Григор Тер-Ованисян - Геворг Марзпетуни
Вот почему Бера отвели в церковь св. Апостолов и все поспешили туда же.
Когда царь со своей свитой прибыл в новый собор, там уже собралась огромная толпа народа. Там был и Бер с пленными князьями. Их охраняли ванандцы, вооруженные копьями.
Царь избегал взгляда царицы, стремясь поскорее осуществить принятое решение. Сойдя с лошади, он подошел к Беру и, взяв его за руку, сказал:
— Иди же, осмотри церковь, которую ты собирался освятить по своему обычаю…
Он привел царя Бера в храм и, указывая на внутренность храма, сказал:
— Посмотри, как хорош он! Он выстроен на четыре крыла и разделен на двенадцать ниш. В каждой из них ты видишь лик одного из апостолов. Смотри на купол, как он красив! Он покоится на сводах, не поддерживаемых колоннами. Смотри на алтарь, как он высок! Смотри во все глаза, потому что ты никогда больше не увидишь этого.
Сказав это, царь вывел Бера и, показывая церковь снаружи, сказал:
— Видишь, храм уже готов, мы должны были освятить его, но ты нам помешал, потому что хотел освятить его по своему обычаю. Господь этого тебе не позволил, ибо он против злодеев. Но в освящении нашей церкви ты все же примешь участие. У нас в обычае перед освящением церкви приносить богу жертву. Вот этой жертвой будешь ты, чтобы хоть немного искупить свое преступление…
С этими словами он оставил Бера и, повернувшись к Марзпетуни, сказал:
— Спарапет! Вот человек, который был причиной гибели твоих пятисот воинов. Воздай ему должное!
Затем царь сел на коня и со свитой отъехал от церкви.
Спарапет подошел к Беру.
— Есть законы, о абхазский царь, — сказал он, — которые служат счастью и благоденствию народа. Презревших эти законы постигает небесная кара… Ты в своей жизни попрал немало таких законов и у многих отнял благо и счастье. И если сегодня тебя постигнет божья кара, проклинай не нас, а того, кто стал причиной твоего несчастья, — проклинай Бера, именовавшего себя «абхазским царем»…
Сказав это, он велел позвать главного палача.
Палач повел Бера в ближайшую темницу и там выколол ему глаза.
Когда царь Абас вернулся во дворец, царица, с трепетом ожидавшая его, вышла к нему навстречу.
— Где брат мой, преславный государь?
— Мы оставили его в застенке, — ответил царь, стараясь не смотреть на нее.
— Что вы с ним сделали? — воскликнула царица в ужасе.
— Ослепили, — был ответ царя.
Царица громко вскрикнула и без чувств упала на руки прислужниц.
Прошло несколько недель. Абхазские князья узнали о несчастье, постигшем их царя. С ценными дарами они пришли к царю Абасу с просьбой освободить Бера и пленных князей.
Абас назначил не только большой выкуп, но и потребовал возмещения всех убытков, которые причинил ему Бер.
Абхазские князья исполнили его требование. Они выплатили выкуп, возместили военные убытки и заключили вечный мир. Затем, взяв слепого царя и князей, вернулись в Абхазию.
Это немного утешило царицу. Ее брат, хоть и слепой, вернулся на свой престол, а страна получила сполна за понесенные убытки.
Так закончился спор о северных границах, поднятый Цлик-Амрамом. В Армении, обезопасившей себя и с этой стороны, снова на долгие годы воцарился мир.
9. Смерть героя
После описанных нами событий царь Абас занялся внутренними делами своей страны, стараясь укрепить союз с князьями и привлечь на свою сторону недовольных. Для этого представился удобный случай — торжественное освящение нового кафедрального собора, которое состоялось осенью 943 года.
На нем по приглашению царя присутствовали: католикос Ананий, который только что вступил на ахтамарский престол, старейшие епископы Армении, царь Васпуракана Ашот Дереник, владетели агдзинцев, могцев и Туруберана, князья Сюника, Гугарка, Тайка и другие, сын Саака Севада — Давид, много именитых людей и несметное количество народа.
После освящения собора и празднеств, которые продолжались несколько дней, по предложению князя Геворга Марзпетуни был заключен всеобщий союз армянского государства. В силу этого союза, все армянские князья, нахарары и царские дома объединялись и клятвенно обещали, в случае нападения врага на одну из областей Армении, вооружиться и действовать по приказу араратского царя. Этот договор огласил в только что освященном соборе сам католикос Ананий. Под ним подписались араратский и васпураканский цари и все армянские князья, поклявшись при этом свято и нерушимо хранить союз, который должен был служить усилению мощи родины и благоденствию армянского народа.
