Маргарет Джордж - Тайная история Марии Магдалины
«Не это ли вызвало всю ту ненависть, что обрушилась на меня, когда я вернулась в Магдалу? — подумала Мария, — Может бытъ, именно жемчужина и была причиной? Может быть, я еще не знала об этом, а они уже разглядели ее во мне».
— Но самое лучшее известие для вас сегодня — то, что Царствие Небесное уже здесь и внутри вас, внутри самого вашего существа! Вам не нужно больше ждать. Оно здесь, и вы часть его! — возвысился над толпой голос Иисуса.
— Но как это может быть? — спросила молодая женщина. — Мы ничего такого не видим.
Вопрос задала Кассия! Сердце Марии замерло. Кассия пришла! Она получила письмо, которое Мария отправила ей с оказией, с человеком, вроде и вызвавшимся выполнить поручение, но не слишком надежным. А может быть, она не получила письма, но пришла по собственной воле, прослышав о проповеднике. Мария решила, что дослушает ответ Иисуса и тогда уже побежит к подруге.
— Царствие сие открывается не очам, но сердцу, — пояснил Иисус, — И вот что надлежит знать: никто не приходит ко мне, кроме тех, кого притягивает Отец мой. Раз ты пришла, значит, Царствие уже коснулось тебя.
Мария увидела, что Кассия призадумалась. Она очень хорошо понимала, что это значит.
— Кассия! — Подскочив к ней, Мария заключила молодую женщину в объятия, но та, ничего не поняв, принялась отбиваться. — Кассия! Кассия! Это я, Мария!
Кассия опустила руки и уставилась нее.
— Мария?
— Ты получила мое письмо? Ты пришла благодаря ему?
— Я… я… — Кассия сглотнула. — Да, я получила его. Но, Мария… — Она отстранилась. — Я не узнала тебя.
Мария сорвала с себя шарф, открыв остриженную голову. Кассия ахнула.
— Да, моя краса, которой я так дорожила, пропала. Мне пришлось пожертвовать волосами. Но… о моя подруга, ты здесь! — Она взяла ее за руки. — Давай подыщем укромное местечко.
Разумеется, поговорить как следует в толчее было невозможно Мария повела Кассию к покрытому галькой берегу, где веяло прохладой и росли дававшие тень деревья. Несколько лодок покачивались поблизости, хозяева их слушали Иисуса с воды, но более им никто не мешал.
— Вот… вот… — Мария вытащила свернутые страницы, которые хранила за поясом, чтобы передать Кассии, если та придет. — Тут вся моя история.
— Я должна прочесть это сейчас? — спросила Кассия.
— Да. Можно, конечно, и потом, но по возвращении у тебя наверняка возникнет тысяча вопросов, которые ты захочешь задать, а меня не будет рядом, чтобы ответить.
— Хорошо.
Кассия бросила ласковый взгляд на Марию, взяла письма и, отойдя к скале, погрузилась в чтение. А когда закончила и вернулась, от ее улыбки не осталось и следа. Она заняла место рядом с Марией, и они бок о бок прислонились к валуну так, что их локти соприкасались.
— Я не знаю, что сказать, — промолвила Кассия.
— А я не знала, как написать об этом.
— Так тебя выставили окончательно? Иоиль прогнал тебя?
— Не только Иоиль, но мой отец и мой брат.
— Неужели они даже не обрадовались тому, что ты исцелилась? О Мария, от какого ужасного недуга ты страдала в одиночку!
— Их это не волновало, — сказала Мария и, произнося эти слова, вдруг поняла, как же это было гадко. — Единственное, что их беспокоило, — это моя репутация. Нет, даже не моя, а их собственная. Они боялись, что подозрение, павшее на меня, запятнает их.
— Но это ужасно!
— Но это правда. — Мария помолчала. — Правда в том, что обо мне они и не думали. Никто, даже Иоиль! Их всех куда больше волнует их положение в обществе, их репутация в Магдале.
Каждое ее слово падало, как удар молота.
— А Элишеба?
Мария вздохнула.
— Я попыталась похитить ее.
— Не может быть!
— Может. Я хотела забрать ее у них, у них всех, оставить у себя. Но они были сильнее и отняли ее. — Мария схватила Кассию за рукав. — Ты позаботишься о ней вместо меня!
— Мария, — сказала Кассия мягко, — меня не знают в твоей семье, я никак не могу заботиться о ней.
— Да, конечно… — Мария сглотнула хлынувшие из глаз слезы.
— Ну а Иоиль? — спросила Кассия. — Он что, разведется с тобой?
— Я… у него не было такого намерения, когда я видела его. — Она не позволяла себе даже задумываться над этим.
— Но остальные будут давить на него, пытаться его убедить, — предположила Кассия.
