Георгий Соловьев - Отец
Всей жизнью старых Поройковых должны были гордиться их дети. А он, их старший сын, долгие годы был поглощен лишь своими успехами по службе, своими наградами и чинами, просто собственным благополучием. «Я сделаю все, чтобы беречь вас, родные мои», — говорил себе Дмитрий, сознавая, что исправить до конца то, что было, невозможно.
Когда он проснулся, уже рассвело. На сундуке, рассыпав по подушке кудряшки, спала Танечка. На стуле сидела нарядная новая кукла и смотрела на спящую девочку голубыми стеклянными глазами. Алеша, оставшийся на кровати один, на свободе раскинул руки и ноги по всей ширине постели.
«Эх вы, рабочий класс», — прошептал Дмитрий, глядя на спящих детей. Неужели его Лидушка так и вырастет, не узнав ласки и дружбы близких ей людей?
Дмитрий вышел из спаленки.
Александр Николаевич сидел на диванчике и подшивал детский валенок, и Дмитрию вспомнилась Алешкина грязная пятка. У открытой форточки голый по пояс Анатолий с гантелями в руках делал утреннюю гимнастику. Тусклое зимнее утро хмуро заглядывало в окно.
— С добрым утром, — сказал Дмитрий.
— С добрым утром, — ответил Александр Николаевич, затягивая дратву.
— Как спалось, папа?
— Удовлетворительно, — ответил Александр Николаевич. — А тебе?
— Плоховато…
— Это с непривычки. На новом месте. Наладишься, — сказал Александр Николаевич так, словно говорил не о минувшей ночи, а о том большом в жизни сына, что действительно разладилось. Отец, наверное, уже знал от матери о их ночном разговоре.
Дмитрий взял у брата гантели. Небольшая гимнастика взбодрила его, и он пошел умываться.
В полутемной прихожей Анатолий втискивал в стенной шкаф раскладушку. Варвара Константиновна разговаривала с толстой женщиной в ватнике, закутанной в пуховый платок. У ног женщины стояло ведро, полное картошки.
— Вот так и усвистал. С первым трамваем укатил на вокзал. — Дмитрий узнал Вику, поздоровался с ней и ушел в ванную.
— Я горячей воды тебе там приготовила, — крикнула ему вслед мать.
— А я вот в выходной картошку перебирай, — продолжала жаловаться Вика. — Спрашивается: для чего ее беречь? Едоков-то, считай, я одна, а он пять мешков запас. Так я пойду, а Танечка пусть еще побудет. — Вика говорила не вчерашним гневным тоном, а как-то покорно.
Хлопнула дверь.
Дмитрий нашел на полочке все, что нужно для бритья. И как только он, чисто выбритый, вышел из ванной, сию же минуту появилась Варвара Константиновна со свежим полотенцем.
— Так это Артем уже усвистал? — спросил Дмитрий.
— Уехал, неистовый.
— Да, жалковато Вику, — сказал Дмитрий.
— Самостоятельная женщина, — ответила мать, словно беря Вику под защиту.
Дмитрий Александрович вернулся в большую комнату. Александр Николаевич все еще трудился над валенком. Марина накрывала на стол. Анатолий сидел на стуле на том месте, где только что стояла его раскладушка.
Унылый свет зимнего утра, холодность Анатолия, неразговорчивость отца заставили Дмитрия почувствовать себя неуютно; он попытался представить себе длинную цепочку дней своего только начавшегося отпуска. Как он проживет месяц без обязанностей и забот?
Стол накрыли по-вчерашнему. Отец сделал последний стежок на валенке, словно поставил себе задачу кончить работу к завтраку, с трудом выпрямился и сел к столу. Его лицо было серым от бессонной ночи.
— Больной ты, папа, и трудно тебе. И почему ты не уходишь на пенсию? — прямо спросил Дмитрий. — На отдых?
— На пенсию? А вот мне работать хочется. — Отец усмехнулся. — Налей-ка по рюмочке. — Выпив целую стопку и закусив, он продолжал:
— Сам суди: какой же отдых? Раньше старикам печка предоставлялась, а теперь вот газовые плиты пошли. Как это я отдыхать буду?
— А я, папа, всерьез считаю, что ты должен о себе подумать. Ты же больной.
— Больной — это верно. Да вот штука какая: сколько себя помню — все что-нибудь да болит: то зуб, то голова, то палец какой зашибешь… А о себе я думаю. Да только, сынок, не понимаю, как это человек может уйти на отдых и на отдыхе ждать смерти… Пообождать хочу. Может, смерть и уважит, потерпит и без отдыха не скосит меня. — Отец сурово поглядел Дмитрию в глаза, и этот взгляд сказал Дмитрию, что он затеял ненужный разговор.
В комнату вошел пожилой мужчина.
