Ши Най-Ань - Речные заводи (том 1)
Быстро отбросив и свое оружие, Ван Цзинь поспешил к молодому человеку, помог ему встать и сказал:
– Не сердитесь на меня!..
А юноша, вскочив на ноги, принес скамью, стоявшую в стороне, усадил на нее Ван Цзиня и, низко поклонившись ему, произнес:
– Я зря прошел через руки нескольких учителей, у меня нет и частицы вашего искусства. Учитель мой, я могу только обратиться к вам с почтительной просьбой передать мне ваше умение.
На это Ван Цзинь отвечал:
– Вот уж несколько дней, как мы с матерью беспокоим вас своим присутствием; мы не знали, чем отплатить за оказанное нам гостеприимство. Поэтому выучить вас я считаю своим долгом.
Владелец поместья был очень обрадован таким исходом дела; он приказал сыну одеться, и втроем они возвратились в зал для гостей. Затем старый хозяин велел слугам зарезать барана и приготовить угощение с вином, фруктами и сластями. Он не забыл пригласить на пиршество и мать Ван Цзиня.
Когда они вчетвером сели за стол, старый господин встал и попросил всех пригубить чашки с вином. Обращаясь к Ван Цзиню, он сказал:
– Судя по вашему высокому искусству, дорогой друг, вы, несомненно, являетесь учителем фехтования. Мой сын не мог даже оценить ваше мастерство, подобно тому как некоторые, находясь у горы Тайшань, не замечают ее.
Ван Цзинь промолвил с улыбкой:
– Пословица говорит: «Не бойся обмануть людей злых, но не вводи в заблуждение людей добрых». Моя фамилия вовсе не Чжан, – я главный учитель фехтования при восьмисоттысячном дворцовом войске в Восточной столице. Имя мое Ван Цзинь. Копье и фехтовальная палица были моими повседневными спутниками. Ныне начальником войска назначен некий Гао Цю, которого мой покойный отец когда‑то победил в схватке. Сейчас, сделавшись важным лицом, он решил отомстить мне за старую обиду. Я не могу бороться с ним и не захотел оставаться под его началом. Нам с матерью оставалось только бежать в Яньань. Я решил поступить на какую‑нибудь должность в пограничном войске. Мы и не думали, что попадем сюда и встретим у вас столь радушный прием. Я ваш неоплатный должник еще и потому, что вы вылечили мою мать. Если ваш сын хочет изучить фехтовальное искусство, я приложу все усилия, чтобы передать ему свои знания. То, чему он обучался до сих пор, – только театральное фехтование, красивое, но не пригодное для боя. Я должен учить его с самого начала.
Выслушав эти слова, старый господин сказал:
– Сын мой, ты потерпел поражение. Подойди скорее и еще раз поклонись своему учителю!
И когда юноша поклонился Ван Цзиню, старик продолжал:
– Прошу вас, учитель, займите почетное место. Осмелюсь доложить, что я и мои предки постоянно жили здесь на земле уезда Хуаинь. Против нас находится гора Шаохуашань. Наша деревня называется Шицзяцунь, и все триста или четыреста семейств, проживающих здесь, носят фамилию Ши. Мой сын с детства не имел склонности к сельскому хозяйству и только знал, что фехтованье да искусство колоть пикой. Мать пыталась увещевать его, но безуспешно, и умерла с горя. Я вынужден был позволить сыну следовать его влечению. Сколько денег я потратил, приглашая учителей! И еще был вынужден пригласить опытных мастеров татуировать ему плечи, грудь и спину драконами. Всего на нем девять драконов, поэтому весь уезд зовет его Ши Цзинь с девятью драконами. Раз уже вы, господин учитель, оказались здесь, помогите моему сыну усовершенствовать свое искусство, и я щедро вас отблагодарю.
Услышав это, Ван Цзинь был несказанно счастлив и отвечал:
– Господин мой, будьте покойны. Я сделаю все, что вы пожелаете, и постараюсь передать все свои знания вашему сыну, лишь после этого я отправлюсь в дальнейший путь.
Итак, Ван Цзинь и его мать остались жить в поместье. Ван Цзинь ежедневно обучал юношу восемнадцати приемам военного искусства. Что касается старого господина Ши, то он был старейшиной этих мест, но это к нашему рассказу не относится.
Дни шли, и незаметно прошло уже более полугода. Ши Цзинь успешно изучил все восемнадцать приемов владения оружием. Он прекрасно овладел боевой секирой, молотом, луком, самострелом, пищалью, плетью, нагайкой, цепями, клинком, секирой, большим и малым боевыми топорами, трезубцем, щитом, палицей, пикой и боевыми граблями. Ван Цзинь приложил много стараний к обучению молодого человека и передал ему все тонкости своего искусства. Когда Ван Цзинь увидел, что юноша освоил все полностью, он как‑то подумал про себя: «Жить здесь приятно, но не может же это продолжаться вечно». И вот однажды он решил распрощаться с гостеприимными хозяевами и отправиться в Яньань.
