Николай Задорнов - Хэда
Танака понял, что совет удачен. Это хорошо. Неплохое начало. Рыбак рыбака видит издалека. Дайкану для начала деятельности нужна строгость, полезна в этом случае кровь выловленного ловкого обманщика. У Танака есть покровители. А у Эгава-младшего покровители еще более важные и высокие.
Конечно, известно, что Таракити очень преданный делу, всегда защищает полицию, власть любит, все законы исполняет, работает и учится старательно, но какое теперь это имеет значение, когда у власти мы!
Эгава опять тихо засмеялся, но тут же умолк и глянул свирепо. У него сильные руки и плечи. Отец приучал людской крови не бояться. Эгава-седьмой хотел сам себе вспороть живот, но так разволновался, когда узнал, что его самого прозвали «пустые хлопоты», что умер от разрыва сердца. А до того просил сына, когда вспорет живот, чтобы помог и облегчил страдания – отрубил бы отцу голову. Сын дал клятвенное обещание. Но не понадобилось. А был готов. Но за «пустые хлопоты» Эгава-младший отомстит. И прежде всего хэдским плотникам. Статья подбирается отличная; за связь с иностранцами, за выдачу им тайн!
Таракити живо срежем голову! Не посмотрим на его западное ремесло! Он так живет хорошо, так всем доволен, счастлив, с подарками от Путятина и от бакуфу! Ему в голову не приходит! Счастливый, самонадеянный! Крепко верит! Но мы докажем, что не так! Мы знаем, за что даются подарки. Даже самые дешевые!
Сжимай зубы, Таракити, и нагибайся! – мечтал в свою очередь Танака. А то кляп в рот и еще худшая мука! Когда казнят – будь покорен, сознателен, люби власть, целуй розги! Люби меч палача! Он ласков! Он утешает! А как присмиреет Хэда! И сразу вся округа, все деревни. Мол, вот какие были козни, какие ужасы! Враг-то куда у нас пролез, в список награжденных бакуфу попал, ложью добился, получил фамилию, на постройке шхуны присвоил себе заслуги честных тружеников и лживо выставил себя первым! Пусть только уйдут! Танака будет при отвале судна. Он ласково поговорит там с Таракити, ободрит его: «Не скучай...»
...Оюки низко кланяется и благодарит. Отец все видит и все понимает. Он опять заговорил о том же. На этот раз – вовремя.
– Молодой человек из очень знатной семьи, будет адмиралом, человеком Запада. Он желает жениться на тебе, как на западной женщине. У твоего мужа будет военный флот. Он изучает западные науки. А его братья – коммерцию...
...Знатные роды не подпустят капиталистов к новой экономике без своего участия. Они хотят в новых банках стать совладельцами. Только при слиянии всех ресурсов народа, новых богачей и старой аристократии Япония выживет.
Поколения семьи Ота собирали сокровища и прятали, чтоб никто не знал, сколько их. Все лежало. А теперь отец Ота все выкопал. Теперь у него банк. Что же оказалось? Деньги стали расти, как рис из семян. Деньги нужны всем. И из денег вырастали деньги. Ота-сан – сеятель!
...Отец на днях рассказывал Оюки, что ее предком был португальский монах, которого связали на корабле и выбросили в море, а японцы его спасли... Это было очень давно. У португальца был длинный нос и огромные глаза.
Но так это или не так – неизвестно. Может быть, отец утешает.
– Твой жених очень похож на европейца. Он высок и красив. Настоящий западный моряк. Будет послан в Европу для обучения морским наукам. Кавадзи сказал мне, правительство отбирает десять молодых японцев. Они будут командовать японским военным флотом после того, как выучатся. Правительство приказывает мне открыть верфь. Мне дают деньги на постройку флота. Мы с ним, с зятем, будем строить японский флот. Первые суда я уже спускаю здесь. Но это лишь начало. Твой жених будет совершенно западный человек, красавец, умный. Он с товарищами сейчас изучает паровую машину по книжкам голландцев.
...Слияние вынутых из тайников и выкопанных из земли сокровищ и аристократических имен! Новая эра! Может быть, рыцари рода Токугава со временем откроют многоэтажные базары в Эдо? Возникает, как полагает Ота-сан, одно из самых мощных предприятий.
Ота-сан придется еще раз сменить фамилию.
Аристократ – очень, очень дальний, но все же родственник шогуна! Вместе, я и он – фирма с отделениями по всей стране и с миллионными оборотами. Молодой человек – будущий японский адмирал флота западного образца, из кораблей с броней, пушками и паровыми машинами. Вот какой толчок дала развитию страны стройка военной шхуны в нашей деревне!
На днях Гошкевич спросил у господина Ота:
– Ведь вы хотели, чтобы ваша дочь служила Сюрюкети-сан, а она с Сибирцевым?
