Александр Антонов - Монарх от Бога
Выслушав служителей в секрете, Лакапин сказал:
- У меня нет сомнений: русы пойдут на нас. Из Чёрного моря путь только к нам. Амбиции движут князем Игорем. Захотелось славы выше, чем у Олега.
- Мы их проучим, - спокойно заметил Багрянородный.
- Я тоже так думаю. Нужно лишь к весне поближе подтянуть тагмы Иоанна Куркуя и к побережью Чёрного моря.
- Завтра же я отправлюсь в Никомидию. Нам должно знать, всё ли готово у Иродиона.
- Прости, Божественный, лучше будет, если в Никомидию поеду я.
- Ради Бога. Ты в военном деле сведущ более моего.
На другое утро Лакапин в сопровождении своего сына Христофора, уже второй год стоящего во главе вооружённых сил Византии, отправился в Никомидию, где в военных казармах учёные готовили секретное оружие. В группе Иродиона не произошло никаких изменений. Всего лишь год назад они вздохнули с облегчением, добившись того, что «дар Божий» превратился в «гнев Божий». И вот уже год, как они наращивали мощь этого оружия, готовили и прятали на хранение амфоры с «греческим огнём». Минувшим летом Роман Лакапин, посетивший учёных во время испытаний, высказал мысль о том, что это оружие лучше всего применять с кораблей против флота противника.
- Если будет у нас по десять зарядов на каждом дромоне, нам никакие вражеские корабли не страшны, - заметил Лакапин после того, как на небольшом озере близ казарм была сожжена одним снарядом старая памфила.
С Лакапином согласились все, кто был на испытаниях. Иродион сказал о возможности создать лёгкое оружие против конных и пеших воинов.
- Нужно только поискать форму оружия, а его боевое содержание у нас есть, - заключил он.
- Ищите, дерзайте, - поддержал Иродиона Лакапин. - А пока вооружим суда, потому как мы морская держава.
Осмотрев изготовленное оружие, Лакапин велел Христофору тайно перевозить его на суда, которые придут в порты Халкидона и Никомидии.
- Переправляйте ночью, упакуйте как угодно, лишь бы ни один чужой не догадался, что увозят. Пусть думают, что это туши овец, баранов, - подсказал дельное Лакапин. - И ещё вот что, Христофор: подбери в помощь Иродиону надёжных и преданных воинов.
Наступила весна. Она пришла в Константинополь тревожная. Слухи о том, что Русь намерена напасть на Византию, дошли до горожан. На константинопольских рынках с каждым днём становилось всё меньше продуктов питания. Скупали все, что привозили на рынки, всё запасалось впрок. Нахлынули беспокойные дни и во дворец Магнавр. Багрянородный и Лакапин отправили послов в Болгарию с просьбой закрыть для русов восточные границы, не пропускать через страну войско Игоря. Одновременно ускакали послы и на Русь. Им было наказано встретиться с князем Игорем и уговорить его не идти войной на Византию, а если всё-таки Русь вознамерится ворваться в её пределы, то все русы, проживающие в державе с семьями, будут изгнаны в дикие места.
В начале апреля из Киева удалось вернуться двум слугам послов, сумевшим избежать пленения. Багрянородный услышал от них, что послов взяли под стражу и заточили в подземелье. В этот же день Багрянородный встретился с Лакапином и Константин поведал ему о том, с чем вернулись с Руси двое слуг. Выслушав Багрянородного, Лакапин с грустью сказал:
- Если они захватили наших послов, это значит, что бросили нам вызов и война неизбежна.
- Всё говорит о том. Но мне бы не хотелось, чтобы началась война. Ведь русы пойдут на верную погибель. - В Багрянородном давно поселилась уверенность в том, что, кто бы ни напал на Византию, будет повержен. - Одно скажу: для острастки надо взять всех торговых людей Руси и заставить их поработать во имя нашей победы. Других же русов пока не нужно беспокоить и причинять им страдания и ущерб. Они не несут вины за своих соотечественников.
- К сказанному тобой, Божественный, добавлю: всех русов, которые служат у нас в гвардии, следует отправить на встречу своих соплеменников с оружием в руках.
- Этого делать не стоит, преславный. Не будем уподобляться варварам. Надо только предупредить русов, чтобы они добросовестно служили нам. А уж если поведут себя по-иному, тогда и мы проявим жестокость, - заключил Багрянородный.
- Пусть будет так, Божественный.
Лакапин, будучи старше Багрянородного больше, чем в два раза, годясь ему в отцы, всё-таки признавал его верховодство на троне, не переступал границ соправителя, и потому между ними за долгие годы совместного правления никогда не возникало противостояния.