Молодой Ши Цзинь ни за что не хотел расставаться с Ван Цзинем и уговаривал его:
– Учитель, оставайтесь здесь, и я буду заботиться о вас и вашей матери до конца жизни. Как бы это было хорошо!
– Мой добрый друг, – отвечал Ван Цзинь, – я действительно видел от вас много хорошего и чувствую себя здесь прекрасно. Но боюсь, что Гао Цю может разузнать, где я нахожусь, в это навлечет беду не только на меня, но и на вас, чего бы я очень не хотел. Сейчас у меня одно стремление – попасть в Яньань и там найти себе занятие. В пограничной области нужны люди. Я найду себе пристанище и буду жить спокойно, Все попытки Ши Цзиня и его отца удержать Ван Цзиня оказались безуспешными. Им пришлось устроить прощальный ужин, во время которого они почтительно преподнесли гостю в знак благодарности два куска шелка и сто лян серебра. На следующий день Ван Цзинь собрал свое имущество в одно коромысло и оседлал лошадь. Мать и сын распрощались с хозяином Ван помог своей матери сесть в седло, и они тронулись по дороге в Яньань. Приказав слуге нести их узел, Ши Цзинь сам провожал гостей целых десять ли и все никак не мог с ними расстаться. Прощаясь с учителем, юноша почтительно кланялся, слезы текли по его лицу… Затем он возвратился со своим слугой домой, а Ван Цзинь, взвалив тюк на спину и ведя лошадь на поводу, зашагал на запад, к пограничной заставе.
Теперь рассказ пойдет не о Ван Цзине м не о том, как он вступил в пограничные войска, а о Ши Цзине, который усиленно продолжал совершенствоваться в военном искусстве.
Будучи человеком молодым и не обремененным семьей, он вставал ни свет ни заря и без устали занимался упражнениями. Днем он стрелял из лука и скакал на коне по окрестностям.
Прошло не более полугода, как старый хозяин поместья заболел и через несколько дней уже не мог подняться с постели. Ши Цзинь разослал во все стороны людей за лекарями, но болезнь не поддавалась лечению, и – увы! – старый хозяин скоро скончался… Ши Цзинь положил тело отца в гроб и пригласил монахов, чтобы они выполнили траурный обряд семь раз через каждые семь дней, являя этим пример глубокой сыновней скорби. Кроме того, он пригласил и даосских монахов совершить моление о том, чтобы душа умершего спокойно перешла в другой мир. После многочисленных траурных молений, наконец, был выбран день погребения. Все крестьяне деревни Шицзяцунь – несколько сотен семейств, в белых траурных одеждах, явились отдать последние почести покойному. Ши Цзинь похоронил своего отца на родовом кладбище к западу от имения, рядом с могилами предков.
После смерти старого хозяина некому было наблюдать за порядком в поместье: Ши Цзинь по‑прежнему не желал утруждать себя хозяйственными заботами. Ему пришлось нанять управляющего для ведения хозяйства, чтобы почаще предаваться военным забавам.
Время летело. Прошло месяца три или четыре после смерти старого хозяина. Однажды в середине шестого месяца, когда стояла жара, от которой Ши Цзинь не находил себе места, он вынес легкую бамбуковую кровать, поставил ее близ тока в тени ивы и сел отдыхать в холодке. Перед ним была сосновая роща, откуда доносился легкий ветерок, и Ши Цзинь, вздохнув с облегчением, воскликнул:
– Какая чудесная прохлада!
Внезапно он увидел человека, притаившегося среди деревьев и осторожно выглядывавшего из‑за стволов. Ши Цзинь подумал: «Странно! Кто это следит за мной?» Вскочив с бамбуковой кровати, он вошел в чащу деревьев и сразу узнал незнакомца. Это был Ли Цзи, охотник за зайцами. Ши Цзинь громко окликнул его:
– Ли Цзи, что ты здесь высматриваешь? Уж не задумал ли ты что‑нибудь у меня стащить?
Тогда Ли Цзи поспешно вышел ему навстречу и сказал:
– Господин, ваш ничтожный слуга шел к Ай‑цю, чтобы распить с ним чашку‑другую вина. Но я увидел, что вы отдыхаете в холодке, и не осмелился пойти этой дорогой, чтобы не потревожить вас.
– Послушай, – сказал Ши Цзинь. – Раньше ты часто приносил к нам в усадьбу дичь, и я за это всегда расплачивался с тобой. Почему же ты больше не появляешься? Может быть, ты думаешь, что у меня нет денег?
– Смею ли я! Все это время у меня не было дичи, и я не решался приходить с пустыми руками, – отвечал Ли Цзи.
– Что за глупая болтовня! – рассердился Ши Цзинь. – Никогда не поверю, чтобы в таких громадных горах, как Шаохуашань, не осталось больше ни оленей, ни зайцев!
