Борис Тумасов - Земля незнаемая. Зори лютые
— Назиб с Абдулой как от Нижнего в бега кинулись, так и поныне хан их не сыщет, — рассмеялся Дмитрий. — Я того не опасаюсь, о чём ты, воевода Фёдор Иванович, сказываешь.
— Кабы так. К полудню приблизимся к городу да изготовимся. Ладьям же велим у пристани чалиться. Ордынцы хитры и ратники, особливо конные, искусные.
— Делай, как знаешь, Фёдор Иванович, — добродушно согласился Дмитрий, — а мне позволь прилечь.
— Передохни, князь Дмитрий. Коли нужда будет, разбужу.
Горячее солнце краем заглядывало под балдахин, припекло лицо, прогнало сон. Дмитрий открыл глаза, долго лежал, вслушивался. На берегу людской шум, гомон. От кораблей доносятся дружные вскрики:
— И-эх! И-эх!
«Наряд пушки снимает», — догадался Дмитрий и встал.
Отрок помог надеть панцирь, подал шлем и Саблю.
По качающимся под ногами сходням князь перешёл на берег. Воин подвёл коня. Дмитрий долго не мог попасть ногой в стремя. Застоявшийся конь вертелся, грыз удила. Недовольный князь прикрикнул на воина:
— Придержи стремя!
С высоты седла огляделся. Полки уже выступили. Блистая на солнце броней, широкой лентой шла пешая рать. Дмитрий снял шлем, вытер вспотевший лоб. День выдался жаркий. Пустив коня, князь обогнал одну колонну за другой, разыскал воеводу. Тот, как и Дмитрий, был на коне. Увидев князя, сказал:
— За Поганым озером перестроим полки. Мыслится мне, что не станет Мухаммед дожидаться, пока мы ему ворота запрём, сам первым нападёт.
— Что ертоульные доносят?
— Пока тишь вокруг.
— Иного и не будет, — весело тряхнул головой Дмитрий. — Вот поглядишь, князь-воевода Фёдор Иванович. Мухамедка, завидевши нашу рать, враз мира попросит.
Вельский пожал плечами, ничего не ответил.
* * *Ордынцев увидели нежданно. Их верхоконные тумены стояли плотной стеной…
Темник Омар с высоты холма наблюдал, как на ходу перестраиваются русские полки, разворачиваются крылья. Душа темника радуется: хорошее место для боя выбрал он. Русской рати тесно, и их пушки в пути, не успеют подтянуться, а татарской коннице вольготно. Ко всему тумены Назиба и Абдулы вот-вот подойдут, ударят урусам в правое крыло.
«Нет, хан Мухаммед-Эмин не ошибся, когда доверился мне, Омару, — думает темник. — Сегодня, не позже восхода солнца этих урусов порубят татарские сабли».
А вслух темник Омар говорит презрительно:
— Яман[149] воеводы у князя Василья. — И сплёвывает через плечо.
Темники Берке и Сагир согласно качают головами. Да, плохие воеводы у русских. Им не надо было идти за Поганое озеро.
Со степи полным намётом скакал всадник. У самого холма он осадил коня, спрыгнул наземь.
— Темники Абдула и Назиб ждут твоего слова, темник! Омар посмотрел на изогнувшегося в поклоне сотника, потом на русские полки и снова на сотника.
— Спеши к темникам Абдуле и Назибу, пусть ждут моего знака.
Сотник птицей взлетел в седло, плёткой огрел коня. А Омар приподнялся в стременах, выкрикнул гортанно:
— Урагш![150]
Гикая и визжа, вращая над головами кривыми саблями, понеслись на русские полки тумены Берке и Сагира. Их встретили роем стрел, копьями.
В топоте копыт, многотысячном крике вздрогнула земля.
Сшиблись! Зазвенела сталь, дыбились кони, стучали боевые топоры и шестопёры, полилась кровь, упали первые убитые. Качались над бившимися русские хоругви и стяги, татарские бунчуки.
У воеводы Вельского мелькнула мысль: зачем дал он уговорить себя идти на Казань без конных полков князя Ростовского? Почему послушался он Дмитрия?
Успев заметить, что у татар левое крыло послабее, крикнул князю Дмитрию:
— Левым крылом тесни ордынцев! Посылай туда Большой полк, князь Дмитрий! С нами Бог! Там наша победа!
Темник Омар, увидев, как превосходящие силы русских теснят его тумены по правую руку, усмехнулся. И было в этой усмешке злорадство. Русские воеводы не разгадали его хитрости. Омар поманил стоявшего неподалёку десятника:
— Пусть Абдула и Назиб почешут этим урусам спины саблями…
А князь Дмитрий торжествовал. Русские полки теснят татар. Осталось ждать совсем мало до победы, скоро Дмитрий возьмёт Казань и воротится в Москву.
Сладкие мысли великокняжеского брата нарушил тревожный вскрик воеводы Вельского:
— Татары со степи!
Дмитрий повернулся и вздрогнул. В спину Большого полка грозно надвигались тумены Назиба и Абдулы.
Когда исчезла первая оторопь, Дмитрий подал сигнал к отходу. Заиграли рожки, и, отбиваясь лучным боем, русская рать покатилась. По полкам сотники и десятники, сдерживая воинов, шумят:
— Спину не показывать, посекут!
Воевода Вельский коня вздыбил, крикнул:
— Я к Большому полку!
Полки успели развернуться, встретили конницу в копья, секиры. Дмитрию видно, как люто бьются воины. И хоть отступают, но не бегут. На сердце полегчало. Прокричал громко:
— Отходить к ладьям!
И услышали, повернули к кораблям. Тут упал, сражённый стрелой, князь Вельский. Охнул Дмитрий, закричал:
— Князя Фёдора недругам не оставлять! Воины подхватили тело воеводы.
А у казанцев ярость спадать начала. Верно, сила их иссякает. К полудню и совсем выдохлись. Отвёл темник Омар свои тумены. По русским полкам радостный гул. Недоумевают: как удалось уцелеть? Кабы ещё чуть навалились, всех посекли бы.
Вытер князь Дмитрий потное лицо ладонью, вздохнул облегчённо:
— Слава те Господи, кажись, спасены.
Но, тут же вспомнив, что придётся держать ответ перед государем, помрачнел. Велик урон людской, и пушки казанцам оставили.
Дмитрий велел найти Твердю. Того насилу сыскали. Ещё в начале боя, завидев конницу татар, бросил пушки, убежал на ладью, забился меж скамьями, дух затаил.
К вечеру поредевшие полки погрузились на ладьи. Уже когда отплыли, князь Дмитрий, примостившись на корме, отписал два письма: одно на Москву, великому князю Василию, другое в Нижний Новгород, воеводе Киселёву, дабы тот со своими воинами и огневым нарядом спешил на подмогу. Да не забыл позвать с собой верного Москве татарского царевича Джаналея, недруга казанского хана Мухаммеда-Эмина.
* * *На пыльных базарах и узких улицах, на поросших первой травой площадях и у строгих мечетей, нарушая вечернюю тишину, враз забили кожаные тулумбасы, завопили ханские глашатаи:
— Слушайте, о люди Казан-Сарая! Слушайте, о чём говорим мы! О великий Мухаммед-Эмин! О доблестные его темники! Слушайте, о славные казанцы, о чём скажет вам наш язык!
Небо ниспослало нам достойнейшего из достойных ханов. Мухаммед-Эмин сын великого отца, внук великого деда, потомок Бату-хана и Чингиза!
Великий из великих хан Мухаммед-Эмин победил шайтанов урусов. Его темник храбрый Омар сразил темника Урусов князя Вельского, а князя Дмитрия багатуры гнали, как гонит хозяин своего шелудивого пса…
О небо! О великий хан!
И глашатай воздевал над головой руки, а толпа подхватывала радостно:
— О великий хан!
Эти выкрики торжествующих толп доносились до ханского дворца, где Мухаммед потчевал своих темников.
Поджав ноги, они сидели на коврах полукругом, ещё не остывшие от дневного боя, и перед ними дымились блюда с пловом и кусками молодой конины, жареными мозгами и жирными лепёшками.
Поддевая пальцами рассыпчатый рис, темник Омар ел не спеша, чавкая, запивая кумысом, вытирая время от времени лоснящиеся ладони о полы шёлкового халата.
Темники молчали, слушали Мухаммед-Эмина, изредка прерывая его одобрительными восклицаниями.
Омар кивал головой, поддакивал хану, хотя и знал: урусы побиты, но не разбиты совсем. Они уплыли сегодня, но могут воротиться завтра с силой двойной. А потому надо готовиться встретить их, но не дуться от важности, как Мухаммед-Эмин, и не проводить время в праздном безделье.
Темник Омар думал об этом, а вслух не произносил свои мысли, терпеливо сносил бахвальство Мухаммед-Эмина.
Хан хлопнул в ладоши, подал знак, чтоб темники уходили.
Когда Омар покинул ханский дворец, на город давно уже опустилась ночь. Поднявшись на широкую крепостную стену, он вглядывался в темень. Его по-рысьи зоркие глаза разглядели отблёскивавшие внизу воды Казанки-реки и Волги. А за Казанкой кольцом горели костры. То багатуры сторожат пленных урусов.
Омар в который раз задаёт себе вопрос: «Когда ждать урусов?»
Что они воротятся, Омар в этом не сомневается. Но сколько пройдёт времени?
И, не ответив на свой вопрос, темник решает тумены Абдулы и Назиба послать вверх по Казанке-реке. Пусть стоят там в лесах скрытно от князя Дмитрия.
* * *Во гневе государь Василий Иванович. От брата Дмитрия недобрая весть. Отошли полки от Казани с немалым людским уроном, потеряв огневой наряд и воеводу, князя Вельского.
