Георгий Андреевский - Повседневная жизнь Москвы в сталинскую эпоху, 1920-1930 годы
Припев.
Это есть наш последний
И жестокий урок,
Чтобы каждый из русских
Призадуматься мог.
В 1935 году до Москвы из Ленинграда дошло стихотворение, написанное, по мнению работников НКВД, Алексеем Васильевичем Репиным. Вот оно:
Погиб непризнанный мессия,
И благодарная Россия
Под звуки пушек и мортир
Спустила Ленина в сортир.
Корявый быт уже построен,
В обломках бьется старый мир,
Народ весь русский, будь спокоен,
Ты до сих пор и наг, и сир,
Тебе сулят златые горы,
Социализма рай иной,
Верхи ведут все время споры,
Как осчастливить шар земной.
Но это только рассужденья,
Хотя и есть плоды трудов,
Нас только вводят в заблужденье
На самом деле дураков.
Весь месяц шаришь, суетишься
И утомишься, словно вол,
Придет получка, разозлишься,
В расчетной книжке только кол.
Ты обеспечен голодовкой
В теченье этих всех годков,
Нас кормят всех одной мурцовкой
На самом деле чудаков.
Плати за все расходы ЦИКа,
За неуменье строить жизнь,
У нас в быту еще так лихо,
Ну хоть живой ты в гроб ложись,
А кто ж ведет страну к провалу,
Кто налагает карантин,
Детей толкает в пасть к Ваалу?
Почтенный Сталин — осетин,
И, ликвидируя все классы,
Вся эта фракция вождей
Лишь околпачивает массы
И мчится к гибели своей.
А Ленин ваш, воспетый в лире,
Не кто иной, как враг людей,
Он, похороненный в сортире,
Лежит средь остальных б…
Репин обвинялся в том, что состоял в подпольной контрреволюционной организации на заводе «Большевик» имени Ломоносова, что он, «являясь родственником известного художника, считал себя законным претендентом на известную долю его капиталов, погибших благодаря Октябрьской революции, и на этой почве затаил вражду к советской власти». На допросах, которые проводил оперуполномоченный Ленинградского НКВД Попов, А. В. Репин не отрицал своих высказываний о том, что в СССР не диктатура пролетариата, а диктатура Сталина, что Калинин представляет собой манекен, который только выполняет приказания, что, когда у власти были Троцкий и Зиновьев, было еврейское засилье, а после того как они были удалены от руководства, засилье стало грузинским: Сталин, Орджоникидзе, Микоян. О своих родственных связях А. В. Репин рассказал следующее: «Художник Илья Ефимович Репин является моим двоюродным дедом, то есть родным братом моего родного деда, Василия Ефимовича Репина, артиста императорских театров. В мае 1919 года я попал в плен к белым под станицей Екатерининской (на Дону) и пробыл у них до падения Новочеркасска в 1920 году. Живя в Ленинграде, получал от Юрия, сына И. Е. Репина, материальную помощь в иностранной и советской валюте через художника Бродского».
Национальный вопрос, в разрешении которого русский народ и его самодеятельные поэты видят, наверное, единственную возможность построения счастливой жизни, затрагивался в произведениях и других самодеятельных поэтов. Вот одно из них. Слова произносятся от имени Александра III:
Отец мой дал вам суд гуманный,
Мой сын к правленью вас призвал,
И луч свободы, вами жданный,
При нем хоть слабо, но сиял.
Свершив над ним свой суд кровавый,
Народ, чего добился ты?
Ведь нет свободы, нет и славы
Там, где господствуют жиды.
В 1924 году, в эпоху нэпа, появилось стихотворение «Коробочка»:
Ах, полным-полна коробочка, потеряла счет рублей,
Полюбила Русь-зазнобушка спекулянтов-торгашей,
На гешефте все устроено, всюду произвол царит,
И все спит, как заколдовано, только жид один не спит,
Называет всех «товарищи», занял высшие посты,
Мы — ослы непонимающие разеваем только рты,
Серебро скупает, золото, прибирает все к рукам,
А бумагу с серпом — молотом оставляет дуракам.
Жид все взял, мы ж не торопимся, все на митингах сидим.
Рыба как об лед колотимся, голодаем и дрожим,
Хлеба нет и все разутые — жид вчистую обобрал,
А взамен он дал Советы нам, ВЧКу и Трибунал.
Хорошо, привольно стало, век бы жить, не умирать.
Нет буржуев, как бывало, нас не гнет уж капитал,
Через край живет коробочка, потеряла счет рублей,
Обобрали Русь-зазнобушку вплоть до липовых лаптей.
