Нина Молева - А. Г. Орлов-Чесменский
— Даже Лесток не сумел ничего узнать?
— Заявление императрицы поразило его не меньше, чем маркиза де ла Шетарди. Даже Михаил Воронцов не мог скрыть неприятного для него удивления — он откровенно враждебен.
— Думаю, нашему посланнику следует не только принести свои поздравления новому вице-канцлеру, но и присовокупить к ним очень хороший подарок от королевских ювелиров. Озаботьтесь выбором, сэр. Вы поняли? Это должен быть очень хороший подарок. С такими дипломатами следует поддерживать хорошие отношения в любом случае и за любую цену. Он щедр или расчетлив?
— Скорее, просто скуп, милорд.
— Тем более подарок должен быть очень дорогим. Но самое главное, Грей. Его величество, как и министерство, недовольно сообщениями из Петербурга. Они недостаточно полны и не позволяют составить полного представления о новой императрице.
— Но мы получали немало рапортов.
— Которые оказались бесполезными. До сих пор наши министры утверждали, будто Елизавета отличается крайним легкомыслием, посвящает себя одним забавам и не думает о престоле. События последних недель свидетельствуют о прямо противоположном.
— Ее приход к власти был результатом случайности.
— Которой она тем не менее не преминула воспользоваться.
— Что же касается какой-либо политики…
— Грей, вы повторяете старые ошибки. Чего стоят одни победы русского оружия над шведами в Финляндии! Шведы готовы были и раньше заключить мир с Россией, но на условии возвращения им всех завоеванных императором Петром Первым земель. Теперь им придется отказаться от подобного требования. В этом немалая заслуга дипломатической ловкости графа Бестужева.
— Но ведь мы имели неоднократные и очень упорные предупреждения со стороны нашей корреспондентки из Петербурга — леди Рондо. Супруга министра в своих письмах настаивала на обманчивости впечатления, которое производит Елизавета.
— Что ж, тем хуже для нас, что мы не поняли истинной ценности чисто женских наблюдений. Остается удивляться, с какой ловкостью ведет себя императрица. Кстати, по мнению резидентов, чьими советами она преимущественно пользуется?
— Как ни странно, милорд, можно с уверенностью сказать, что прямых советчиков у нее нет. Елизавета выслушивает многих, но, в конечном счете, выводы делает сама. Один из таких удивительных примеров — судьба одного из князей православной церкви Амвросия Юшкевича. Амвросий приобрел исключительное расположение императрицы Анны после слова, которое он произнес на бракосочетании принцессы Анны и принца Антона Брауншвейгского. Императрица назначила его архиепископом Новгородским на место Феофана Прокоповича.
— Помнится, этот Амвросий был самым деятельным сторонником принцессы?
— И самым непримиримым противником Елизаветы. Тем не менее после переворота Елизавета долго беседовала с архиепископом без свидетелей, добилась полнейшего его раскаяния и сохранила за ним прежнее место при дворе.
— Раскаяние? Я бы сказал, понимание бесперспективности своего упорства. Все равно доверие такому человеку не свидетельствует о проницательности императрицы.
— Осмелюсь возразить, милорд. Мне кажется, императрица Елизавета не искала человека, которому могла бы доверять. Ее целью было — отколоть Амвросия от сторонников правительницы. Наказывая его, императрица приобретала ярого врага, наделенного редким ораторским талантом. Зато, прощая, приобретала церковного оратора, который ради сохранения собственной свободы и благополучия отдавал ей свой талант и влияние. Что же касается доверия, то непохоже, чтобы Елизавета дарила им даже самых преданных из своих приближенных.
— Насколько можно судить по депешам резидентов, идея назначения наследника также принадлежала самой императрице?
— О, да, в полной мере. Она потребовала немедленного приезда в Петербург своего единственного племянника, сына рано умершей старшей сестры, не посоветовавшись ни с кем из сановников.
— Вы так полагаете, Грей? Значит, перед нами удивительное стечение выгодных для России обстоятельств и родственных связей.
— Вы имеете в виду то обстоятельство, милорд, что будущий Петр III (если будущее его состоится) является наследником одновременно русского и шведского престолов? Но подобная ситуация никак не зависела от императрицы Елизаветы.
