Тиран в шелковых перчатках - Габриэль Мариус
Еще одна женщина ринулась через улицу с ведром помоев наперевес и окатила ими манекенщицу с головы до ног. Потрясенная девушка поспешила укрыться за дверями магазина, пытаясь стряхнуть ошметки отходов со своего платья. Но там ее дожидались еще две женщины. Выкрикивая оскорбления, одна вцепилась ей в волосы, а другая попыталась сорвать с нее платье.
К расправе присоединились и другие — это были побитые жизнью женщины средних лет. Дородная матрона с высоким начесом в стиле зазу порвала на одной из девушек лиф желтого платья, и бедняжке пришлось спасаться бегством, прикрывая руками голую грудь. Грубые эпитеты сыпались на нее, словно град камней.
Вторая манекенщица по глупости решила заступиться за подругу, и ее постигла та же участь. У рыночных торговок были увесистые кулаки, и они воспользовались ими, чтобы отдубасить представительниц седьмого округа.
— Salaude! Putain! [75]
— Убирайтесь, шлюхи!
— Вы только посмотрите на эту сучку! Она платит по сорок тысяч франков за платье, а у моих детей нет молока!
Мужчины только смеялись, но женщины были настроены решительно. Они гнали девушек по улице, хватая их за волосы и платья, забрасывая помидорами. Преследование продолжалось до самых дверей бара, где громила-официант в белом фартуке преградил им дорогу. Манекенщицы, грязные и избитые, скрылись внутри, и двери захлопнулись перед завывающей толпой преследовательниц.
— И не вздумайте возвращаться обратно! — выкрикнула одна из них. — В следующий раз в вас полетят бутылки с «коктейлем Молотова»!
Сражение между левыми и правыми разделило Францию на два лагеря на многие десятки лет. Имена, подобные Диору, хотя и стали синонимами французской культуры, но также символизировали роскошь и разжигали классовую ненависть.
Такой внезапный и громкий успех, который испытал Диор, конечно, не обошелся без противодействия. Он вызвал ненависть во многих кварталах, начиная с бедных улочек Монмартра. Кутюрье, которые годами безуспешно пытались завоевать американский рынок, особенно горько переживали победу Диора, который пленил американских закупщиков за один день. Они резко обвиняли Диора в том, что его модели — это чудовищное расточительство, что они недоступны обычным женщинам и что во времена, когда женская мода должна быть в первую очередь практична, ужасно ретроградны. Диор смошенничал: он соблазнил всех, неограниченно пользуясь средствами Бюссака. Он нарушил все правила, и судьба его щедро отблагодарила.
По другую сторону Атлантики также нашлись недоброжелатели, опечаленные тем, что французская мода, несмотря на все мрачные прогнозы, оказалась далеко не мертва. К разочарованию американских модельеров, мечтавших о том, что мировая столица моды переместится в Нью-Йорк, американки по-прежнему жаждали носить парижские платья, а американские доллары уплывали в карман человеку, бывшему олицетворением всех предубеждений против французов: он был насмешлив, изворотлив и немужественен.
(И несмотря на все это, подделки под «Нью лук» появились в витринах всех центральных магазинов. Стоили они в десятки раз дешевле подлинного Диора, сшиты были из дешевых тканей и отделаны дешевой фурнитурой, но при этом с точностью копировали роскошные силуэты творений с авеню Монтень, поддерживая слух о возвращении века женственности.)
Вся эта ревность и соперничество едва ли могли вставить палки в колеса торжественному шествию Диора по миру: как говорится, собака лает — а караван идет. Уже становилась ясна роль, которую предстояло сыграть высокой моде в восстановлении послевоенной экономики Франции. Флакон духов приносил в государственный бюджет больше денег, чем баррель нефти. Парижское платье стоило, как десять тонн каменного угля. Подобные уравнения в глазах многих людей служили неопровержимым доказательством неоправданной расточительности высокой моды.
