Тулепберген Каипбергенов - Непонятные
— Великий хан, вы ошибаетесь! Я не тень Алакоза, я просто его младший друг.
— Дружба эта — что шов, соединяющий две разные ткани. Его легко обнаружить и легко распороть! Не больно-то заносись, кенегес! Божье благословение!.. Потребность времени!.. Слезы народа! От всего этого не рождаются ханства! Каракалпаки — что табун лошадей, выросших в бескрайней степи, а твой Алакоз загоняет их силой, нагайкой в загон, сломают его загородки и вырвутся на волю, разбредутся кто куда! И ты обязан это понимать, если у тебя, разумеется, голова на плечах, а не пустой горшок!
— Мы дали клятву, великий хан Хивы! Мы приняли «Клятву шестидесяти биев»!
— Когда твои бии получали бийство, они давали клятву Хиве! Это была первая их клятва! — Хан сверлил младшего Ерназара гневным, тяжелым взглядом. — «Клятва», под которой вы подписались, давным-давно сожжена, от нее даже пепла не осталось! Глупый кенегес! Я тебе друг, поэтому трачу на тебя и свое время, и свои слова! Я не теряю надежду, что ты снова вступишь на правильный путь! — Хан сошел с трона и, взбудораженный, зашагал по приемной. — Ты веришь и служишь преданно Алакозу, а кто он такой? Изменник, человек, одержимый жаждой власти, честолюбием!.. Мы с вами, как близнецы, кормимся грудью одной матери — Амударьи, а он продается казахам! Поднимает на трон какого-то Зарлыка! И этого ему мало — он собирается и дальше торговать своей родиной! Повыгоднее запродать ее русским! Чем быть тенью этакого честолюбца, лучше быть обыкновенным конюхом у любого бая!.. Поразмысли, обмозгуй, взвесь то, что я тебе сказал!.. — опять обрушился хан на Ерназара-младшего. — У стариков есть мудрость — по кривой дорожке прямо не пройдешь! Если ты способен еще мыслить и понимать, учти: Каракалпакское ханство — это дорожка, похожая на извилистый змеиный след.
— Однако, великий хан!.. — попытался вставить слово Ерназар-младший.
— Глупец, какой глупец!.. Дорога Хивинского ханства — проторенная веками, широкая и просторная, по ней можно идти прямо! А ну, взгляни направо! — неожиданно прорычал Сеидмухамед.
Открылась дверь, и Ерназар-младший увидел двух палачей с саблями наголо. Его будто ледяной водой окатили.
— А теперь — налево, — скомандовал хан. Бесшумно распахнулись двери — за ними стояли
палачи, одетые в черное, в руках они держали веревки с петлями на концах. Ераназар-младший содрогнулся.
— Каракалпаки говорят: пока твои сверстники не будут счастливы, и на твоем лице не появится улыбка! Мы же с тобой сверстники!.. Говори, о чем думаешь? Уразумел ли хоть что-нибудь?
— Если, если… — Ерназара-младшего начала бить нервная дрожь. — Если вы помилуете меня, я сяду на коня, которого вы мне дадите, возьму плеть, которую вы мне протянете…
— Не лжешь?
У нас говорят: судья приглашает свидетелей, потому что сам не может убедить другую сторону. Что я должен сделать, чтобы вы поверили?
— Хе-хе-хе! Ты выиграл, кенегес! — Хан задумался. — Я собирался издать фирман о новой должности, должности аталыка. Сам знаешь — это высокая должность, она дает власть над всеми биями! Пусть у каракалпаков будет свой аталык — свой глава отцов народа! Не исключаю, что первым аталыком станешь ты!.. Непосредственным твоим начальником будет главный визирь! Ты сейчас к нему прямо и отправляйся! — Хан отвернулся.
Ерназара-младшего, всего в холодной испарине страха и слабости, подхватили под мышки дюжие стражники, потащили и куда-то втолкнули. Младший Ерназар чуть не налетел на Азберген-бия. Перед бием стояло большое блюдо с мясом, и он уплетал его за обе щеки. Азберген-бий не пригласил Ерназара-младшего к дастархану, лишь погладил усы и пророкотал насмешливо:
— Ерназар-кенегес, что-то глазоньки ваши затуманились? Или, может, покрылись жиром удачи? — Аз-берген вцепился руками в огромную кость и принялся грызть ее. Ерназар отвернулся, сглотнул слюну. — Русские господа куда как ниже мусульманских, хуже! Алакоз и Зарлык вас обманывают! Обводят вокруг пальца, как младенцев несмышленых! Сказки всякие плетут о России.
— Чтобы обманывать, плести сказки, надо знать, чего городить! Они же ни разу не были в русском царстве, так что…
— Э-э! Глупцы привыкли верить, хе-хе, ушам, а не глазам! Им чего ни нагороди, все примут на веру!
— Нет, наш народ верит своим предкам!
