Исай Калашников - Последнее отступление
— Ползай. Быстро!
Дважды ползал Артем на пригорок за патронами. Пулемет до этого стоял там. Один пулеметчик был убит, другой — тяжело ранен. Он лежал возле банок с патронами, тихо стонал, зажимая рану на груди окровавленными руками.
Перетаскав патроны, Артем лег рядом с Яшкой. Как только белые подымались, Яшка открывал огонь.
По цепи передали приказ:
— Не стрелять!
Белогвардейцы осмелели. Они делали перебежки все длиннее и вдруг поднялись, не пригибаясь, побежали вперед с криком «ура». Красногвардейцы молчали. Артем судорожно сжал винтовку. Близко! Уже можно различить лицо врагов. Сейчас стопчут, раздавят.
Хлопнул револьверный выстрел. Это сигнал. Тотчас же свинцовый ливень обрушился на белых. Одни, спотыкаясь, падали, другие перескакивали через убитых и с исступленными криками бежали навстречу своей смерти. Артем стрелял с каким-то самозабвением, лихорадочно передергивал затвор и бил, бил в серые фигурки. Под ухом татакал пулемет Яшки.
Не выдержав огня, белые остановились и сразу же покатились назад, оставляя на серой равнине серые фигурки убитых и раненых. Красногвардейцы поднялись, побежали следом за отступающими. Топот сотен ног слился с криками и выстрелами. Артем, оставив Яшку одного, бросился догонять своих.
Заскочив в село, белые опомнились, залегли за грядами огородов, за пряслами и заплотами, и там затрещали частые выстрелы. Красногвардейцы тоже залегли. Мимо Артема прополз Андраш Ронаи, потный и грязный, в одной руке он держал наган, в другой — гранату, похожую на кедровую шишку.
— За мной! За мной! — негромко повторял он.
Ползти было трудно. Мелкие камешки, сухие корни травы врезались в колени и локти сквозь одежды, кроме того, было и что-то унизительное в том, что приходится тащить ноги, распластываясь на земле, как лягушка с перебитым задом, и Артему нестерпимо хотелось вскочить, бежать к забору, за которым хлопают выстрелы, но он уже знал: если ползет мадьяр, значит, так надо.
Выстрелы за забором вдруг смолкли. Меж грядок с горохом мелькнули фигуры белых солдат. Ронаи поднялся, бросил гранату. Взрывом свалило забор, и красногвардейцы заскочили в огород, снова залегли. Теперь по ним били с крыши дома, из-за сарая. Артем лежал в ботве тыквы. По желтым цветам ползали пчелы, собирая нектар, созревающие тыквы укрывались под широкими листьями, но Артем снизу, с земли хорошо видел и маленькие, величиной с кулак, еще бледные, и крупные, с голову человека, а больше ему ничего не было видно из-за ботвы. Он сделал движение, чтобы проползти вперед, и одна из тыкв перед его носом вдруг взорвалась, брызнула в лицо белой крошкой. Еще не сообразив, что стреляют в него, он с перепугу подскочил, перебежал в картофель и упал в борозду. Осторожно раздвинув ботву, увидел за углом сарая фигуру белого солдата. Стоя, прижимая винтовку к срезам бревен, он неторопливо стрелял. «Ах ты гад!» — Артем тщательно прицелился, выстрелил. Солдат исчез за углом и больше не появлялся.
Кругом гремели выстрелы. И нельзя было понять, кто берет верх, но Артем увидел, что красногвардейцы начинают отходить, и вслед за Андрашем Ронаи выбрался из огорода. В стороне от села поднималась пыль. Там разворачивалась цепь и двигалась на правый фланг десантного отряда: к белым шло подкрепление. Красногвардейцы, отбивая атаки, начали отходить.
У леса белые прекратили преследование. Отряд возвращался к Байкалу по той же дороге, среди угрюмого леса.
До берега оставалось версты три, когда навстречу прискакал связной. Он принес весть, что белые обошли отряд, выбили из села наших. Сейчас бой идет у лодок.
Отряд свернул с дороги и по топкому болоту, в обход села, двинулся на выручку своим. Издали услышали частую стрельбу, взрывы гранат.
Кучка бойцов в деревне еще держалась. Их прижали к самому берегу, окружили с трех сторон и стреляли, не давая подняться. В то же время другая группа белогвардейцев на рыбачьих лодках подошла к «Ангаре» и взяла ледокол штурмом.
Десантники прямо с марша пошли в атаку на белых, окруживших красногвардейцев у лодок. Разметали их и, не теряя времени, спустили лодку на воду, поплыли к ледоколу. Белогвардейцы бросили ледокол и бежали. Они не оставили на «Ангаре» ни одного живого человека. Сняли с орудий замки и побросали за борт. А может, это сделали и сами защитники ледокола, когда увидели, что поражение неминуемо. Они же взорвали котлы ледокола. «Ангара» вышла из строя.
