Эйдзи Ёсикава - Честь самурая
В конце прошлого столетия князь Асикага Усимаса превратил чаепитие в ритуал, совершенный, как искусство. Чайная церемония постепенно проникла в среду простых людей, и вскоре чай стал душой жизни народа. В небольшой чайной комнате, украшенной одним цветком и единственной чашкой чаю, полагалось отринуть превратности жизни и человеческие страдания. В мире, погрязшем в скверне, чайная церемония настраивала людей на возвышенные мысли и чувства.
— Позволительно ли мне обратиться к хозяйке дома? — произнес огромного роста воин, пришедший вместе с другими гостями. — Меня зовут Ватанабэ Тэндзо, я друг вашего родича Ситиробэя. Он пригласил меня с собой, но, к глубочайшему сожалению, заболел, так что я оказался незваным гостем.
Тэндзо вежливо поклонился. Несмотря на хорошие манеры, грубоватые черты лица выдавали в нем деревенского самурая. Жена Сутэдзиро подала ему чай в желтой чашке работы гончаров из Сэто.
— Я не знаю этикета чайной церемонии, — сказал Тэндзо, оглядываясь по сторонам. — В доме столь достославного и богатого господина посуда несравненного качества. Простите за дерзость, но не принадлежит ли чашка, которую вы держите в руках, работе мастеров из школы Акаэ?
— Как любезно, что вы обратили на нее внимание!
— Хороша! — Тэндзо поглядывал вокруг, блаженно потягивая чай. — Попади она к купцам из Сакаи, бьюсь об заклад, они запросили бы за нее не меньше тысячи золотых монет. Дело, конечно, не в цене, куда удивительнее красота этой вещи.
Так они и обменивались любезностями, пока гостей не позвали во внутренние покои на ужин. Хозяйка вошла в гостиную вместе с Тэндзо. Подушки для сидения разложили кругом. Сутэдзиро восседал в центре, поочередно приветствуя каждого гостя. Когда его жена со служанками закончили обносить всех сакэ, он занял место за одним из столиков. Поднимая чашечку сакэ, хозяин рассказывал истории о стране Мин, где прожил долгие годы. Он, казалось, мог бесконечно рассказывать о своих приключениях в Китае, который для большинства японцев оставался диковинной страной. Сутэдзиро, похоже, приглашал и угощал гостей столь щедро с единственной целью — предаться дорогим воспоминаниям о былом.
— Да, пир на славу, — сказал один из гостей. — А какие удивительные истории!
— Напился и наелся до отвала. Поздно уже, пора домой, — сказал другой.
— Я тоже.
Гости принялись откланиваться, застолье подходило к концу.
— Вот и хорошо, — пробормотал слуга. — Гостям истории о Китае, может, и забавны, да мы-то слушаем их круглый год.
Полусонные слуги и работники — и среди них Хиёси — лениво взялись за уборку. Наконец погасли лампы в главной кухне, в гостиной и в комнатах Сутэдзиро и Офуку. А ворота в глинобитной стене вокруг дома надежно закрыты на засов. Жилища зажиточных самураев и купцов обычно окружались глинобитной стеной или рвом с водой, за которым возвышалось несколько укреплений наподобие небольших бастионов. Ночами и горожане, и жители сельской местности не чувствовали себя в безопасности. Дома стали укреплять со времени больших смут прошлого века, и все уже привыкли к защитным стенам и рвам.
Спать ложились с заходом солнца. Работники, единственной отрадой для которых был сон, спали безмятежно, как котята. Хиёси лежал в комнате для работников в углу, под тонкой соломенной циновкой, голова его покоилась на деревянном изголовье. Он выслушал сегодня рассказы хозяина о великой стране Мин, но, в отличие от других работников, получил огромное удовольствие. Он так разволновался, что ворочался без сна, словно в горячке.
«Что это?» — насторожился он вдруг. Хиёси напряг слух. Ему показалось, что во дворе хрустнула ветка на дереве, а мгновением раньше прозвучали приглушенные человеческие шаги. Хиёси встал и, пройдя через кухню, вышел из дому. Стояла ясная и холодная ночь, вода в большом чане замерзла, и длинные сосульки свисали с деревянных решеток на окнах. Оглядевшись, Хиёси увидел, что по большому дереву во дворе карабкается человек. Значит, ветка, треск которой он слышал, сломалась под ногой незнакомца. Хиёси наблюдал за странным поведением ночного гостя. У него был фонарик, крохотный, как светлячок. «Запальный шнур?» — подумал Хиёси. Язычок пламени то разгорался, то гас, разбрасывая искры. Похоже, незнакомец подавал сигналы кому-то за стеной.
«Спускается», — подумал Хиёси и притаился, как ласка, в густой тени. Мужчина, спрыгнув с дерева, широким шагом направился в глубь двора. Хиёси крадучись двинулся следом.