— Разве среди предков мало было дураков! Ерназар-младший решил не продолжать дальше спор с этим грубияном.
…К главному визирю Ерназара-младшего вызвали после полудня.
Наш великий хан следует золотому правилу: старый друг лучше новых двух! — этими словами встретил его главный визирь. — Он высоко о вас отзывался, милостиво заявил даже, что между вами есть сходство не только в летах, но и в натуре: сначала вы оба горячитесь, а поостынув, принимаете разумные решения… Поздравляю вас с умным, дальновидным шагом!.. — Главный визирь выдержал выразительную паузу. — Итак, жду от вас советов!
Ерназар-младший произнес скромно и сдержанно:
— Великий хан предупреждал меня, чтобы я вас слушался во всем, исполнял задания, исходящие от вашей милости.
— Ну что ж, коли так — слушайте и слушайтесь, — тонко усмехнулся главный визирь. — У нас к вам будет только одно задание… Уничтожить Ерназар Алакоза! Обезглавить его!..
Главный визирь молча поманил за собой Ерназара-младшего. Он привел его к дому, который прятался в обширном тенистом саду. Они вошли в дом. Главный визирь шел первый и открывал одну дверь за другой, словно демонстрируя младшему Ерназару убранство комнат. Они были застланы богатыми коврами — такими красивыми, что на них жаль было ступить ногой.
— Здесь вы найдете вашего стремянного и еще одного знакомого вам человека! — Главный визирь остановился у двери, резко толкнул ее.
Здесь сидели, расположившись удобно на почетном месте, стремянный Ерназар-младшего и Саипназар. Они с удовольствием попивали чай.
— И вы здесь? — опешил младший Ерназар.
— Чему удивляешься! — с вызовом сказал Саипназар. — Слова Азбергена хоть кого заставят призадуматься! Уж он-то на себе испытал жестокость русских!..
— Ну и оправданье отыскали вы для себя! — поморщился Ерназар-младший.
Главный визирь предупредил:
— Саипназар-бий прибыл на рассвете, пусть себе отдыхает! Не будем ему мешать!
— Разве он один был?
— Нет! Генжемурата ему удалось связать, благо тот не успел оправиться после ранения. Теперь этот упрямый осел в зиндане! Там быстро залечивают раны.
Ерназар-младший побледнел, пошатнулся.
— Да и вы, я вижу, тоже переутомились! — Главный визирь не скрывал насмешки. — С устатку очень хороша баня! Она вон за той дверью! После бани взгляните в комнату, где вы видели Саипназара, а потом вам предоставят отдельную спальню!
В жизни своей Ерназар-младший не видывал подобного рая, не испытывал подобного наслаждения! «Да, люди выходят из бани, — вздохнул он про себя, — не только смыв грязь с тела, но и очистив от скверны душу, обновленными, чистыми, настоящими мусульманами, сынами священной Хивы!»
Перед Саипназаром дымилось блюдо с пловом, источавшим соблазнительные ароматы.
Такого плова еще никто во всей Каракалпакии не едал! Ни один каракалпак не притрагивался к такому кушанью! Воистину это блюдо ханов и царей! — Приговаривая, Саипназар разделывал жадными руками мясо фазана. — Ерназар, нам с вами улыбнулось счастье!.. Даже за пловом довелось встретиться, вкуснее которого в жизни своей я не пробовал!
— Где Генжемурат? — коротко и повелительно спросил Ерназар-младший.
— Я был уверен, что ты поступишь точно так же, как я… И Генжемурату я пробовал внушить, да он твердил, дурень этакий, одно и то же: «Оба Ерназара люди стойкие и непоколебимые!» Ох и измучился же я с ним! Еле-еле удалось связать да сюда приволочь! — Саипназар, сопя и чавкая, съел пару горстей плова. — Мы — подумать только! — уже и забывать начали, к какому роду принадлежит каждый из нас! Мы потеряли право передавать бийство нашим сыновьям по наследству!.. Да ты ешь, ешь!
— Ешьте сами…
— Зарлык-хан… какая за ним сила? Ответь-ка мне! Никакой! Служить надо сильным! Мы-то уж это должны понимать. А как те послы, интересно, которые отправились к русским и казахам? — по простоте душевной спросил Ерназаров аткосшы.
В блюдо с пловом словно молния угодила: Ерназара-младшего всего перевернуло, а Саипназар замер с открытым ртом, набитым пловом, не смея проглотить его. Слуга понял свою промашку; лицо его приобрело цвет старого, застиранного одеяла. К счастью, открылась дверь и в комнату вошли военачальник и два нукера.
— Ерназар-кенегес, вы, очевидно, не знаете меня. Я Махмуднияз. — Военачальник подчеркнуто обращался лишь к Ерназару-младшему, будто никого другого больше здесь и не было. — Следующей ночью мы ударим по Ходжейли, по этому собачьему логову — вашему ханству!