— Совершенно верно. Замысел принадлежал императору Петру Первому, но приобрел черты реальности только теперь. Его отец, герцог Голштейн-Готторпский Карл-Фридрих, — я имею в виду нового русского великого князя, — сын родной сестры короля Карла XII, с которым Петр Первый так успешно сражался под Полтавой. Говорят, старая столица государства — Москва — до сих вся перерыта земляными бастионами, спешно сооружавшимися в ожидании наступления Карла.
— Но, милорд, ему пришлось отречься от шведского престола, наследником которого он был официально объявлен в 1741 году. Наследником престола российского он стал 15 ноября 1742-го.
— Бог мой, отречение! Формальный акт, от которого всегда можно отказаться.
— Тем не менее принцу Петру-Ульриху опять-таки пришлось срочно принять православие с именем Петра.
— После чего императрица обязала всех священнослужителей именовать его на церковных службах ВНУКОМ ПЕТРА ПЕРВОГО. Такой довод для русского народа, по-видимому, является самым убедительным.
— Вот видите, как все благополучно складывается.
— Не совсем, милорд.
— Осложнения?
— Между императрицей и племянником.
— Такт скоро? Сколько же ему лет?
— Всего четырнадцать. Но он воспитывался в шведском духе, пренебрегал всем русским и сохраняет пролютеранские настроения. К тому же он достаточно неловок, не знает придворного обхождения, угрюм и готов проводить все время на солдатском плацу.
— Но ведь это говорит скорее о сходстве с русским дедом.
— Это и может быть одной из причин, вызывающих постоянное раздражение императрицы. Теперь она возлагает все надежды на женитьбу племянника, которая могла бы его несколько изменить.
ЛОНДОН
Дом лорда Вальпола
— Вы сочли нужным разбудить меня среди ночи, Гарвей? Что-нибудь случилось экстраординарное?
— Депеша из России, милорд, и известие от вице-канцлера графа Алексея Бестужева.
— Дайте мне хотя бы завернуться в халат — камин давно погас, и здесь совсем не жарко. Я слушаю вас.
— Раскрыт заговор против императрицы в пользу бывшей правительницы Анны и всей Брауншвейгской фамилии. В депеше посла указывается, что в заговоре приняли участие представители придворной аристократии. Это госпожа Наталья Лопухина с мужем и сыном, супруга старшего брата вице-канцлера графа Михаила Бестужева, австрийский посланник Ботта. Я назвал только главные имена.
— На что рассчитывали заговорщики и каковы были их силы?
— Из депеши неясно. Наш министр узнал только о начале следствия в Тайной канцелярии. Оно поручено этому пользующемуся очень дурной славой начальнику канцелярии Андрею Ушакову, генерал-прокурору Трубецкому и — представьте себе, милорд, — Лестоку!
— Лесток достиг уже такой силы? Что говорит по этому поводу вице-канцлер Бестужев?
— Как ни странно, его точка зрения совсем иная.
— А именно?
— Он считает все дело заведомо придуманным, чтобы вызвать у императрицы страх перед Брауншвейгской фамилией и оттолкнуть ее от союза и добрых отношений с Австрией.
— Участие в следствии Лестока говорит за его точку зрения.
— Бестужев сообщает, что Наталья Лопухина находилась в любовной связи с сосланным по делу Остермана и Миниха молодым Левенвольде. Она передала ему через доверенного офицера слова надежды на скорое возвращение из заключения. Это и послужило началом дела.
— Левенвольде? Мне эта фамилия кажется знакомой.
— Несомненно, милорд. Несколько братьев Левенвольде находились в близком окружении императрицы Анны, а один из них, как предполагали, даже в слишком близком, так что вызвал ярость официального фаворита — Бирона. В свое время братья существенно помогли Анне в восстановлении самодержавной власти. Другого Левенвольде молва связывала с овдовевшей супругой императора Петра Первого.
— Иными словами, с матерью ныне царствующей Елизаветы.
— Тогда это выглядит достаточно серьезно.
— И еще одна подробность, милорд. Именно императрица Екатерина за недолгое время своего правления возвела фамилию Левенвольде в графское достоинство.
— Тем более. Но вы назвали также госпожу Бестужеву-старшую.
— Она подруга Натальи Лопухиной и воспользовалась той же оказией, чтобы передать привет своему брату, осужденному по тому же делу Остермана.
— Фамилия ее брата?
— Головкин, сын покойного великого канцлера.
