Аркадий Ваксберг - ИЗ АДА В РАЙ И ОБРАТНО
Это была, в сущности, небольшая кучка людей, всего несколько десятков, – вовсе не они творили все то зло, которое обрушилось на страну в глубокой провинции – на всем неизмеримом российском пространстве, не они натравливали обезумевшую толпу на убийства, поджоги и грабежи. Но «музыку делали» те, кто был на авансцене, те, кто действовал в обеих столицах и еще в трех-четырех крупных городах. Они служили «визитной карточкой» большевистского переворота и последовавшего за ним террора, и их, по извечной российской традиции, воспринимали не просто как насильников и террористов, каковыми они действительно были, а прежде всего как евреев!
На другом фланге самую видную роль в борьбе с большевизмом тоже играли евреи: неутомимый журналист Семен Анский (Раппопорт), один из последних защитников Зимнего дворца Пинхус Рутенберг, глава Петроградской городской Думы Григорий Шрейдер, председатель Комитета защиты родины и революции Абрам Гоц, широко известные политические лидеры Юлий Мартов, Абрам Эрлих и еще множество людей того же происхождения. Но никто не обращал внимания на то, как евреи сражались против большевиков, зато все заметили, сколько евреев среди самих большевиков.
Антисемитские мифы и мании так прочно вошли в сознание, что уже в эмиграции, обвиняя – нет, не большевиков, а их противников! – в том, что те не уберегли Россию от большевизма, иные изгнанники упорно распространяли версию, будто глава Временного правительства Александр Керенский – сын «народоволки» Геси Гельфман, что истинная фамилия одного из лидеров эсеров Виктора Чернова – Либерман, что даже виднейший монархист, председатель царской Государственный Думы, затем министр Временного правительства Александр Гучков – еврей по фамилии Вакье… Предполагалось, что эти сенсационные «разоблачения» должны вызвать к ним особую антипатию и объяснить их провальные политические шаги изощренными происками все того же мирового еврейства.
Десятилетия спустя по той же модели советская власть (а после ее свержения – те, кто остался ей верен) запустит в массы фальшивку, будто настоящая фамилия академика Сахарова (сына православного священника) – Цукерман, Александра Солженицына – Солженицер, а Ельцина – Эльцын. Дальнейших объяснений уже не требовалось: из этих «открытий» население само должно было понять, откуда «растут ноги»…
Поразительно, что та же лживая модель сохранилась до наших дней – лишь потому, что по-прежнему есть внимающий ей потребитель (спрос, как известно, рождает предложение). Современный «историк», перечисляя «большевистских злодеев» еврейского происхождения, относит к ним Ивана Теодоровича, Владимира Адоратского, Михаила Владимирского, Николая Крестинского, Дмитрия Мануильского, Михаила Ольминского, Георгия Ломова[20]. Ни один из них не имеет к еврейству ни малейшего отношения, а некоторые к тому же вообще являлись большевистскими деятелями второго и третьего ряда.
Важна не достоверность фактов – важна тенденция: любым путем «подтвердить» вину евреев, и только их, в преступлениях большевизма. Эта маниакальная идея была воспринита еще в первые месяцы существования большевистского режима не только антисемитами, но и самими евреями – самой совестливой и чистой частью русской интеллигенции еврейского происхождения. Потрясенный казнями безвинных людей и тотальным террором, который вершила петроградская ЧК, талантливый молодой поэт Леонид Канегиссер – офицер и член столичной еврейской общины – 30 августа 1918 года застрелил главаря «чрезвычайки» Моисея Урицкого, чтобы, как он заявил сразу же после ареста, искупить вину своей нации за содеянное евреями-большевиками: «Я еврей. Я убил вампира-еврея, каплю за каплей пившего кровь русского народа. Я стремился показать русскому народу, что для нас Урицкий не еврей. Он – отщепенец. Я убил его в надежде восстановить доброе имя русских евреев»[21].
Его отчаянный поступок, как мы теперь можем судить с высоты исторического опыта, не возымел результатов. Клеймо душегубов осталось не за палачами какого угодно происхождения, как это должно было бы быть, а лишь за теми, кто принадлежал к определенной этнической общности. Даже, если точнее, не за конкретными палачами, а за самой этнической общностью в целом.
Неслыханный антисемитский взлет, которым сопровождалось крушение коммунизма в России, сопровождался и возвратом к прежним мифам в их первозданной аутентичности, что современные погромщики успешно эксплуатируют вот уже более десятилетия. Сюжет закольцевался, и нет пока никаких гарантий, что этот порочный круг будет разорван.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Горизонт. 1991. № 10. С. 43.
