Лев Демин - Михаил Черниговский
Показались и очертания ханской столицы - города Сарай-Бату. Издали он выглядел каким-то разухабистым, сумбурным, разбросанным, где смешались в единую массу разностильные жилища богатых вельмож, трудового люда и невольников. Глинобитные стены окружали дворцовые постройки самого хана, его ближайших родичей и других вельмож. Поскромнее выглядели жилища рядовых военачальников, чиновного люда, купцов. Некоторые из представителей этих слоев населения еще не сумели возвести достойные своему сану жилища и временно обитали в шатрах или просто под тентами, перед которыми жгли костры для приготовления пищи. А в окружении домов знати теснились хижины, землянки бедноты и невольников.
На центральной площади города располагался оживленный и разноязычный базар. По одежде торговцев можно было распознать людей разных племен и народов. Среди торговцев встречались русские, крымские генуэзцы, византийские греки, арабы, персы, люди из Средней Азии. Каждого можно было отличить по одежде, выговору, манере держаться. Над толпой стоял разноязычный гомон. Торговцы зычными выкриками зазывали покупателей и расхваливали свой товар.
По берегу Ахтубы напротив ханской столицы кучно сгрудились дощаники и малые суда, прибывшие с князьями Рюриковичами - такими, как князь Михаил Всеволодович, - купцами, баскаками с собранной данью. Торговцы выясняли отношения с таможенниками и вынуждены были уплачивать въездную дань. Князя Михаила сразу выделил среди приезжих ханский человек и, подойдя к нему, произнес:
- Следуй за мной, русич. Нужных тебе людишек можешь взять с собой.
Михаил велел своим людям взять с собой мешки с подарками для хана и его окружения, выбрал для сопровождения пятерых дружинников, боярина Феодора, священника из киевского храма и толмача. Остальные дружинники оставались на дощаниках. Князь и сопровождающие его люди прихватили с собой минимум необходимых вещей и зашагали вслед за ханским человеком. Шли долго мимо незавершенных построек, мимо одной, другой груды строительных материалов. Построенные дома чередовались со строящимися, лачуги - с палатками. Наконец вышли к месту, обнесенному глинобитной стеной и охраняемому стражником.
- Будете размещаться здесь, - коротко бросил ханский человек и сказал несколько слов стражнику, стоявшему в проеме стены.
Михаил понял, что он и его люди находятся в положении арестантов и не могут без высокого соизволения покидать свое обиталище. Внутри небольшой территории, огороженной глинобитной стеной, стояло несколько шатров. В одном из них кто-то жил. Как потом стало известно Михаилу, это оказался один из удельных князей смоленской земли с небольшой свитой. Он посетил Сарай-Бату по вызову хана.
- Вот это твой шатер, - также коротко бросил сопровождавший Михаила и его людей человек хана, указывая на крайний из шатров.
- Только один? - спросил Михаил и, не услышав ответа, прибавил: - У меня же свита. Еще бы один шатер для нее.
- Можешь воспользоваться еще одним, - резко ответил ханский человек.
- Дозволь спросить тебя… - осторожно произнес Михаил и услышал:
- Спрашивай. Что тебе надо?
- Когда меня примет хан Батый?
- Как ему будет угодно. А когда это случится, я не ведаю.
- Могу я пройтись по городу, посетить базар?
- Пока разрешения на это не поступило. Отдыхай с дороги.
Ханский человек умолк, не расположенный продолжать разговор с князем Михаилом.
К вечеру появился обитатель одной из соседних палаток с небольшой свитой. Как видно, строгий запрет не покидать свое временное жилье на него не распространялся либо он уже смог миновать этот запрет. Михаил разговорился с вынужденным соседом, стал расспрашивать его о пребывании в ханской столице.
- Ничего хорошего не скажу тебе, князь, - ответил правитель одного из смоленских уделов. - Меня держали здесь недели две, прежде чем ко мне наведался ханский человек и предупредил: "Ты, князь, должен сначала пройти очистительный огонь, поклониться богам, которых чтит великий хан, - тогда Батый и сможет тебя принять".
- И как же ты поступил в таком случае?
- Сперва попытался уклониться от таких языческих обычаев. Говорю: "Я же православный христианин - при чем тут ваш очистительный огонь и поклонение идолам?"
- И что же тебе ответил ханский человек?