Продажи Диора в тысяча девятьсот сорок седьмом году составили три четверти всех доходов Франции от экспорта моды. Это было абсолютно невероятно! Пусть ему и не вручили Военный крест или орден Почетного легиона, но тем не менее его вполне можно назвать спасителем Франции. Более того — спасителем самой моды, поскольку он вернул людям желание следовать ей. Хотя, по иронии судьбы, ради более строгих и современных силуэтов он почти сразу же отказался от экстравагантных моделей, которые за одну ночь вознесли его к вершинам славы.
Кажется, легко понять, как и почему Диор достиг этого невероятного успеха, и все-таки, в каком-то смысле, причины этого успеха навсегда останутся тайной. Как будто в небе над людьми, чья жизнь была полна горя и поражений, ненадолго разошлись тучи, и добрый золотой бог улыбнулся, глядя на свои создания.
Счастливая звезда Диора действительно взошла. В одно мгновение испарился робкий обитатель задних комнат, и на его месте возник Кристиан Диор — великий кутюрье, человек, чье лицо не сходило со страниц газет, чье имя произносили почти с религиозным благоговением, чье слово в мире моды становилось законом и чей гений не подвергали сомнению ни друзья, ни враги.
Как и во многих моих романах, в этом есть персонажи, прототипами которых были реальные исторические лица. Я постарался, проведя подробные исследования, нарисовать их портреты. Но это художественное произведение, а не биография, и даже «реальные» люди в нем — такой же продукт моего воображения, как и вымышленные персонажи. Все мысли, слова и действия героев в этом романе придуманы автором.
Внимательный читатель наверняка заметит, что я слегка вольно обращался с последовательностью исторических событий: многое из того, что в действительности произошло в 1944–1947 годах, я ужал в романной временной линии, чтобы легче было следить за развитием сюжета. Я призываю историков быть ко мне снисходительными и повторяю, что это развлекательный роман, а не историческая хроника.
Открытие выставки «Театр де ла Мод» состоялось 28 марта 1945 года. Выставка затем была показана в нескольких странах и окончила свое существование в Сан-Франциско, где кукол, пришедших в негодность, в итоге и бросили. Впоследствии их, так же как и оригинальные костюмы, восстановили, и теперь они представлены в постоянной экспозиции художественного музея Мэрихилла в штате Вашингтон.
Кристиан Берар умер в 1949 году в возрасте сорока семи лет, его погубили злоупотребление алкоголем и наркотиками, ожирение и работа на износ.
После высылки из Парижа Сюзи Солидор открыла другой клуб, в городке Кань-сюр-Мер на Лазурном Берегу, где давала представления еще многие годы. В поздние годы жизни она пережила короткое возвращение былой славы, когда, появившись на телевидении, была провозглашена новым поколением гей-иконой. Умерла Сюзи Солидор в 1983 году в возрасте восьмидесяти двух лет.
Катрин Диор удостоилась за свою храбрость множества наград, в том числе и ордена Почетного легиона. Эрве де Шарбоннери также был награжден своей страной. Он так никогда и не развелся с женой, но жил и работал с Катрин до самой своей смерти, последовавшей в 1989 году, когда ему было восемьдесят четыре. Катрин скончалась в 2008-м, она дожила до девяноста одного года. Они похоронены вместе в городе Кальян.
Марсель Бюссак сказочно нажился на Доме «Диор». Тем не менее с годами он начал терять деловую хватку, а вместе с ней и деньги. Незадолго до своей смерти в 1980 году он был объявлен банкротом. Дом «Диор» перешел в другие руки.
Кармел Сноу выжили из «Харперс базар» в 1958 году. Последовательницей некогда властного и своевольного главного редактора стала ее харизматичная протеже Диана Бриланд.
Кристиану Диору довелось наслаждаться своим феноменальным успехом всего десять лет. Первый инфаркт случился у него буквально спустя несколько недель после его дебютного показа.
Он регулярно продолжал советоваться с мадам Де-лайе, и до настоящего дня его суеверность остается частью «загадки Диора». Застенчивый человек, который мечтал открыть магазинчик эксклюзивной одежды на тихой улице, превратился в одного из гигантов модной индустрии. Он поистине наслаждался своим богатством: купил сначала мельницу XV века неподалеку от Фонтенбло, а затем замок в Грассе — и отреставрировал и то и другое.