2. Подробному исследованию этого дела посвящена изданная в Москве в 1934 году книга Александра Тагера «Царская Россия и дело Бейлиса». Ее автор был расстрелян пять лет спустя – 14 апреля 1939 года; (реабилитирован 4 апреля 1956-го), а сама книга изъята из продажи и библиотек, оставшись запретной до 1990 года. Все приводимые мною детали, касающиеся «бейлисиады», можно найти в этой книге и в трехтомном стенографическом отчете «Дело Бейлиса», изданном в 1913 году.
3. Юхиева Ю. Этнический состав и этносоциальная культура населения Петербурга. Л., 1984. С. 211
4. Там же.
5. Общая газета. 2000. № 27. С. 14.
6. Новый журнал. 1969. № 96. С. 202.
7. Русское богатство. 1915. № 2.
8. Русские ведомости. 1915. 26 марта. С. 3.
9. Чернов Виктор. Перед бурей. Нью-Йорк, 1953. С. 315.
10. Бейзер Михаэль. Евреи Ленинграда. Иерусалим, 1999. С. 49.
11. Государственный архив Российской Федерации (ГА РФ), бывший ЦГАОР (Центральный государственный архив Октябрьской революции). Ф. 272. Оп. 17. Д. 14. Л. 112.
12. Чуев Феликс. Сто сорок бесед с Молотовым. М., 1991. С. 272-273.
13. Nеdava J. Trotsky and the Jews. Philadelphia, 1972. P. 117.
14. См., например, газету «Завтра» (1998. № 11. С. 3).
15. Чуев Ф. С. 198 и 272.
16. Наш современник. 1997. № 9. С. 30.
17. Бейзер Михаэль. С. 50-51.
18. Бондаренко Владимир. Прыжок с корабля современности // Завтра. 2000. № 25.
19. Дикий Андрей. Евреи в России и в СССР. М., 1994, с. 461.
20. Арутюнов Аким. Досье Ленина без ретуши. М., 1999. С. 538.
21. Русская мысль. 1988. 11 ноября. С. 8.
Постскриптум
В этой главе, как и положено, изложено с максимальной краткостью мое видение той ситуации, без чего нельзя понять то, что случилось потом. И что, собственно, и является прямой, непосредственной темой задуманной книги. Поэтому в ткань самой главы вообще не включена полемика с Солженицыным, выпустившим первый том своего сочинения «Двести лет вместе», который хронологически совпадает с тем отрезком времени, что отражен именно в этой главе. Однако полное расхождение между тем, что пишет Солженицын, и тем, что пишет автор этих строк, требует объяснений.
Строго говоря, в объяснении не было бы нужды, если бы автором сочинения «Двести лет вместе» был бы кто-то другой: мало ли выходит книг, где позиции авторов диаметрально противоположны и где одним и тем же фактам дается различная оценка? Но когда и сами факты, то есть реально имевшие место исторические события, столь разительно не совпадают друг с другом, это не может не озадачить. Тем более если оппонентом выступает человек с таким громким именем, обладающим большой притягательной силой, несомненный и всемирно признанный моральный авторитет, который априорно не может быть неправ в изложении исторических событий. «Презумпция шедевра», как точно обозначил ситуацию один из самых убедительных критиков «шедевра» (Резник Семен. Вместе или врозь? // Вестник. Балтимор. 2002. № 8), туманит читательский взор…
Нет ни малейшего сомнения в том, что, если бы эту (такую!) книгу написал кто-то другой, она не привлекла бы к себе ровным счетом ничье внимание, – настолько она вторична, компилятивна, тенденциозна и (назовем вещи своими именами) противоречит реальности: выдавать донесения полицейских агентов и полицейские протоколы за свидетельства, достоверно отражающие действительность, за информацию о подлинных фактах – такого мне в исторической литературе, даже и просто в выдающей себя за историческую, встречать еще не приходилось.
Справедливости ради надо сказать, что априорность правоты автора книги «Двести лет вместе» если все еще и существует в читательском представлении, то только на Западе. «Опыт семилетнего (теперь уже девятилетнего. – А. В.) пребывания литературного патриарха на родине вполне доказал, что его писания в любом случае не оказывают на умы ровным счетом никакого воздействия» (Иванов Сергей А. Проколы сиамских близнецов // «Неприкосновенный запас» на ПОЛИТ.РУ. 2001.14 ноября).
Впрочем, и Запад с удивлением и огорчением пересматривает имидж непогрешимого классика, к чему сам же классик его и понудил.
«Солженицын написал свою книгу, чтобы продемонстрировать безусловное зло еврейского народа на фоне терпимой и даже благожелательной политики царского правительства и доброго отношения к евреям русского народа» (Вашингтон Таймс. 1901. 23 сентября). Заголовки других статей, опубликованных американской прессой: «В круге первом антисемитизма», «Еврейская энциклопедия – орган антисемитской мысли?!» и им подобные говорят сами за себя.
