Григорий Хохлов - Доля казачья
— К начальнику надо! — сказал старший из монахов. — Говорить надо!
Черные глаза его при этом оставались непроницаемы. Зато лохматые дуги бровей вытянулись, как у монгольского лука перед атакой. И их изгиб был грозен. Но это продолжалось всего лишь один миг. И его чуть встрепенувшимся лицом, снова овладела маска.
— Говорить надо!
Семихватов пригласил монахов присесть на поваленное дерево, у самого уреза Амурской воды. Что они с радостью и сделали.
Младший из монахов тут же с великим наслаждением опустил свои избитые ноги в амурскую воду, и блаженно прикрыл глаза.
— Тернист был их путь, и очень долгим, — отметил про себя казачий офицер. — Но надо выслушать их. Не исключена версия, что это разведка, но тогда причём здесь нескрытое оружие?
И мысли одна нагромождались на другую, и не было им покоя в красивой и почти седой голове Семихватова.
Ким вряд ли бы нарушил данное слово. Конечно это не его люди.
Теперь он находится далеко со всем своим отрядом от этих незабываемых для него мест.
И с Бодровым Василием Ивановичем у него сложились добрые отношения.
Нет, это не его проделки! Тут что-то другое.
Казаки, что окружили монахов, тесным кольцом, тоже не понимали цели их визита, и от того их лица были обескуражены. Откуда здесь такие странные монахи в такой глуши?
— Нам нужен ваш священник Никодим, — вслух продолжают свою мысль монахи. У нас с ним много разногласий насчёт нашей, и его веры. И нам надо, только с ним решить этот вопрос. И только смертным поединком.
Там вся наша правда таится, и всем остальным — урок будет! Потому что, ещё издревле, это была наша территория и сфера влияния.
Здесь мы укрепляли свой дух и сами росли духовно. Пока вы не вмешались в наше русло жизни и не стали вредить нам. И здесь в великой глуши есть места, куда приходят поклониться наши паломники. Это наше обетованное место. И наше право защищать его от посягательств любого врага. В любом одеянии и облачении. Все равно он для нас будет — враг.
Все присутствующие здесь были оглушены, таким шокирующим ходом мыслей монаха.
— Мы понимаем, что сейчас Никодим будет прав в ваших глазах, потому что вас единоверцев здесь много, а мы одни. И можем мы здесь погибнуть, ещё раньше, до боя.
Но мы честно хотим скрестить свои мечи с ним, и ещё одним казаком. Вы за веру свою будите биться! Как у вас говорится — всенародно! А мы, монахи, за свою попранную честь! Чтобы потом, в случае нашей победы, мы могли своей верой и её силой гордиться. А не отдать её, как сейчас, неразумному сомнению туземцам. Что повседневно и делает ваш поп по отношению к нашей древней вере. Никодим в ореоле славы сейчас, а мы унижены и оскорблены проклятиями, что нам достаются после его проповедей. Туземцы не доросли ещё до того уровня, чтобы самим выбирать, кто будет владеть их душой и телом. Их души, это наши души, и мозг и тело их — тоже все наше. Здесь они под пятой у нас.
Гордо стоят монахи перед такой разнообразной аудиторией, что здесь собралась. Не сидится им на предложенном месте. Разве усидишь тут, если сами осиное гнездо тревожат. И руки их невольно таятся на рукоятках мечей, ведь они прирождённые бойцы. И хоть сейчас они готовы применить своё оружие. И они не скрывают этого. Понятие смерти им чуждо. Только в бою, и сразу в рай! Они это заслужат, постараются заслужить! И чем больше они уничтожат чужих душ, тем им лучше будет там, в райской обители.
Подошёл к собравшимся людям и отец Никодим. Ему уже сообщили о пришествии странных монахов, иначе это не назовёшь. Никодим-богатырь держался с достоинством. И весь народ оценил это. Осенил поп их крестным знаменем, своим, уже легендарным, тяжелым крестом. И масса людей склонилась ему в поклоне. Явно было, что они любили его и боготворили.
Пришлым монахам это очень не понравилось.
Развевал поповские, кучерявые и седеющие волосы Амурский ветерок и шевелил Никодимову чёрную ризу.
Как на парад вырядился светлоокий поп Никодим. И сейчас, воочию предстал он пред своим народом, взошёл на вершину своей славы. И он это заслужил, всей своей жизнью.
Был он ещё и мастером пахать и сеять землю. Мог и казацкую саблю в руки взять. Но сейчас он защитник своего народа и всей христианской веры. И в синих глазах Никодима таяла льдинка холода и неприязни к пришлым монахам. Так учил держать себя его духовный наставник — старец Елизар. Сейчас ему нужен только крест: в отдельных случаях тот посильнее оружия бывает. Но одного не должно быть у священника — неприязни! Даже к врагу своему!