Командиры решили дождаться темноты и всем на лодках и шлюпках уйти к своим. Но вскоре к берегу подошли главные силы белых, подвезли пушки и начали обстреливать беззащитную «Ангару». Снаряды рвались на ледоколе, разбивая в щепы шлюпки, сметая палубные надстройки. Стало ясно, что до вечера не продержаться. Командир десантного отряда привязал на шест белую простыню, укрепил ее на носу «Ангары», а сам выстрелил себе в рот.
Белые послали на ледокол офицера с десятью солдатами. Он принял от красногвардейцев оружие, пообещал, что им будет сохранена жизнь, и дал сигнал на берег. К ледоколу подошло пять лодок с солдатами и офицерами. Красногвардейцев связали и загнали в трюм.
В трюме было темно, жарко, душно, одуряюще пахло гнилой рыбой, плесенью. Красногвардейцы, подавленные тем, что случилось, молчали. Рядом с Артемом вздыхал и охал Яшка.
— Яша, ты ранен? — прошептал Артем.
— Нет. Я связан крепко.
Артем зубами раздергал узел сыромятного ремня на его руках.
— Теперь я свободен, — сказал Яшка. — Давай тебя развяжу.
— Ребята, не накликайте на себя беду! — предупредил из темноты кто-то.
Яшка все-таки растянул узлы на Артемкиных руках. Свои руки он опять заложил за спину и попросил Артема так обматать их ремнем, чтобы в любое время можно было выдернуть.
Скоро загремела крышка люка, властный голос приказал:
— Выходи!
Поднялись на палубу. Стемнело. В небе трепетали лучистые звезды, ласково ворчал Байкал. Ветер нес с берега запах дыма и смолы, раздувал пламя факелов в руках солдат.
Красногвардейцев построили в одну шеренгу. Худой редкозубый офицер с хлыстом в руке скучающим голосом приказал:
— Большевики и комиссары, три шага вперед.
Строй не дрогнул.
— Тэк-с! — процедил офицер сквозь зубы. — Нет среди вас комиссаров и большевиков? Сейчас мы узнаем…
Он пошел вдоль шеренги, вглядываясь в лица красногвардейцев, тыкая в грудь то одному, то другому.
— Выходи! Выходи!
Артем прижался к Яшке. Равнодушно-сонливый взгляд скользнул по его лицу, не задерживаясь. Против Яшки офицер остановился.
— Комиссар?
Яшка смотрел ему в глаза, молчал.
— Язык проглотил от страха?
— Мне с тобой говорить не о чем! — ответил Яшка, гордо вскидывая голову.
— Социализма захотел, рыло неумытое?
Яшка молчал.
— Выходи!
Красногвардейцев построили в затылок друг к другу, подвели к борту ледокола. Боком к борту, опираясь на толстую березовую дубину, стал здоровенный детина. На его одутловатом лице блуждала улыбка.
— С большевиками и теми, кто их укрывает, мы поступаем так, — сказал офицер и взмахнул рукой. — Галчонок, начинай!
Первым в строю стоял чубатый мадьяр. Его Артем часто видел с Андрашем Ронаи. Два солдата подхватили его под руки. Детина поднял дубину и, крякнув, опустил ее на затылок чубатого. Тот, взмахнув руками, свалился за борт. Плеснула вода, и все замерло.
Красногвардейцы с раздробленными черепами один за другим падали в воду Байкала.
Настал черед Яшки. К нему подошли белогвардейцы. Яшка вдруг рванулся вперед, освободил от веревки руки, прыгнул к палачу, ударил его головой в живот. Галчонок выронил дубину, перегнулся через борт и полетел в воду вместе с Яшкой.
— Стреляйте! Что вы смотрите! — заорал офицер.
Солдаты столпились у борта, стали светить факелами. Но на воде не было ни Галчонка, ни Яшки. Спустили лодку и тоже ничего не нашли.
Офицер поднял дубину, протянул ее какому-то солдату.
— На, действуй.
Солдат вытянулся и взял под козырек.
— Не могу.
— Ах, не можешь! — офицер ударил хлыстом по лицу солдата, закричал: — Гоните сволочей обратно в трюм!
4Бои в районе кругобайкальской железной дороги с каждым днем становились ожесточеннее, креп напор белых и чехов на красные позиции, и все труднее было частям молодой Восточносибирской армии, пополняемой необученными, необстрелянными мужиками, со скудным боезапасом отражать атаки врагов.
В начале августа белые, подтянув свежие силы, решили нанести последний, сокрушающий удар, полностью разгромить войска красных. На оперативном совещании было принято предложение чешского полковника Гайды — наступать тремя группами. Чехи под командованием Гайды ударят в лоб красным, вторая группа под командованием полковника Пепеляева через Мысовск зайдет во фланг, сбитые с позиций красные хлынут по железной дороге на восток и здесь, между станциями Боярск и Посольск, им перережет путь к отступлению третья группа под командованием полковника Ушакова, переброшенная в тыл советских войск на пароходах и баржах.