— В самый раз вроде угадал, — сипловато сказал он. — Слыхал я, что гость дорогой к вам приехал. — Он просеменил к Варваре Константиновне. — Здравствуй, сватьюшка… Доброго здоровья, сват, — он протянул руку через стол Александру Николаевичу. — С приездом, Дмитрий Александрович, — как бы из почтительности не осмелясь подать Дмитрию руку, вошедший осклабился в улыбке, показав крепкие желтоватые зубы.
— Садись, сват. Чем богаты… — сказал Александр Николаевич. — Издалека ли путь держишь?
— С базару. — Сват опустился на стул рядом с Дмитрием.
— Познакомься, Митя, — торопливо сказала Варвара Константиновна. — Это родня наша, родитель Вики, Сергей Яковлевич.
Сергей Яковлевич крякнул и приосанился. Дмитрий пожал его сильную руку. Лицо Сергея Яковлевича было свежее и румяное, говорило о том, что он много трудится на свежем воздухе в мороз и в зной; на вид ему было не более сорока пяти лет. Чисто подбритую сильную шею плотно охватывал воротничок сатиновой сорочки; дешевый, но свежий синий галстук топорщился тугим узлом; округлым сильным плечам, широкой спине Сергея Яковлевича было тесно в коричневом грубошерстном пиджаке. Вика была похожа на него, во всяком случае, свои зеленые глаза она унаследовала от отца.
— Как здоровье сватьюшки? — спросила как будто с участием Варвара Константиновна, ставя перед нежданным гостем чайный стакан и тарелку.
— Да ведь как сказать. Не жалуется. В работе хворать не приходится. Некогда, — ответил Сергей Яковлевич.
— Да-да. И не говорите, — поддакнула Варвара Константиновна.
— Нас с сыновьями сколько мужиков? Бригада! А она на все женские дела одна, — явно гордясь своей семьей, пояснил Сергей Яковлевич.
— Мы, сватушка, уж пропустили, — сказал Александр Николаевич. — Догонять тебе придется. — Он налил тонкий чайный стакан на две трети водкой и подал гостю. — Знаю твою норму. Готовь-ка хорошего «пыжа», как охотники говорят.
Варвара Константиновна придвинула свату миску со студнем и горчицу; все чокнулись, и Сергей Яковлевич залпом выпил свою «норму».
— Хорошо со свежего воздуха, — сказал он и отправил в рот большой кусок студня, а следом за ним целый помидорчик; откусив пирога и как-то молниеносно все прожевав и проглотив, заговорил: — Вот, говорю, хозяйке моей нелегко. А дочка? Дочка живет одна, и легко живет. И внучку к нам не пускает погостить. А почему? Чурается нас. У нас семья и хозяйство, и все должны жить для семьи и хозяйства. А она, Вика, только в свое удовольствие. И мужа, Артема, от себя отпустила. А муж? Муж тоже живет для себя и в свое удовольствие. Попрыгун… Ишь ты, до ремонта тракторов ему забота. Что он их, своими руками ремонтирует? Приехал — и ночи, считай, не ночевал. Какие только там у него дела? Видишь, как нас, отцов, благодарят! — Сергей Яковлевич круто повернулся к Дмитрию. — Правильно я говорю?
Дмитрий догадался, что сват уже хлебнул где-то до прихода к Поройковым.
— Не знаю… Не знаю, — ответил он, невольно отодвигаясь от Сергея Яковлевича.
Александр Николаевич зло блеснул глазами и спросил, глядя в сторону:
— А что, сват, на базаре-то подыскивал?
— Машина нужна. Автомобиль.
— Грузовой? — с виду простодушно полюбопытствовал Александр Николаевич.
— Пикап хорошо бы. Универсальный, так сказать. Да ведь не найдешь его. А хорошо бы: в лесу сколько грибов было осенью! Вози да соли.
Дмитрию показалось, что Сергей Яковлевич дразнит отца: вот, дескать, смотри, как я живу.
— А зимой на базар. Глядишь, и еще лишняя копейка завелась в кармане, — согласился Александр Николаевич. — Да подумаешь, какое дело — грибы. У вас в погребе и огурцы, и помидоры, кабана скоро заколете. Машина — она время и труд сэкономит.
— Верно, отец, верно говоришь, — вставила и свое слово Варвара Константиновна. — И за фуражиком можно бы съездить. А то ведь я вижу, как вы мимо окон наших на коляске мешки возите.
— Вот именно: бензину-то уйдет на полтора целковых, не боле.
— Да, сват, машину тебе действительно надо. — Александр Николаевич вылил гостю в стакан остатки водки. — А дом расширять не думаешь?
— Есть и такая забота. Сыны-то у меня… Женить пора.
— И правильно, — снова поддакнула Варвара Константиновна. — С невестками и супруге твоей полегче будет, а то и полный отдых, глядишь, получит.
— А что ж, и для этого живем. — Сергей Яковлевич охватил пальцами стакан, в котором водки опять было больше половины. — Это что ж, я теперь вас перегонять должен?
