Зинаида Чиркова - Кабинет-министр Артемий Волынский
Старшей сестре, кривобокой косоглазой Катерине, дорога давалась легко. Она то распахивала мягкую дверцу кареты и подолгу бездумно болтала и без умолку хохотала с сопровождавшими экипаж царицы конными придворными, бросая косящие взгляды, то бросалась плашмя на тёплое належанное место и вся изгибалась в сладкой истоме. Тяжело стонавшая и охавшая мать, царица Прасковья, поджимала губы и строго-угрюмо шептала:
— Потаскушка...
Но и угрюмый взгляд, и поджатые губы были более чем напускные. Прасковья любила свою старшенькую больше всех остальных дочерей, всё прощала Катюшке за её весёлость, ласковость, за развязность и легкомыслие. Катерина с любым находила общий язык, а взрывы её серебристого смеха заставляли и собеседников смеяться любому пустяку. И хоть она косила голубым своим глазом, а он всё равно сверкал живостью и задором.
Прасковья переводила взгляд на младшенькую, и печалилось её сердце: вот уж выдалась вся в законного мужа — царя Ивана. Вечно она стонет и охает, вечно у неё что-то болит. Вот и теперь болезненной гримасой искривляется её бледненькое тощенькое лицо, все зубы ноют от волнения и страха перед новым местом жительства.
Ах, как летела Прасковья тогда на встречу с царём, выбиравшим себе жену среди самых родовитых и знатных, красивых да пригожих девушек Московского царства! Мечтала, что выберет её, но даже в мечтах не представляла себе царя...
А был он слабоумный да болезненный, и при нём, как первом из царей, да при втором, Петре, состояла правительница Софья, их старшая сестра. Но видела Софья, что смышлёный и резвый Пётр скоро опередит в развитии своих младших братьев и сестёр и тогда туго придётся ей. Мечтала удержать в руках власть ещё долго и решила, по совету дружка своего милого Голицына, женить Ивана как можно скорее, пока не помер, да при наследнике его остаться правительницей. Будет у Ивана сын — будет наследник престола, а тогда можно и избавиться от Петра. При слабоумном отце да малолетке-сыне на много лет встанет у кормила Софья...
В великом запустении держала она мачеху — вторую жену отца Алексея Михайловича, Наталью Кирилловну Нарышкину, вместе с сыном. В Преображенское, где жили мать с сыном, отпускалось содержание, скудное до того, что молодая вдова-мачеха едва сводила концы с концами. И Софья люто ненавидела Наталью Кирилловну за то, что родила царю крепкого да рослого, смышлёного да сильного мальчишку-наследника. А Иван без посторонней помощи не мог и ложки ко рту поднести, сосал палец до пятнадцати лет и мог наделать под себя, не стесняясь ничьего присутствия. Что и говорить, слабоумный был Иван.
Но молодая жена могла понести от него, родить наследника. На этом и строился расчёт Софьи.
Свезли со всех концов царства в Москву самых красивых и родовитых девушек, разместили в спальных палатах по одной да и оставили ночевать, чтобы сонную мог присмотреть себе царь. Софья ходила с Иваном по палатам. Но Иван никакого интереса к спящим девушкам не проявлял и едва держался на тонких рахитичных ногах.
Одна, другая палата... Спят царёвы невесты, разметались во сне, видны все их прелести, но царю Ивану даже ходить по спальням не хочется: не соображает ничего.
В третьей палате Софья остановилась: все девушки хороши, что зря ноги бить! Так и стала Прасковья Салтыкова настоящей царской невестой, но зашлась от горя, когда увидела после свадьбы своего мужа-царя. И не радовало, что стала царицей, что пришлось сидеть на золотом троне, властвовать над людьми. Тянула Софья за руку Ивана, подводила к постели красавицы, но царь был равнодушен, то ковырял в носу, то сучил ногами, плашмя бросившись на пол.
И Софья решилась на крайнее средство. Приставила к царице постельничего, крепкого и высокого боярина Юшкова. И хоть редко посещал Иван свою жену — он жил в своей половине, она в своей, — но царица исправно приносила ему детей. Но к крайней горести Софьи, были это одни только девочки. Пять дочерей принесла Прасковья своему слабоумному мужу, три из них остались в живых...
Проникая в замыслы Софьи, и Наталья Кирилловна женила своего сына Петра семнадцати лет на Евдокии Лопухиной. И в первый же год Евдокия родила Петру первенца — Алексея.
Но Пётр заточил Софью в монастырь, и все её планы властвовать над Россией рухнули.
Заключил в монастырь царь и свою жену — Евдокию Лопухину: не люба ему стала пышная и дородная красавица, а вертлявая, бойкая Анна Моне и вовсе отвратила Петра от нелюбимой жены...