В суете и тревоге горожане столицы не заметили, как пришла ранняя весна. В марте всё ожило, зацвело. Радоваться бы жизни, но нет, над державой возникла угроза вторжения варваров-русов. Лишь немногие знали, что пройдёт ещё не меньше двух месяцев, как из устья Днепра появятся на морском просторе тысячи быстрокрылых судов. Об этом знали Никанор и священник Григорий. Как-то Багрянородный пригласил их на прогулку по весеннему парку Магнавра и, когда встретились, спросил:
- Вот вы, русы, скажите, когда из устья Днепра выйдут в Чёрное море ладьи князя Игоря?
Никанор плавал в половодье по Днепру и знал, что самая высокая вода приходится на середину апреля и если в эту пору не выплыть из Киева, то вряд ли удастся удачно пройти пороги на всех семидесяти верстах.
- Чтобы было понятно, скажу, - завёл речь Никанор. - Купцы выходят из Киева в день входа Господня в Иерусалим - шестого апреля. А если собирается большая рать, то она покидает Киев лишь в конце апреля. Из Новгорода, Пскова, Смоленска раньше дружины не подходят: там на реках ледоход завершается поздно.
- Тут всё ясно. Слышал я об этом и раньше, - заметил Багрянородный. - У меня вопрос к отцу Григорию. Мы с Олеговых времён дружны с Русью. Почему же она грозит нам войной сейчас?
- Скажу прямо, лукавить не буду. Языческая вера мутит головы русичам. Будь князь Игорь христианином, не пошёл бы войной на Византию. А для язычников война - суть жизни.
- Ещё славу Олегову Игорь перенять жаждет, - добавил Никанор.
- Жалко мне князя Игоря, - тихо произнёс Багрянородный. - Мог бы вести к славе свой молодой народ мирными дорогами. - Спросил Григория: - А ты, святой отец, не хочешь попытать счастья и добыть мир для Руси и Византии? Поезжай на Русь моим послом, поговори с князем Игорем. Вдруг удастся его остановить?
- Прости, Божественный. Тебе следовало отправить меня вместе с послами. Может, прок бы и вышел. Теперь уже поздно…
- Тогда не послал по одной причине: ты же русский - вот и сомневался. Нынче опасения позади, и я ищу последнюю возможность остановить русов.
- В таком случае я готов отправиться в путь.
- Завтра и отправляйся. Возьми соотечественников-христиан из посада, дам вам лёгкую скедию и - в путь. Встретишь Игоря - взывай к его благоразумию. Если останется глух, скажи от имени императоров, что его ждёт жестокая Божья кара. Да-да, так и передай. И не сомневайся в том, что я говорю.
- Я и не сомневаюсь, Божественный. Буду уповать в молитвах на Господа Бога, и он поможет мне.
- Иди, славный рус, иди и останови во благо Руси и Византии неразумного князя. Завтра утром Никанор станет ждать тебя в бухте Золотой Рог. Всё будет готово к твоему плаванию.
Григорий поклонился и ушёл. Он спешил. Ему надо было найти охотников ринуться к неведомой цели. Зная языческий дух князя Игоря, он питал мало надежд на успех своего хождения в стан русичей. И всё-таки он мужественно отбросил всякие колебания, пришёл в посад близ монастыря Святого Мамы и первым делом явился в храм: там у него был знакомый русский священник и Григорий надеялся, что Питирим поможет ему собрать десяток спутников.
На Русь в 941 году весна пришла тоже очень рано. Уже в конце марта начался ледоход на северных реках. Очистились от льда Волхов близ Новгорода и река Великая, что текла через Псков. И новгородская и псковская дружины выступили раньше обычного почти на месяц. В пути северяне соединились со смоленской дружиной. Однако князь Игорь не стал ждать в Киеве северные дружины и повёл те, что уже по первой воде собрались близ Киева на Днепре.
Перед тем как уйти в плавание, князь Игорь и все его воеводы поднялись на священный холм к капищу Перуна. Там верховный жрец Богомил заставил князя и воевод обнажить мечи и принести клятву на крови. Едва Богомил произнёс: «Клянитесь! Клянитесь!» - как молодые жрецы зарезали трёх баранов, и следом за князем воеводы окропили кровью священных животных мечи и поцеловали их. Ритуал напутствия был завершён.
Прямо со священного холма воеводы ушли к берегу Днепра и поднялись на свои ладьи. Лишь князь Игорь задержался. У подножия священного холма его встретила княгиня Ольга. Она прижалась к нему и произнесла:
- Береги себя, великий князь. Ты же знаешь, что мы будем ждать тебя с победой.
- Я это запомню. И вернусь, как только прибью щит на вратах Царьграда. - Он жарко добавил: - На всех вратах Царьграда по щиту!