Царь Абас одарил ценными подарками своих высоких гостей и дружески с ними расстался.
Кроме того, некоторых князей царь удостоил особых милостей. Так, например, владетелям агдзинцев и могцев, которые всегда помогали своими войсками царской армии, даровал новые земли и титул великих князей. Сюнийским родственникам, доказавшим свою верность престолу, царь передал несколько граничащих с их областью провинций. Сепух Ваграм, самоотверженно участвовавший во всех боях, был назначен полномочным наместником над землями Утика и Агвана, и ему были предоставлены все права и доходы, которыми пользовался Цлик-Амрам при Ашоте Железном.
Князя Давида, сына Саака Севада, царь утвердил в правах владетеля Гардмана, вручив ему княжескую власть над этой страной, чтобы тем самым положить конец раздорам, которые начались там со времени царствования Ашота Железного. Царица Саакануйш из Еразгаворса переехала на свою родину в Гардман, чтобы провести остаток своих дней с братом. Из уважения к ней царь Абас подарил князю Давиду еще несколько провинций страны Агван.
Что касается Геворга Марзпетуни, то царь не знал, как отблагодарить своего достойного соратника, патриотизму которого был обязан упрочением своего престола, а родина — благоденствием.
— Во всем моем царстве нет такого сокровища, которым я мог бы вознаградить тебя, — сказал он Марзпетуни в присутствии всех князей. — Единственной и достойной наградой тебе будет титул «Благодетеля Родины», который я отныне и присваиваю тебе.
Сказав это, царь взял руку Марзпетуни и горячо ее поцеловал.
Старый князь был глубоко тронут. Обняв царя, он поцеловал его в голову.
— Бог уже вознаградил меня, — сказал он. — Я вижу свою родину мирной и счастливой, царский престол в безопасности, армянских князей в единении, врагов изгнанными. Сейчас я могу со спокойным сердцем сказать: «Ныне отпущаеши раба твоего, владыко, яко видесте очи мои спасение Израиля».
Что делал после того Благодетель Родины? Убеленный сединами, он, как и прежде, оставался жить при дворе, не считая возможным для себя вернуться в Гарни.
Он продолжал носить звание спарапета царских войск, хотя его обязанности выполнял Гор.
При дворе, начиная с царя и кончая последним придворным, все его любили и оберегали. Народ обожал его. Имя Геворга Марзпетуни стало для армян священным. Когда он выезжал на прогулку или представал перед войсками, всюду встречали его криками радости. Каждый хотел его видеть, беседовать с ним. Старый спарапет, потрудившийся много на своем веку, неустанно призывал к деятельности молодых. Он будил в них дух любви к родине, дух единения, разжигал патриотические чувства.
— Каждый из вас может превзойти меня, — часто говорил он собиравшейся вокруг него молодежи. — Надо только искренне любить родину, действовать самоотверженно, невзирая на опасность. Когда в дни бедствий я вышел на поле брани, со мной было всего двадцать человек. Иные меня считали безумцем, другие смеялись надо мной. В их числе были и те князья, которые со своими войсками заперлись в замках… Но я положился на бога и на свою волю и, как вам известно, преодолел все трудности. Я доказал миру, что может сделать только один человек, когда его вдохновляет благороднейшее из чувств — любовь к родине.
Пусть каждый из вас вооружится той же верой в родину, которая жила во мне, той любовью, которую я питал к своим братьям, той надеждой, с которой я положился на бога, и он увидит, что невозможное станет возможным, препятствия исчезнут сами собой и опасности перестанут угрожать. Больше всего любите единство, потому что это сила, рассекающая горы, сметающая все преграды, останавливающая течение рек. Научитесь жертвовать во имя единения самым дорогим для вас в мире, и оно принесет вам и вашим детям то счастье, которого ищут многие, но находят далеко не все.
* * *Прошло еще несколько мирных лет, жизнь Благодетеля Родины клонилась к закату. Когда он почувствовал близкую кончину, он позвал своего сына Гора и невестку Шаандухт, имевших уже детей, и дал им свое последнее наставление.
— Могущество народа — в семье, — сказал он. — Силен тот народ, который имеет крепкие семьи, живущие согласно, мирно и добродетельно. Крестьянские хижины, неприметные домики, в которых живут одетые в лохмотья бедняки, презираемые богачами, — в них-то и заключена подлинная сила отечества.