Первенствующий царь Иван умер в 1696 году, и осталась Прасковья с тремя малолетними дочерьми молодой вдовой, пышной и дородной, тоскующей и властной.
Родня у царицы была до того обширная, что редкий её день в Измайлове обходился без гостей. Род Салтыковых принадлежал к самым именитым и древнейшим фамилиям. Предок Салтыковых ещё в XIII веке прибыл в Новгород из Пруссии. В пятом колене стали от него происходить все знатные фамилии Морозовых, Чоглоковых, Шестовых, а уж в восьмом колене от Морозова-Салтыка потянулись и все Салтыковы. Многие из них были самыми доверенными лицами московских государей. Андрей Салтыков стал любимцем великого князя Василия Ивановича, всесильным оружничим, а брат его, Василий Салтыков, сражался против Константина Острогожского и освободил от него Опочку. Двое знатных Салтыковых погибли в походах московского князя против ливонцев, а двое возвысились при дворе Ивана Грозного. Племянник их стал окольничим и фаворитом Бориса Годунова. Борис Михайлович Салтыков занимал важные посты при царе Михаиле, а брат его, Михаил, числился кравчим, окольничим, но на самом деле был любимцем отца Петра — царя Алексея Михайловича. Михаил Салтыков возвысил и своих братьев: четверо их были боярами при дворе царя и занимали важные посты, подавали Тишайшему советы в Боярской думе.
Впрочем, были среди Салтыковых и изменники. Боярин Михаил Глебович, по прозванию Кривой, слыл самым активным сторонником польской партии во времена Смуты и примыкал к Лжедмитрию. После Смуты, опасаясь расправы, он уехал в Польшу, где любезно и щедро был принят ко двору короля Сигизмунда. Сын его, Фёдор Михайлович, оказался самым деятельным распространителем раскола — он выстроил монастырь близ Дорогобужа и сам стал монахом в нём под именем Сергия.
Брат его Пётр — дед царицы Прасковьи — завещал сыну Александру принять русское подданство при царе Алексее. Царь назначил отцу Прасковьи пост коменданта в Енисейске. Оттуда и призвала его ко двору Софья.
Были изменники в роду Салтыковых, но слишком многие положили головы за московского царя, да и ни в одной из боярских фамилий не копилось столько славных имён. Незадолго до свадьбы Прасковьи и царя Ивана Софья сделала Александра правителем и воеводою города Киева, возвела в сан боярина и переменила ему имя: в честь покойного государя Фёдора Александра нарекли его именем. Дважды женился тесть царя Ивана. Первый брак его дал ему сына Василия Фёдоровича и двух дочерей — Прасковью да Настасью. Второй женой стала Анна Михайловна Татищева, и Фёдор долго тягался с сыном своим Василием из-за обширных поместий, которые сначала отказал сыну, а потом потребовал возвратить. Его ублажили знатным местом при дворе, и он забыл о претензиях к сыну.
Шестеро Салтыковых были боярами при дворе царей Ивана и Петра, занимали разные доходные и важные посты. Пятнадцать членов этого клана владели обширными поместьями в России, которые превышали земельные наделы обоих царей.
Но это только прямые предки царицы. А сколько родственных связей было у неё! Сестра Настасья вышла замуж за знаменитого при Петре князя-кесаря Фёдора Юрьевича Ромодановского, а дяди, двоюродные братья, родной брат Василий переженились на дочерях Трубецких, Прозоровских, Стрешневых, Куракиных, Долгоруких.
Так что родня царицы была огромной силой, и покорность её Петру была особенно важна.
Потому и чтил Пётр свою невестку, считал её членом своей семьи и мнением её дорожил, а умница Прасковья также почитала Петра, стараясь не противиться ему и, низко кланяясь, подносила ему грамотки с поздравлениями и почтением. Понимала, что зависит от царя, что всем ему обязана, хоть и стояла во главе многочисленного родовитого клана. Воспитана она была в стародавнем боярском обычае — выкормлена, а не воспитана. Красавица, с высокой упругой грудью, статная и дородная, с роскошной косой тёмных волос, она плохо разумела грамоту, едва-едва выучилась писать и читать, но природный здравый смысл, семейные предания и церковные обряды довершили её образование. Очень чтила царица духовенство, дружила со многими монахами, переписывалась с митрополитами, посылала им дорогие подарки и вносила много денег на церковные нужды. Ни одной церковной службы не пропускала она, постилась по назначенным дням, щедрой рукой раздавала милостыню нищей братии и заключённым-колодникам. Но верила колдунам, чудесам, вещунам. В Измайлове у неё толклись во дворце богомольцы и пророчицы, ведуны и ведуньи, и всех их кормила и привечала Прасковья. И в то же время, как в добрые старые боярские времена, держала она целый сонм карл и карлиц, юродивых и безобразных, забавляясь их уродством и грубыми, непристойными шутками.
