Игорь Ефимов - Невеста императора
А в день объявления решения было уговорено сходиться к собору в простых, туго подпоясанных туниках — так чтобы никто не мог спрятать под одеждой ни палки, ни кинжала, ни камня. Наши враги забрасывали нас грязью и всяким гнильем — мы только утирались, пригибали лица, прижимались теснее друг к другу.
Епископ Прэйлиус вышел на ступени собора, опустился на колени, сложил руки для молитвы. Толпа на площади была так густа, что только первые ряды могли последовать его примеру. Моим коленям так и не удалось протиснуться до каменной плиты. Сквозь чужие затылки я мог видеть мозаичного Христа над главными дверьми собора. Он протягивал евангелистам свитки с Новым Заветом. Луч света тянулся к нему из кружка, в котором Моисей трудился над скрижалями. Под слабым осенним солнцем гусиные пупырышки вспухали у нас на коже в ответ на каждую облачную тень.
— Слава Господу, слава Отцу и Сыну и Духу Святому! — возгласил епископ. — Братья мои по вере в Искупителя нашего! Нет у пастыря Церкви Христовой более священного долга, чем наставление верующих в духе и слове истинного христианского учения. Смиренно следовать постановлениям святых соборов — вот чему учит нас Церковь. Но что же делать нам, когда разномыслие о вопросах веры не было еще освещено соборной премудростью иерархов церковных? В такие трудные дни остается нам полагаться лишь на слабый свет собственного нашего разумения, отпущенного нам Создателем. Каждый из прошедших дней начинал я молитвой к Господу, прося, чтобы просветил Он меня, чтобы открыл глубинный смысл лежавших передо мною посланий. Обложившись священными книгами, проверял я разъяснения собрата нашего по вере Христовой — Пелагия Британца. Тех разъяснений, которые представил он святым соборам здесь год назад, которые повезет Папе Иннокентию в Рим.
Епископ нагнулся и тронул лбом каменные плиты.
Мы затаили дыхание. Стало слышно, как прилетевший из Египта ветер хамсин посвистывает в синих изразцах, украшавших колонны.
— Господь Всеблагий, Всевидящий, Всемогущий! — возопил епископ, распрямляясь. — Не лиши благодати Своей паству мою, если я погрешил против Слова Твоего. Но со всем старанием моим, со всем разумением, отпущенным Тобою, не смог я найти отступлений от веры Христовой в словах смиренного раба Твоего — предо мной здесь стоящего — Пелагия Британца!
Словно сдавленный стон вырвался из сотен ртов. Мы плакали, обнимали друг друга, смеялись. Враги наши отступили к стенам домов, окружавших площадь, застыли в смущении. Пелагий медленно поднялся по ступеням, опустился на колени перед епископом, прижал к губам край его рясы.
Потом толпа подхватила его, подняла над головами и бережно внесла в собор.
И он говорил в тот день.
Ах, как он говорил!
Он выбрал для проповеди притчу о десяти девах, рассказанную Христом на горе Елеонской. Как я мечтал потом раздобыть текст этой проповеди!.. Но ее раскупали в книжных лавках столь быстро, что мне так и не досталось.
(СНОСКА АЛЬБИЯ. По счастью, проповедь эту, записанную верным Целестием, мне удалось достать еще в Афинах. Приведу здесь отрывки из нее.)
ПРОПОВЕДЬ ПЕЛАГИЯ В ИЕРУСАЛИМСКОМ СОБОРЕ— В трудные дни осады Рима, в поисках утешения и поддержки, перечитывал я однажды Библию и вдруг, дойдя до главы двадцать шестой Евангелия от Матфея, смутился. «Как же так? — задумался я. — Вот неразумные девы попросили у разумных масла для своих светильников — а те не дали. Разве это хорошо? Разве не учит в другом месте Христос: „Просящему у тебя дай и от хотящего занять у тебя не отворачивайся“? Почему же Божественный жених пустил разумных дев на брачный пир, даже не упрекнув их за жадность?»
…Неделю или более того ломал я голову над этой загадкой, пока не послал мне Господь озарения. Пришел ко мне один из моих бывших учеников, причем из самых бедных, и принес немного муки, которая тогда уже была на вес золота. Растроганный, я благодарил его от всего сердца и вдруг понял: да, это так! И хлеб, и одежду, и тепло очага должны мы делить с ближним своим. Но только не масло в светильнике души своей. Это масло, этот свет добрых дел, каждый должен добывать сам.
Ведь для того чтобы доброе дело свершилось, нужен не только дающий — нужен и принимающий дар. Если бы я в порыве ложного добролюбия побежал отдать принесенную мне муку соседу, а тот — следующему, и так — десятому, сотому, не прибавилось бы добрых дел в мире, не прибавилось бы хлеба в голодном городе.