— Но я… что я могу? Если я вернусь…
Кассия посмотрела на Иисуса, который говорил и воздевал руки над толпой, подчеркивая свои слова.
— Похоже, что у тебя есть дела здесь, — сказала она.
— Да. Что… что ты о нем думаешь? Ты понимаешь, что притягивает людей к нему?
— Понимаю ли я, что притягивает тебя к нему? — переспросила Кассия, — Да. Это я понимаю. Но на меня это не действует. Я не пойду вслед за твоим Иисусом. Я должна вернуться домой.
«У тебя нет нужды в нем, — с грустью подумала Мария. — А без настоятельной потребности к Иисусу никто не приходит. Может быть, как раз не ведающие горя и заслуживают жалости больше других, ибо они не ищут пути к истине».
— Спасибо, что пришла, — сказала она. — Это значит для меня больше, чем я могу выразить.
«Это значит, что пути назад для меня нет», — прозвучало у нее в голове.
С печалью в сердце Мария обняла на прощание старую подругу, а когда та ушла, горько разрыдалась.
Долгое время Мария сидела одна, пытаясь совладать со слезами. Наконец, опустошенная, она поднялась и направилась обратно к Иисусу.
«Иисус — единственное, что у меня осталось», — подумала Мария.
В это же время к нему подошла и группа страшно обезображенных людей — семеро мужчин и три женщины, прокаженные, с бледной, шелушившейся, бугристой кожей и искривленными, узловатыми ногами.
— Помоги нам! — воскликнули они. — Если тебе ведомо Царство Божие, это в твоих силах!
Иисус посмотрел на них и задал неожиданный вопрос:
— Вы хотите исцелиться?
Как странно. Кто бы не хотел исцелиться в таком состоянии?
Они закивали и снова возопили:
— Иисус, учитель, сжалься над нами!
— Идите, покажитесь священнослужителю и сделайте жертвоприношение, согласно велениям Моисея, — сказал он.
Существовал обряд очищения прокаженных, предписанный Законом.
С разочарованным видом прокаженные повиновались и почтительно поклонились. Вроде бы ничего не произошло, но Марии показалось, что они чуточку распрямились и поступь их стала легче. Покачиваясь в жарком мареве раскаленного воздуха, прокаженные побрели обратно к Капернауму, к Иисусу же, собравшемуся продолжить речь, вдруг устремился слепец и на ощупь ухватился за край его одежды.
— Помоги мне!
Иисус наклонился, взял лицо слепого в ладони и долго смотрел на него, после чего спросил:
— Какой помощи ты от меня ждешь?
— Почему он все время об этом спрашивает? — недоумевала Мария.
— Я хочу видеть! — воскликнул слепец.
Иисус помолился, потом слегка коснулся его век.
— Твоя вера вернула тебе зрение, — изрек он.
Человек стоял, моргая, щурясь и потирая глаза.
— Ты видишь? — спросил его Иисус. — Что ты видишь?
— Я вижу… очертания. Движущиеся цвета. И… — слепец протянул руку и коснулся лица Иисуса, — лицо. Твое лицо — Исцеленный подался вперед, и его затуманенные зрачки глянули в ясные глаза Иисуса. — Я вижу твое лицо!
Он упал на колени и схватил руки Иисуса, бормоча:
— Спасибо тебе! Спасибо!..
— Вы видите эти исцеления? — спросил Иисус толпу. — Это всего лишь знак, знак того, что Царствие грядет, что оно, как я сказал вам, уже здесь. Как обещал Исаия, слепые прозреют, узники обретут свободу, скорбящие утешатся. Я здесь всего лишь орудие… всего лишь инструмент Господа, предназначенный возвестить об этом.
День клонился к вечеру, солнце к закату.
— Друзья мои, ступайте с миром, — обратился к слушателям Иисус. — Возвращайтесь к себе домой и расскажите другим о том, что творит Господь.
— Они никогда не уйдут, — тихонько сказала Иоанна, наклонившись к Марии.
Однако, как ни удивительно, все разошлись. Огромная толпа стала разбредаться: кто в глубь суши, кто по пешим тропам вокруг озера. Ко времени, когда наступили сумерки, Иисус и его последователи остались одни.
Костер весело потрескивал, рассыпая в ночи яркие, как маленькие звездочки, искры. День вымотал всех, сидевших сейчас вокруг огня, хотя проповедовал вроде бы один Иисус. Однако другие каким-то таинственным образом тоже чувствовали себя причастными к его трудам.
— Вы будете делать и то, что я делал сегодня, и другое, гораздо более важное, — пообещал им Иисус. — Дел много, и в одиночку мне с ними не справиться. Нужно, чтобы вы помогали мне.
— Мы… мы не знаем как, — покачал головой Филипп.
— А можем ли мы научиться? — спросил Петр. — Можешь ты научить нас своим секретам?