— Ага! Так ведь он был сегодня в гостях! — пробормотал Хиёси, не веря собственным глазам. Этот гость представился хозяевам как Ватанабэ Тэндзо; хозяйка сама подала ему чай, и он до глубокой ночи увлеченно слушал рассказы Сутэдзиро. Все гости давно разошлись, а где же прятался Тэндзо? Зачем? Теперь он был одет не так, как на торжестве. На нем были соломенные сандалии, штанины хакама подвернуты, на поясе большой тяжелый меч. Тэндзо по-ястребиному хищно озирался по сторонам. Ясно, что он собирается кого-то убить.
Не успел Тэндзо подойти к воротам, как люди, поджидавшие его снаружи, навалились на створки.
— Подождите! Сейчас отопру! Тише!
«Неужели разбойничий налет? Предводитель банды сигналил фонариком сообщникам. Сейчас они налетят на дом, как саранча», — думал Хиёси, затаившись в глубокой тени. Разбойники! Кровь его вскипела, и, сам того не осознавая, он был готов пожертвовать жизнью, лишь бы спасти хозяина и его добро. Последующие его поступки были совершенно безрассудными.
— Эй, ты! — окликнул Хиёси разбойника, отчаянно шагнув из тени.
Он оказался за спиной у Тэндзо в тот момент, когда тот почти открыл ворота. Тэндзо вздрогнул, не предполагая, что имеет дело с пятнадцатилетним разносчиком из гончарной лавки. Обернувшись, он испытал не страх, а изумление при виде мальчишки со странным выражением на обезьяньем лице. Тэндзо окинул его тяжелым взглядом.
— Ты кто такой? — недоуменно спросил он.
Хиёси начисто забыл о грозившей ему опасности. Он строго и смело смотрел на незваного гостя.
— Скажи-ка лучше, как ты сам здесь оказался!
— Что?
Тэндзо растерялся. «Может, мальчишка — полоумный», — подумал он. Ярость и презрение взрослого, зрелого мужа, написанные на мальчишеском лице Хиёси, окончательно его смутили. Разбойник невольно отвел взгляд.
— Мы — ронины, вольные самураи из Микурии. Поднимешь шум, и я прикончу тебя на месте, хотя мы здесь не для того, чтобы убивать детей. Убирайся! Марш в амбар! — Он недвусмысленно прикоснулся к рукоятке длинного меча.
Но Хиёси лишь ухмыльнулся, сверкнув всеми своими белыми зубами.
— Выходит, ты разбойник? Придется тебе убраться ко всем чертям!
— Рехнулся! Пошел вон!
— Я-то уйду, но если ты откроешь ворота, ни один из вас не останется в живых.
— О чем это ты?
— Не знаешь! Никто не знает! Только я знаю!
— Слушай, ты соображаешь, что ты не в своем уме?
— Вот именно. Это у тебя с головой не в порядке, раз ты решился напасть на этот дом.
Люди Тэндзо нетерпеливо забарабанили по воротам.
— Эй! Что случилось?
— Погодите-ка минутку! — отозвался Тэндзо и вновь обратился к Хиёси: — Говоришь, нас всех убьют, если мы войдем в дом. С какой стати я должен тебе верить?
— Это сущая правда.
— Если ты меня дурачишь, я отрублю тебе голову. Выкладывай, что у тебя на уме!
— Задаром не выложу. Придется дать мне кое-что взамен.
— Вот как?
Тэндзо сердился на себя за малодушие, но что-то настораживало его в словах мальчика. Небо посветлело, но усадьба гончара, обнесенная стеной, была погружена во тьму.
— Чего же ты хочешь? — раздраженно спросил Тэндзо.
— Хочу стать членом вашей шайки.
— Хочешь к нам?
— Именно так.
— А сколько тебе лет?
— Пятнадцать.
— Почему ты хочешь стать вором?
— Хозяин издевается надо мной. Все бранят меня и обзывают Обезьяной, проходу не дают. Лучше стать разбойником, чтобы за все с ними рассчитаться.
— Хорошо, согласен, но прежде докажи, что говоришь правду. Ну а теперь растолкуй свои угрозы.
— Что вас всех убьют?
— Да.
— Пожалуйста. Твой замысел сорвался. Вечером ты проник в дом под видом гостя.
— Ну и что?
— Тебя узнали.
— Не выдумывай!
— Как знаешь, но хозяин знал о тебе всю правду. Поздно вечером по его приказу я отправился в дом Като на Ябуяму и сообщил ему, что нынешней ночью на нас могут напасть, и попросил помощи.
— Като с горы Ябуяма… Это, должно быть, соратник Оды по имени Като Дандзё.
— Като и мой хозяин — родичи, поэтому Като собрал дюжину соседних самураев, и все они под видом гостей пришли на праздник. Сейчас они в доме и ждут твоего налета. Честное слово!
По бледности, залившей лицо Тэндзо, Хиёси понял, что разбойник поверил ему.