А что произошло бы, если бы разумные девы поделились своим маслом с неразумными? Разве прибавилось бы духовного света в мире? Нет, осталось бы столько же. А то и убыло бы его, на радость силам мрака. Ибо неразумные девы по беспечности своей проливают часто на землю и то, что дают им разумные по щедрости и состраданию.
…Подкрепившись лепешками из принесенной муки, мы с моим учеником стали беседовать о притчах Христовых. И он рассказал мне, что на последнюю Пасху видел как раз театральное представление про десять дев, какие теперь устраивают часто на церковные праздники. Разумных представляли актеры стройные и красивые, а неразумных — крупные и грубо скроенные. И когда раздался крик «Вот жених идет!» и неразумные, получив отказ в своей просьбе, побежали доставать себе масла, зрители насмешливо загудели. Мой ученик рассказал, что он сразу понял, чем недовольны зрители. Невозможно было поверить, что такие сильные девицы послушно побегут искать себе масла, а не попытаются тут же отнять его у хрупких и деликатных разумных — силой.
Когда ученик ушел, я продолжат раздумывать о том, как часто сила торжествует над добротой и разумом, о слабости и порочности души человеческой. Но странное дело: не печалью наполнили эти мысли сердце мое, а предчувствием какой-то непонятной радости. Сначала я не мог понять, откуда течет эта радость. Рука моя машинально разворачивала дальше и дальше свиток Евангелия и вдруг застыла. Я дошел до того места у Матфея, которое всегда сжимало мне душу страхом, трепетом, сомнением. «Не думайте, что Я пришел принести мир на землю; не мир пришел Я принести, но меч».
Какие страшные слова! Страшные, потому что произносят их те же уста, что зовут возлюбить не только ближних, но и врагов наших! Те же уста, которые призывают не противиться злу насилием, подставлять левую щеку, если ударили в правую. А у Луки те же слова переданы еще страшнее: «Огонь пришел Я низвесть на землю, и как желал бы, чтобы он уже возгорелся… Думаете ли вы, что Я пришел дать мир земле? нет, говорю вам, но разделение; ибо отныне пятеро в одном доме станут разделяться: трое против двух и двое против трех…»
…И вот в тот голодный и холодный вечер в умирающем городе будто вспышкой Божественной молнии высветился для меня глубинный смысл этих слов!
Да в чьих же руках провидел Искупитель наш этот грядущий меч?
Конечно, он говорил не о тех мечах, которые сжимают сейчас враги за стенами нашего города, — эти мечи были в мире и до Его прихода.
И не в руках тех, кто пойдет за Ним, — ибо он сказал Петру: «Вложи меч в ножны». И тут же залечил нанесенную этим мечом рану.
Меч всегда будет в руке преследующих — вот о каком мече предупреждал нас Христос.
В руке тех, кто будет гнать нас за имя Его и за Слово Его и за то, что свободным сердцем изберем мы следовать путем, Им предназначенным.
Ибо увидел на своем земном пути Сын Божий, что невозможно сразу всем людям отозваться на Его зов и уверовать. В каждом поколении будет много званых, но мало избранных. И между избранными и оставшимися во мраке и начнется разделение, какого не знала еще история земли, которое Он и предсказывал в страшных словах Своих.
Ведь что будут чувствовать те, кого не пустят на брачный пир? Кто увидит себя с пустыми светильниками перед лицом Небесного жениха? Кто зарыл от страха свой талант в землю и отказался приумножить богатство Небесного Господина своего? Они-то и схватятся в отчаянии за меч и обагрят руки свои кровью избранников.
«Предаст же брат брата на смерть и отец — сына; и восстанут дети на родителей и умертвят их… Тогда будут предавать вас на мучения и убивать вас; и вы будете ненавидимы всеми народами за имя Мое», — предупреждает Христос своих учеников.
Все Его пророчества сбылись в прошедшие века, а сейчас сбывается и еще одно: что «многие лжепророки восстанут и прельстят многих».
Чему же учат нынешние лжепророки?
А учат они взявших меч в руки не тревожиться ни о чем, не мучиться угрызениями совести, ибо, мол, не было в их злодеяниях свободного выбора, а были они предопределены к нему от рождения веков.
И неразумным девам они несут утешение — не ваша вина, что не заготовили масла для светильников своих, такова уж была предначертанная вам судьба.
И тем, кто зарывает в землю талант, говорят не страшиться прихода Господина — в чем он может обвинить их, если к этому зарыванию были они предназначены Высшей силой.
