Марк Алданов - Живи как хочешь
МАРТА (смеется): Я никогда не пила нектара.
МАКС: И никогда не будете пить, так как вы меня не слушаетесь и поэтому попадете в ад.
МАРТА (испуганно): Не говорите таких вещей!
БАРОН: Мисс Марта, нам пора сесть за работу.
МАРТА: Да, разумеется. (Вскакивает и переходит к столику с машинкой. Макс пытается было встать с кресла, чтобы подать ей стул, но, повидимому, признает это усилие необязательным и остается в кресле. Марта сама переносит стул. Барон достает из ящика листки и приводит их в порядок, все время злобно оглядываясь на Макса. Старик попрежнему делает вид, будто не замечает).
БАРОН: Мы сегодня кончим вступление к моей монографии о франкентальском фарфоре. Вы помните, что мы остановились на фарфоре древнего Востока.
МАРТА: Да, вы сказали, что кончите вступление какой-то страшной легендой. Я ждала с нетерпением!
БАРОН: Это легенда острова Маури-Га-Сима.
МАКС: Еще одна легенда! Вы злоупотребляете легендами, дорогой друг.
МАРТА: Я обожаю все страшное!
Барон садится рядом со столиком Марты и в упор смотрит на Макса, все более явно показывая, что его уход был бы весьма приятен. Макс разваливается в кресле.
МАКС: С удовольствием послушаю вашу фарфоровую легенду.
БАРОН (диктует): Легенда, о которой я упомянул выше, связана с азиатским островом Маури-Га-Сима. На нем в древности была найдена самая лучшая в мире глина. Этим островом правил царь Перуун, известный и своим светлым умом, и беспорочной жизнью, и тесным общением с богами. Этот царь получил от богов секрет изготовления бесценного фарфора из глины острова. Его открытие обогатило жителей. Для них настала пора необычайного процветания. Но, богатея с каждым днем, они утратили прежнюю простоту нравов, потеряли веру в своего мудрого правителя, стали его критиковать, развратились. И вот однажды ночью было у Перууна видение: боги сообщили ему, что их терпение истощается. В тот день, когда хотя бы один из жителей острова замыслит преступление, окрасится в кроваво-красный цвет фарфоровая статуя Перууна, стоящая на главной площади. И тогда остров погибнет.
Марта испуганно перестает писать и расширенными глазами смотрит на барона.
МАКС: Это были, право, не очень интеллигентные боги. Во-первых, что же дурного в том, что жители острова, разбогатев на фарфоре благодаря своему трудолюбию, коммерческим способностям и know-how, стали жить лучше прежнего? С нами, американцами, было собственно то же самое. Правда, мы всегда слепо верим нашим мудрым правителям и никогда их не критикуем. А во-вторых, почему весь остров Маури-Га-Сима должен отвечать за одного человека? Что, если бы нас всех истребили, скажем, за Лепке?
МАРТА (горячо): Вы таких вещей не понимаете!.. Ах, какой таинственный рассказ я читала в прошлом году! Кажется, это было в True Story…
МАКС (не слушая): А в-третьих, думать о преступлении совершенно не то же самое, что совершить его.
БАРОН: Разница действительно большая. В виде редкого исключения вы иногда высказываете разумные мысли. Но что если б вы перестали нам мешать? Я продолжаю, Марта. (Диктует). И вот одному юноше пришло в голову убить Перууна. А чтобы вдобавок сделать его общим посмешищем в глазах соотечественников, которым царь сообщил о своем видении, юноша, не веривший в богов, ночью выкрасил в кроваво-красный цвет фарфоровую статую на площади. (Эти последние слова барон произносит торжественно, с искренним волнением. Марта вскрикивает).
МАКС (пьет): Марточка, не падайте в обморок: Перуун, я уверен, спасется, а все остальные – Бог с ними! Они теперь все равно уже давно бы умерли.
БАРОН (так же): В ту же ночь Перуун, узнав о знаменьи богов, бежал со своей семьей с острова в Китай, где и передал секрет изготовления фарфора. На утро произошло наводнение: холодные волны поглотили остров и все его жители погибли.
МАРТА: Это поэтическая и страшная легенда!
БАРОН (серьезно): Очень!
МАКС: Я знаю, вы оба легковерны и суеверны, как дикари из центральной Африки. Я уверен, что вы, барон, бледнеете, если за столом рассыпается соль из солонки. А вы, Марточка, быть может, опускаете половую щетку в ведро с водой, чтобы вызвать дождь. В Африке так принято.
МАРТА (смеется): В этом сейчас нет надобности: третий день дождь льет как из ведра.
МАКС: А уж туфли вы утром надеваете не иначе, как сначала на левую ножку… Сказав это, я невольно взглянул на вашу левую ножку, Марточка, и должен огорчить вас: на ней только что побежал найлон.
МАРТА (поспешно проверяет): Да… (Огорченно). Я позавчера купила три пары по доллару девяносто девять!