- Припугнул ханским гневом. Говорит: "Коли не хочешь поступить, как у нас принято, пеняй на себя". Сказал это с явной угрозой. Боязно мне стало. В уделе моем остались молодая супружница, дети малые. И была надежда получить приращения к уделу. Решил я сдаться, склонить голову перед ханским требованием. "Не понял, - говорю бусурману, - что сие означает - пройти сквозь очистительный огонь". И услышал объяснение. Сие означает пройти меж двух больших костров и почувствовать жар огня. Повиновался я и решил, что потом духовнику своему исповедуюсь и грех свой великий постараюсь замолить. Вот и вынимаю из моей дорожной сумы образа и молюсь перед ними.
- А скажи, мил-человек, если бы ты ханского человека все же не послушал и меж костров не прошел? Что тебя могло ожидать?
- Не знаю. Возможно, не получил бы от хана ярлык на княжение в своем уделе.
Человек хана, встретивший Михаила Всеволодовича и определивший его в жилище для приезжих князей, доложил о его прибытии со свитой высокому ханскому вельможе Ахмату, которому непосредственно подчинялся. Ахмат ведал приемом русских князей, а нередко и определением их дальнейшей судьбы. Он же готовил их встречу с ханом Батыем, если в той встрече была нужда. Если же такой нужды не было, Ахмат сам решал неотложные дела с приезжим князем Рюриковичем либо исполнял ханское повеление оставить его на длительное пребывание в Орде. В летние месяцы хан Батый с ближайшими родственниками и штатом придворных отправлялся в летнее кочевье, меняя время от времени степные стойбища. Некоторые русские князья, оставленные на продолжительный срок в ханском окружении, участвовали в подобных ханских кочевьях по степным просторам. Иногда хан принимал того или иного Рюриковича и приглашал его к трапезе, сдобренной неизменным кумысом.
Ханский двор еще пребывал в Сарай-Бату. Ахмат тем временем собирал сведения о князе Михаиле Всеволодовиче, опрашивал свидетелей, которым доводилось когда-либо сталкиваться с этим князем. Набиралось много разноречивых отзывов о человеке, который ждал теперь, пребывая в ханской ставке, решения своей судьбы. И наконец Ахмат отважился пойти к хану Батыю с докладом, чтобы вместе решить, как поступить с киевским князем.
Хан Батый был уже далеко не молод. Он заметно одряхлел и потерял прежнюю живость и энергию, даже перестал интересоваться возведением своего обширного дворца. Отделка анфилады парадных зал, лепка потолка и стен были приостановлены. Батый облюбовал себе парадную гостиную с незавершенной лепкой на стенах. На возвышении была навалена груда бархатных и атласных подушек, на которых хан восседал, принимая посетителей, чаще всего родичей и придворных. Перед ним стояли кальян, кувшин с кумысом и блюдо с разнообразными фруктами. Иногда, когда хан Батый был в хорошем расположении духа, он угощал посетителей. Русские князья морщились от питья непривычного кумыса, но боялись ослушаться и через силу пили непривычный напиток.
Ахмат шагал анфиладой парадных комнат ханского дворца. Они оставляли впечатление незавершенности и вызывали недоуменные вопросы. Почему хан не дает команду завершить отделку парадных зал? Почему они имеют такой вид? Почему не во всех залах пол покрыт мраморными плитками? Разве мало искусных мастеров - каменщиков, лепщиков, штукатуров - находится в распоряжении хана? Почему же приостановлены работы?
До Ахмата доходили слухи, что хан Батый недоволен выбором местоположения столицы и как-то в кругу близких родственников и вельмож высказал мысль, что более удачным местом для нее могло бы быть другое - на том же берегу Ахтубы, но значительно севернее.
- Так за чем же дело стало? - крикнул кто-то из ближайших ханских родственников. - Если тебя не удовлетворяет размещение столицы, возведем новую, в другом месте. Разве в твоем распоряжении мало послушных мастеров и средств?
Батый ответил родичу неохотно:
- Устал я, мои дорогие, смертельно устал. Не стану переносить столицу. Пусть этим занимаются мои преемники. Пусть они и строят новую столицу, коль теперешняя им не по душе.
На этом разговоры о местоположении ханской столицы исчерпались, и больше к ним при жизни Батыя никто и никогда не возвращался.
С этими мыслями Ахмат подошел к заветной двери, у которой в торжественных позах стояли два стражника, вооруженные кривыми мечами.
- Доложи светлейшему господину обо мне, - произнес сановный посетитель.
Один из стражников приоткрыл двустворчатую дверь ханской комнаты и угодливо произнес:
