Александр Тамоников - Николай II. Расстрелянная корона. Книга 1
Государственная дума приступила к работе. Ее председателем был избран Сергей Андреевич Муромцев. Кадетское большинство сразу же поставило вопросы политической амнистии, всеобщего избирательного права, ответственности министров и Государственного совета как верхней палаты думы.
Для императора и правительства подобные инициативы были неприемлемы. Поэтому Николай отказался принять депутацию. Думский адрес не был ему вручен.
В начале мая со своим докладом в новом качестве к императору прибыл новый министр внутренних дел.
Николай встретил Столыпина и после приветствий попросил его дать характеристику депутатскому корпусу.
Тот ответил прямо:
– Достаточно оглядеться в пестрой толпе депутатов, чтобы ужаснуться. Ваше величество, при посещении Таврического дворца мне показалось, что земля наша прислала в Петербург все самое дикое, полное ненависти и злобы. Если это и есть народное представительство, то лучше уж обойтись без него, вернуться к прежнему порядку правления.
– Но в думе действительно представлены люди, избранные народом. Хороши они или плохи, но с ними придется считаться.
– Мы-то будем это делать, но станут ли так называемые народные избранники считаться с нами, членами правительства? Я глубоко в том сомневаюсь и совершенно не понимаю, как мне вступать в прения и споры с людьми, которые не в состоянии понять смысла нового уклада, но уже осуществляют контроль за деятельностью министерств. Только за вчерашний день мне на стол легли десятки запросов. Если на все отвечать, то когда исполнять прямые обязанности? Как относиться к требованиям депутатов? Они же практически ничем не отличаются от заявлений революционных партий.
Николай выслушал Столыпина, но никак не прокомментировал его речь. Министр убыл в Петербург в довольно мрачном настроении.
Депутаты же, несмотря на то, что император не принял их адреса, все ждали ответа на выдвинутые требования. Он последовал. Председатель Совета министров огласил правительственную декларацию. Все требования народных избранников были отклонены. И.Л. Горемыкин предложил им заняться законодательной работой.
С этого дня дума и правительство вступили в противостояние. Депутаты выразили недоверие министрам, но те и не подумали уйти в отставку. Один из видных кадетов Владимир Дмитриевич Набоков, отец известного писателя, заявил, что исполнительная власть, то есть правительство, должна покориться власти законодательной – думе.
Но правительство не собиралось покоряться. Конфликт расширялся.
Столыпин несколько раз выступал перед депутатами. На него постоянно обрушивался шквал критики, а зачастую и открытых оскорблений. Депутаты не давали министру говорить, превращали законодательное собрание в дешевый балаган. Выступления Столыпина в Государственной думе заканчивались скандалами, но Петр Аркадьевич не избегал, как некоторые другие министры, общения с разъяренными депутатами.
Между тем Государственная дума самостоятельно разработала ряд законов. Самыми значимыми являлись аграрные проекты кадетов и представителей трудовой группы. Оба они предлагали создать фонд из земель, которые должны были быть отчуждены у помещиков. Разница заключалась в том, что трудовики предлагали конфисковать все земли, находившиеся в частной собственности и превышающие «трудовую норму», а кадеты хотели сохранить имения, признать их общеполезными. Трудовики требовали безвозмездного отчуждения земель, кадеты предусматривали вознаграждение за них.
Естественно, правительство не могло согласиться ни с теми, ни с другими. Встал вопрос, что делать с Государственной думой, вступившей в открытый конфликт с правительством.
Ситуация резко обострилась 19 июня, когда при обсуждении законопроекта об отмене смертной казни возникло яростное столкновение между депутатами думы и главным военным прокурором Павловым. Человеку долга, который являлся обвинителем на многих процессах, связанных с убийствами, и требовал выносить революционерам смертные приговоры, просто не дали сделать доклад по законопроекту. Его речь утонула в криках депутатов, называвших Павлова палачом.
Прокурор прервал доклад, покинул Таврический дворец и направился к министру юстиции. Иван Григорьевич Щегловитов, занявший эту должность в апреле, выслушал Павлова, после чего запросил аудиенции у императора и был принят им.
– Поведение депутатов, ваше величество, не просто недопустимо, оно возмутительно, – возмущенно сказал Щегловитов после приветствий.
– В чем, собственно, дело? – спросил Николай.
Министр доложил об инциденте с Павловым.
– Мы отчитываемся перед депутатами, как того требует закон, а они возомнили себя… я даже не нахожу подходящего слова. Верховной властью! Будто в России больше нет ни монарха, ни правительства.
– Иван Григорьевич, депутаты и в самом деле часто позволяют себе то, что превышает их полномочия. Но против монархии они не выступают. По крайней мере открыто.
– Возможно, я погорячился, однако так дальше продолжаться не может. Что дала амнистия, на которой так настаивали депутаты? Возможность лицам, осужденным за нетяжкие преступления и осознавшим свою вину, вернуться к нормальной жизни? Кто-то, может быть, и вернулся. Но факты больше говорят об обратном. После амнистии количество преступлений только увеличилось. Как и число террористических актов, руководство которыми осуществляли недавние политические заключенные, вышедшие по амнистии. Теперь об отмене смертной казни. У нас еженедельно совершаются покушения на представителей власти по всей России, гибнут люди, преданно исполняющие свой долг. Если сейчас отменить смертную казнь, то это будет означать одно: нежелание государства защищать своих верных подданных.
– Я передал в думу свое видение проблемы и высказался против принятия данного законопроекта.
– Вы считаете, что депутаты прислушаются к вашему мнению?
Николай не без удивления посмотрел на министра.
– А как же иначе? Я от престола не отрекался, и монархию в России никто не отменял. Депутатам известно, что окончательное решение любых вопросов остается за мной. Так какой смысл им идти на противостояние?
– В их действиях, ваше величество, смысл уловить вообще невозможно. У меня такое ощущение, что дума специально, под чьим-то влиянием, пытается создать конфликт между депутатами и императором.
– Что ж, посмотрим, как поведут себя депутаты дальше.
Государственная дума проголосовала за отмену смертной казни.
Император быстро отреагировал на это. Законопроект, отправленный в Государственный совет, не был утвержден.
Казалось бы, депутаты должны были принять это во внимание, но нет, они продолжали гнуть свою линию. Правительство опубликовало сообщение по земельному вопросу, объяснило, какие меры намерено принять по улучшению положения крестьян, твердо заявило о неприемлемости принципа принудительного отчуждения земель. Сообщение было издано для прекращения слухов о предстоящей конфискации помещичьих земель, порожденных в ходе думских прений и вызвавших во многих регионах всплеск аграрных волнений.
Государственная дума приняла данное сообщение как вызов. С ее трибуны все чаще раздавались призывы к смещению действующего правительства. 4 июля на внеочередном заседании депутаты приняли обращение к населению страны. Они заявили о том, что действующая дума не отступит от принятого решения о принудительном отчуждении частных земельных владений, несмотря на реакцию Государственного совета. Она отклонит все предложения, не согласованные с этим решением.
Таким вот образом Государственная дума окончательно дискредитировала себя. Кадеты поняли, что данное постановление дает повод для роспуска думы, и смягчили его. Но и этот вариант не мог быть принят государем.
Для обсуждения вопроса по первой Государственной думе император пригласил во дворец председателя Совета министров и министра внутренних дел.
Иван Логгинович Горемыкин и Петр Аркадьевич Столыпин прибыли в назначенное время.
Совещание проходило в рабочем кабинете императора.
– Считаю, что дальше мириться с ситуацией, созданной Государственной думой, нельзя, – проговорил Николай. – Депутаты явно пытаются перехватить власть. Почти все инициативы правительства отклоняются, что создает опасный прецедент. За время работы думы возобновили свою деятельность печатные издания, пропагандирующие идеи революции. Предложения императора игнорируются. Депутаты едва ли не на каждом заседании требуют отправить в отставку то одного министра, то другого. В деревнях вновь происходят волнения из-за того, что дума сознательно запутала ситуацию по вопросу о земле. Более того, депутаты затребовали отчетность от министерств, даже тех, которые подчинены мне лично, поставили вопрос об упразднении Государственного совета – опоры власти. Они проводят решения об изменении статей расходов бюджета. – Император взглянул на Горемыкина: – А вы, Иван Логгинович, отчего-то проявляете непонятную уступчивость. Скажите, почему, вопреки настояниям министерства финансов, вы согласились на снижение расходов средств для помощи голодающим более чем в три раза?