Распространялось также стихотворение, в котором перечислялись различные виды деятельности и должности, от продавца — до директора банка, и все занимали евреи.
Ну и еще одно, последнее, в нем выражается крайнее раздражение представителя коренной национальности засильем инородцев во власти:
Йоффе, Кац, Леон Бронштейн,
Розенфельд, Минор и Дан,
Гоц, Нахамкес и Эпштейн,
Шнейдер, Ге и Апфельбаум,
Шпицберг, Либер и Коган,
Абрамович, Цедербаум,
Шрейдер, Блехман, Карахан,
Кто они? Зачем так много
Семитических имен?
Может быть, то синагога?
Может быть, синедрион?
Нет, то русского народа
Вседержители судьбы.
Правят им уж больше года
В грозный час его борьбы.
У украинцев есть гетман,
У поляков тоже — круль,
А у русского народа
Не то Мойша, не то Сруль.
В этой самодеятельной поэзии слились антисемитизм, естественное возмущение невиданным влиянием инородцев и иноверцев в России. Звучал в этой разноголосице и голос, враждебный новой власти. Он пользовался против нее старым и испытанным оружием — антисемитизмом.
Но, пожалуй, хватит о поэзии, о ней и так много написано. Да и невозможно собрать в одной главе, и даже книжке, все отклики наших граждан, облаченные в стихотворную форму, на события быстротекущей российской жизни, в которой, помимо метаний, полных растерянности, озлобления, поиска причин всех наших несчастий, было много прекрасного, возвышенного и героического. Были в ней вера в будущее, энтузиазм первых пятилеток, чистота и идеализм. Появилось много не только русских, но и национальных поэтов. Одни только евреи дали Багрицкого, Уткина, Светлова, Жарова, Когана и других, всех не перечислишь. В их поэзии ощущались и планетарность, и патриотизм. «Я патриот, я воздух русский, я землю русскую люблю», — писал Павел Коган. Творили такие великие, незабываемые поэты, как Маяковский, Пастернак, Ахматова, Заболоцкий, Кедрин. Звучали стихи и давно ушедших поэтов: Некрасова, Плещеева, Никитина, Надсона, Кольцова, Михайлова. Пока жива наша Россия, она будет помнить о них.
Глава восьмая
Пивная эстрада
Пивное изобилие нэпа. — Отмена «сухого» закона. — Смерть алкоголика. — Самоубийство в пивной «Василек». — Борьба с самогонщиками. — Артисты. — Администраторы. — Черная актерская биржа. — Бродячие артисты. — Борьба с безыдейностью. — В чем обвиняли Вадима Козина. — Парк культуры.
Что в России всегда пользовалось поддержкой и любовью народа, так это пивные. В них мужская часть населения отогревала душу, оттаивала после неуютности цехов, коммуналок и общежитий, после грубостей начальства и сварливости жен, писка капризных и ненасытных детей. Здесь люди не думали о форме разговора и жили его нехитрым содержанием. Здесь велись нескончаемые, ни к чему не обязывающие беседы, в них каждый говорил свое, не слушая собеседника, говорил одно и то же долго и монотонно и наконец выговаривался. На душе становилось легче, можно было прожить еще один суетливый день своей однообразной жизни с надеждой на вступление вечером в «пивное братство».
Надо сказать, что при нэпе дело со всякого рода питейными заведениями обстояло неплохо. Были они на разные вкусы и возможности. Открылось множество частных и моссельпромовских пивных. Вывески на последних писались белыми буквами на синем фоне, вывески частных — желто-зелеными. Названия частных общепитовских заведений были довольно разнообразны: «Арбатский уголок», «Вегетарианское питание», «Белый лебедь», «Джалита», «Лондон», «Новая Италия», «Новинский уголок», «Новая Россия», «Общественная еврейская столовая». На Рождественке несколько уютных «духанов» содержали грузины. Куправа держал «Эльдорадо», Цирикидзе — «Канаду», а Асатиани — «Новую страну» — в доме 2. Теперь на этом месте «Детский мир». В доме 6 Габечивадзе держал «Эдем», а Китайшвили — «Эльбрус». В доме 14 существовала столовая с грузинским названием «Замок Тамары», и держал ее некто Жедринский. Кроме перечисленных, на Рождественке, со стороны Охотного Ряда, находились рестораны «Ливорно», «Ориент», «Савой», а на самом углу — пивная «Новая Бавария». Вообще здесь был целый квартал ресторанов, внешне похожих друг на друга: глухие стены, узкие двери, тусклые вывески. У дверей проститутки и таксисты. Рестораны занимали обычно полуподвальные помещения.