МАКС: Несчастья надо переносить мужественно… Вы, кажется, делаете перерыв после легенды?
БАРОН: Больше пока ничего не написано. Только отдельные мысли.
МАКС: И какие!.. Марточка, видели ли вы уже мой Lie Detector? (Вынимает из ручного чемоданчика, который стоял на полу около его кресла, небольшой складной прибор с рупором, составляет его и включает штепсель. Публике виден экран со стрелкой и скалой). Сейчас я наведу мембрану на вас и включу ток. Если вы солжете, стрелка отклонится на экране. Я на днях пустил в действие мой прибор на сессии ОН во время речи Вышинского. Стрелка прыгала как бешеная. Включаю ток. Отвечайте на мои вопросы. Вы влюблены?
МАРТА (смеется счастливым смехом): Нет.
Макс незаметно на что-то надавливает. Стрелка передвигается на экране до конца скалы.
МАКС: Видите, вы солгали. Опишите наружность человека, в которого вы влюблены.
МАРТА: Это 20-летний юноша, брюнет, невысокого роста, полный.
Стрелка передвигается на экране.
МАКС: Вы опять лжете. (Смотрит на барона). Он высокий, худой красавец, блондин, ему тридцать пять лет, хотя он уверяет, что ему всего тридцать.
Телефонный звонок. Барон берет трубку.
БАРОН: Алло. (Холодно). Да, этот глупый вечно острящий старик здесь. Послать его к вам? (Радостно). Отлично, он сейчас к вам зайдет. (Кладет трубку). Баронесса просит вас сейчас, сию минуту, зайти к ней, в ее салон. Я могу только поддержать ее просьбу.
МАКС (с видимым неудовольствием встает): Я надеюсь скоро вернуться.
БАРОН: Пожалуйста, не торопитесь. Будет очень приятно, если вы проведете остаток вечера у моей жены.
МАКС (допивает бокал): До скорого свиданья, друзья мои.
БАРОН: До завтра, дорогой друг.
Макс уходит. Марта вдруг заливается веселым смехом. Барон с недоумением на нее смотрит.
МАРТА: Ты ревнуешь меня к этому старику! Тебе не стыдно! Ах, как я рада!
БАРОН: Какой вздор!
Марта вскакивает и бросается ему на шею.
ЗАНАВЕС.
КАРТИНА ВТОРАЯСалон баронессы. Тот же вечер. Баронесса, довольно привлекательная женщина лет 37–38. Лицо у нее усталое, болезненное и раздраженное. Она в пеньюаре. Полулежит на диване. В момент поднятия кладет трубку стоящего около нее на столике телефонного аппарата. На столике бутылочки с разными лекарствами, стаканы, рюмка, минеральная вода. Горничная, говорящая по-английски с сильным французским акцентом, поправляет подушки на диване.
БАРОНЕССА (устало и капризно): Не так, Жюли, не так! Что это с вами сегодня? Верхняя подушка должна быть поверх спинки дивана!
ГОРНИЧНАЯ: Может быть, прикажете принести белую подушку из спальной?
БАРОНЕССА: Да, принесите… Или нет, не надо. Я не люблю белых подушек в гостиной. Но эту положите выше и очень ровно: чтобы она была как раз посредине спинки (Встает не без усилия. Горничная хочет ей помочь, но она с досадой, жестом и гримасой показывает, что не нуждается в помощи. Пока горничная поправляет подушки на диване, баронесса проходит раза два по комнате, видимо не зная, чего хочет). Почему этот диван стоит не у стены, а под углом к стене? Это какая-то… Какая-то линия. (Спрашивает не горничную, а себя). Диагональ?
ГОРНИЧНАЯ: Не знаю, сударыня.
БАРОНЕССА: Как это вы не знаете самых простых слов? Я отлично помню, что такая линия называется диагональю. Это неправда, будто я стала что-то забывать!
ГОРНИЧНАЯ: Прикажете передвинуть диван, сударыня?
БАРОНЕССА: Не надо. Сейчас придет старик Макс. Он верно захочет пить. Пододвиньте тот столик с напитками. (Горничная придвигает столик). Когда я в последний раз принимала Квиеталь?
ГОРНИЧНАЯ: Ровно в семь вечера, сударыня.
EAPOBECCA: Да, да, я помню. Налейте мне еще десять капель. Я приму в десять часов. (Горничная наливает в рюмку десять капель. Стук в дверь). Войдите.
Входит Макс.
МАКС: Добрый вечер, дорогая (учтиво и ласково кланяется горничной).
БАРОНЕССА (другим тоном, с видимым облегчением): Добрый вечер, дорогой друг. Как я рада вас видеть! Вы всегда на меня действуете успокоительно. Вы очень… Как это говорят немцы? Вы очень gemuetlich… Вы можете идти, Жюли. (Горничная уходит).
