императору, кровь — готам, а его имя — потомству.
— Ты представляешь злодею возможность умереть, как герою, — с неудовольствием сказал Аниций.
— Да, сын Боэция, потому что он заслужил это. Но ты действительно имеешь право отомстить ему: когда он будет убит, ты отрубишь ему голову и отвезешь ее Юстиниану. Но вот звучит римская труба: началась битва. Цетег верно объяснил движение в лагере готов. Они действительно приготовлялись, чтобы ночью напасть на противников. Утром Тейя собрал всех готов и объявил им, что запасы истощились, и потому дольше ждать нечего. Кто желает, может идти в лагерь Нарзеса, нежелающие же должны умереть. Способные носить оружие ночью выйдут из ущелья, нападут и найдут смерть в борьбе с ними. Все же неспособные сражаться — женщины, дети — могут найти смерть в кратере Везувия. К большой радости короля, не нашлось ни одного человека, — ни из мужчин, ни из женщин, — который пожелал бы сохранить жизнь ценою рабства. Все мужчины, даже старики и мальчики, начиная с десяти лет, решили вооружаться и идти за Тейей. Женщины же и дети моложе десяти лет решили броситься в Везувий.
Но Нарзес предупредил готов. Заметив их приготовления, он велел своим войскам подойти к ущелью на расстоянии выстрела.
— Хорошо, — сказал Тейя, заметил движение врага, — это ни в чем не изменить нашего решения. Вся разница в том, что вместо звезд на последнюю битву готов будет взирать полуденное солнце. Готовьтесь, мои готы!
И он быстро начал отдавать приказания. Небольшой отряд воинов он поставил у входа в пещеру, где хранился труп Теодориха и королевские сокровища, и велел, чтобы они, как только Адальгот подаст условленный знак, тотчас взяли все сокровища и труп короля и бросили в Везувий. Женщин и детей он поставил у катера вулкана, Адальготу поручил знамя Теодориха и поставил его с Вахисом и несколькими воинами у входа в ущелье, всех же воинов разделил на сотни.
Когда все распоряжения были исполнены, Тейя стал у входа, подле Адальгота. Перед самым ущельем стояли густые ряды византийцев и тянулись далеко-далеко до самого берега моря. Их вооружение ярко блестело и вместе с тем ужасно. Несколько минут король смотрел вперед, затем обратился к Адальготу:
— Взгляни, — сказал он, — где могли бы мы найти более прекрасное место для своих могил? Умереть же, мой Адальгот, будем достойны нашего народа и этой чудной могилы. Ну, прощай, Адальгот! Как бы мне хотелось спасти остатки своего народа, доставить ему свободное отступление на север! Но это невозможно. Нарзес едва ли дозволит это, о просить последним готам не подобает! Итак, на смерть!
Высоко подняв свой ужасный боевой топор, он вышел из ущелья во главе своего войска. Вслед за ним шел его двоюродный брат Алигерн и старый Гильдебранд, за ними герцог Гунтарис, граф Визанд и густыми рядами остальные готы.
Вахис, стоя подле Адальгота у входа в ущелье, звуком рога дал знак к началу битвы. И вот она началась, эта ужасная неровная борьба нескольких сотен с сотней тысяч!
На ближайшей к ущелью ровной площадке стоял Иоганн со своими союзниками, поклявшимися убить Тейю. Не было еще только Альбоина, Гильзульфа и Цетега. За этими предводителями стояли густые ряды лангобардов и герулов. Они встретили выступивших готов целым градом стреле и копий.
Прежде всех на Тейю бросился армянин Альтий и тотчас упал с раздробленной головой. За ним выступил герул Рудольф. Топор Тейи глубоко проник в его тело. Прежде чем король успел вытащить свой топор, на него набросились сразу трое: герул Свартуя, перс Кабадес и бойовар Гарицо. Этого последнего, ближайшего и самого смелого, Тейя ударил рукояткой щита в грудь с такой силой, что великан упал и покатился с горы.
— Теперь помоги, святая дева Неаполя, которая хранила меня во все времена этой ужасной войны! — прошептал почитатель Мирьям и, скатившись вниз, встал невредимый, только оглушенный падением. В то же время Свартуя занес меч над головою Тейи, но Алигерн одним ударом отрубил ему руку. Перса Кабадеса убил Гильдебранд. Между тем Тейя снова овладел своим топором и убил еще двоих. Так один за другим пали десять человек из числа поклявшихся убить его. Но вот щит Тейи разлетелся в куски. Враги со всех сторон наступали, он отбивался только топором и мечем.
Вдруг раздался звук рога со стороны ущелья. На секунду Тейя оглянулся: большая часть его воинов лежали убитые, а лангобарды, персы и армяне наступили на уцелевших громадной массой. В то же время франки, македоняне и фракийцы двигались слева ко входу в ущелье, между тем как третья часть войска — гепиды, аллеманы, исаврийцы и иллирийцы — бросилась к Тейе, чтобы заградить ему и небольшой кучке героев, бывших подле него, отступление к ущелью. Зорко взглянув Тейя на вход в ущелье. Вдруг знамя Теодориха исчезло, точно упало. Это заставило его решиться.
— Назад, к выходу! Спасать знамя Теодориха! — вскричал он и бросился назад.
Но ему тотчас преградили путь исаврийцы под начальством Иоганна.
— На короля! — вскричал он. — Не пропускайте его назад! Бросайте копья!
И целый град их полетел в Тейю. Но Алигерн вовремя успел подать ему свой щит.
— Назад, к ущелью! — еще раз вскричал Тейя и, раздробив голову первому подскочившему к нему исаврийцу, с такой силой боролся на Иоганна, что тот упал. Пользуясь минутой, Тейя, Алигерн, Гунтарис, Гильдебранд, Гриппа и Визанд поспешили к ущелью. Но здесь уже кипела битва: Альбоин и Гизульф со своими лангобардами старались проходом. Вот Альбоин бросил огромный камень в Адальгота, защищавшего вход, и попал ему в плечо. Юноша упал. Вахис, стоявший за ним, подхватил знамя Теодориха. Но через минуту Алдальгот поднялся и с такой силой бросился на короля лангобардов, что заставил его отступить. В то же время к проходу успели подбежать Тейя со своими героями и бросились на лангобардов сзади. Целыми кучами падали не ожидавшие этого нападения лангобарды и с громким криком бросились бежать, увлекая за собою своих предводителей.
Но вскоре беглецы были остановлены сильным отрядом Иоганна. Скрежеща зубами, поднялся этот храбрец после падения и тотчас повел своих гепидов, аллеманов, исаврийцев и иллирийцев к ущелью, куда Тейя успел уже добежать.
— Вперед! — крикнул он бегущим лангобардам. — Альбоин, Гизульф, Зенон, идем со мною! Посмотрим, неужели же этот Тейя действительно неуязвим?
И они бросились к ущелью. Тейя стоял у входа с топором.
— Ну, король варваров, покончим! — крикнул Иоганн. — Что ты спрятался в свою нору? Выходи, если ты мужчина!