– Да.
– И вы примирились?
– А что же я могу сделать?
– А если оказалось бы, что она близка с Сибирцевым?
– Это ничего. Он уедет, и Оюки я отдам за хорошего человека.
...Оюки понимала возраставшее значение своего отца. Японцы видели в нем человека будущего и гордились им. Сын князя женится на его дочери. Настало время, когда князь считает честью породниться с финансистом. А князь из Нумадзу давно в долгу у отца. Европеец на вид? Но Оюки видела суженого. Маленький, очень некрасивый, скуластый и особенно желтый. Ноги немного кривые. Наверно, толстые и волосатые, как у всех военных и метеке.
– Похож на европейца! – твердил отец. – До поездки в Европу будет учиться. Хотят открыть высшую школу у голландцев в Нагасаки. Дружба с Россией дело временное, дело случая. Но нам все стало понятно. Мы будем дружить с Англией, Голландией и Америкой! Я счастлив, что ты начала учить язык игирису.
Отец зря не говорит. Конечно, он, как и его компаньоны, – человек дела.
...Сознание грядущей силы денег уже пробудилось и хлынуло по стране, стало быстро затоплять ее, как самое важное из новых понятий, хотя денег в Японии еще мало! Потому так горд и независим Ота-сан. Он один из тех редких финансовых гениев, которые умеют производить деньги, оставаясь в тени, хотя феодальная пора еще не окончилась.
Давно известно, что князь Мидзуно куплен купцом Ота. Все княжество принадлежит финансисту Ота-сан, и его деньги могущественны, хотя сам он живет в деревне, а не в замке Нумадзу.
Теперь значение Ота возрастает. Ота-сан один из творцов новой эпохи, драгоценный ум, угадавший будущее. Он – финансист. В бедной стране борется за независимость народа от князей, сразу же подчиняя его силе денег и приучая его к денежным оборотам.
– Вот уже подаются мои буксирные лодки, – сказал отец, глядя в окно на бухту, – сейчас они подойдут...
– ...Когда все подымутся на борт, – попросил Гошкевич, – и Прибылов окажется на «Грете» в безопасности, то вы, Алексей Николаевич, подойдите, пожалуйста, к бонзе Фуджимото... За мной будут следить... А вы скажите Фуджимото что-нибудь про фазанов... Например, что перелет уже закончился.
– Что это означает?
– Условный знак, который просил подать Прибылов. Бонза посвящен, услышав, поймет, что Точибан ушел из Японии навсегда.
– Зачем же это? Не темное ли дело? Не кажется ли странным?
– Ни боже мой! Он говорит, что без этого не может уехать. Фуджимото передаст горячо любимым родным Прибылова.
– У такого злодея есть привязанности?
– Да, его последняя просьба. Да нам-то не все ли равно! Что бы ни было! Да и злодей ли он, может быть, только напускает на себя...
...Остается неприятное ощущение, как все нехорошо получилось с оскверненным храмом! После этого все кажется подозрительным. Особое уменье – напакостить на прощание. А вчера, когда прибыл Накамура, пришлось благодарить, тем более что мы не виноваты.
Симодский губернатор явился провожать со свитой. Прием в Хосенди был скромный, но сердечный. От имени правительства Накамура Тамея, благодаря Пушкина и офицеров, желал счастливого плавания и благополучного прибытия на родину, роздал подарки: самурайские кинжалы офицерам и Урусову, как родственнику российского императора, коробки с лакированной и фарфоровой посудой, отрезы разноцветных шелков. В лагере матросы получили по коробочке из легчайшего дерева кири – легче ваты, в каждой по курительной трубке, по пакетику табака и душистой травы, лакомства из водорослей и рисовой муки с фруктовым сахаром и картинки – у всех разные. Изображены горы или домики, сады в цвету, сакура и скалы у моря, комические фигуры, гульба веселых нищих, а на некоторых – женщины. Такой хохот стоял в лагере, что слышно было в Хосенди, и тронутый Накамура прослезился, чувствуя, что на прощанье ему удалось развеселить матросов. Много хорошего было сказано друг другу. Поминали Путятина и Кавадзи и пили за них и прокричали «Ура!».
Сегодня отслужен торжественный молебен. Вывезено все, что нужно и можно взять с собой.
Представитель бакуфу Уэкава и молодой Эгава, чиновники и Ябадоо идут в ворота. Явились окончательно прощаться и принимать опустевший лагерь.
Сибирцев провел их по баракам, в кухню, на склады и в лазарет. «Сдаю наш лагерь. Как капитуляция!»
Пушкин и Накамура Тамея на корабле. Там же часть команды. Мусин-Пушкин поручил окончание всех дел на берегу Сибирцеву. Алексей чувствует, что входит в силу, ему доверяют самостоятельно проводить официальные дипломатические встречи с иностранцами.