Любил Семижильный напоминать своим казакам, чтобы помнили они свято и передавали из поколение в поколение исторические слова, что из глубины веков отзывались.
— Мы казаки, испокон веков, Христовы воины! А оружие берём в руки только по надобности, чтобы защищать веру свою. И честь нам даденную Господом Богом, Отцом нашим!
Только казак имеет право рядом с Божьей иконой вешать своё оружие. Потому что, избранные мы люди, дети Его. Помните это! Ни у одного народа мира нет такого права. И чести такой нет. И это помните! Потому что казак есть и Его защитник, Господа Бога. И заслуженно в бою это право получил.
И ещё не раз пояснял поп Никодим своей, разноязычной пастве всю великую историю казачества.
И как однажды собралась силы тёмные в Орду великую, чтобы Русь нашу, колыбель христианства на всем Востоке, с корнем уничтожить. И могло такое случиться, если бы погибли все наши воины: мало их было. И тогда Отец Сергий, уже при своей жизни, почитаемый в народе святой, послал на подмогу князю Дмитрию Донскому своих богатырей-монахов, чтобы те своим примером воодушевили воинов, укрепили их дух. И чтобы бились те с врагом своим без доспехов. И ещё казаков послал святой Отец Сергий, гордых и вольных людей на подмогу князю Дмитрию.
И был в том перст Божий. Потому что нельзя было проиграть этот бой. А казаки народ бывалый, и всегда лицом против Орды стояли. Так как жили они вольно на окраинах России. И всегда первыми удар принимали. Поэтому никто лучше их не знал врага. И опыт ведения боя с Ордынцами у казаков накопился немалый. Вот тогда и съехались богатыри в смертном поединке за веру свою. И ударились они тяжёлыми копьями. Гулко грохнулся о Русскую землю, насквозь пронзённый русским копьём Челубей, из Орды богатырь. Жёстко приняла земля врага своего, потому что много пролил он христианской крови. И нещадно губил невинных людей, и нескончаемо творил своё зло. И доспехи его не помогли ему в этот раз, он давно был обречён умереть. Но и русский богатырь, который бился без доспехов, был смертельно ранен. Доскакала его лошадь до первых рядов наших ратников. И подхватили раненного Пересвета-богатыря его товарищи на руки.
И благодарили они его за подвиг, что он сейчас совершил. И восхищались им русские воины. Тогда настал и их час биться с врагом за Отечество своё и веру свою христианскую. Крепко воодушевил ратников этот неравный и знаменательный в их жизни поединок монахов-богатырей. Покрыл героев неувядаемой славой. И окрылил на подвиг живых бойцов. Так и разбили русские воины на Куликовом поле ордынцев. И засияла во всю силу звезда казачьей славы, чтобы уже никогда не померкнуть, а всё ярче сиять во славу России.
Теперь настал черёд и казака и попа Никодима послужить вере своей и Отечеству своему.
Только и он не мог никогда поверить, что настолько всё в жизни связано, и периодически, всё в истории повторяется. И опять пришла сила чёрная, чтобы опоганить его веру.
И уже он, Никодим Семижильный, как и Пересвет-богатырь, удостоен такой чести, умереть во славу России. И тем самым все равно победить. И если ещё дальше смотреть, в глубь истории, то в нашей жизни всё повторяется. Всенародно умереть и тем самым победить! Как умирал когда-то, ещё раньше, сын Божий и единородный, Иисус Христос. И всё в этой жизни связано невидимой цепочкой — волей Божьей! И всё это надо пройти ему, отцу Никодиму, во славу человеческую! И ещё выше вознестись ему духовно!
Почему так получается, что именно в такие тяжёлые минуты так ясно всё прошедшее видится, и мыслится чётко и быстро. Вся жизнь своя, и исторические факты, её немыслимый объём вдруг, в один миг, предстоят пред глазами. Был и у него в жизни духовный наставник, монах-отшельник Елизар, что долгие годы жил в глухой Забайкальской тайге. Хоть и старый он был, но силен был отшельник неимоверно. И дух его также был могуч. В свои ранние годы тот бывал и в Монголии, и в Индии, и в Тибете, и ещё во многих святых местах. И всегда с удовольствием говорил дерзкому и тогда ещё молодому Никодиму, у которого ещё и усы толком не росли, что древняя Русь, прародитель всех учений Мать!
— Запомни это и возгордись, сын мой, но не возносись высоко. Больно падать будет!
Готовил отшельник молодого отрока для великих дел. Целый год он учил его всяким наукам, всему тому, что сам знал. А знал он неимоверно много, одних только языков и наречий без счёта.
