Виктория Холт - Мой враг — королева
Он говорил мне, что отчаялся когда-либо реализовать свои честолюбивые замыслы дома. У Берли одна мысль продвинуть на свое место своего сына, Роберта Сесила, а Берли имеет большое влияние на королеву.
Я была поражена, узнав, что мой сын мечтает занять место Берли в правительстве, которое, несомненно, было самым важным. Королева никогда не сместит Берли. Она может души не чаять в своем фаворите из фаворитов, но она — королева и хорошо знает цену Берли. Меня часто охватывало смущение, когда я разговаривала об этом со своим сыном, который почему-то был твердо уверен, что способен управлять страной. Я, любившая его без памяти, понимала очень ясно, что если даже его умственных способностей и хватит для такой задачи, то его темперамент погубит все дело.
Несколько месяцев он прожил во дворце Берли, где познакомился с его сыном, также Робертом. Но внешним видом они очень отличались. Роберт Сесил был невысок ростом, у него была слегка искривлена спина, что еще больше подчеркивала модная одежда того времени. Он очень болезненно относился к своему физическому недостатку. Королева, которая была им довольна и готова была продвигать по службе сына Берли, увидела в нем несомненные способности, однако она обратила внимание и на его внешность, наградив его прозвищем (она любила давать прозвища своим фаворитам). Он стал ее Маленьким Эльфом.
Поскольку положение Берли было очень прочным, и не было никакой надежды столкнуть его с места (разве что дождаться его смерти), Эссекс уверовал, что лучший способ проявить себя — это добиться славы на войне.
Королеву в это время сильно беспокоили события во Франции, где после убийства Генриха III трон захватил Генрих Наваррский, однако удержаться на троне ему было трудно. Поскольку Генрих Наваррский был гугенотом, а католическая Испания все еще представляла угрозу для него, несмотря на гибель Армады, решено было помочь Генриху.
Эссекс хотел отправиться во Францию.
Королева не дала на это согласия, чему я была очень рада. Но я все равно сильно волновалась, помня, как он поступил не так давно, и веря, что он способен снова такое повторить. Он был убежден, что как бы он не поступил, королева его простит.
Он дулся и упрашивал и ни о чем не мог говорить, кроме своего желания уехать, и наконец, она отпустила его. Он взял с собой моего второго сына, Уолтера, и, к сожалению, Уолтера я больше никогда не увидела, он погиб в битве под Руаном.
Я очень мало написала об Уолтере. Он был молод и очень скромен. Остальные мои дети всегда хотели как-то утвердиться в этой жизни, обратить на себя внимание. Он был совсем другим. Я полагаю, что другие походили на меня, а он — на своего отца. Но этого нежного, ласкового мальчика мы все любили, хотя иногда и не обращали на него внимания, когда он был среди нас, как же нам не хватало его, когда он от нас ушел! Я знаю, как был безутешен и убит горем Эссекс, потому что именно он уговорил Уолтера отправиться с ним. Это Эссекс хотел на войну, а Уолтер не хотел отставать от старшего брата. Эссекс не раз вспоминал, что если бы он остался дома, как просила я — и королева — Уолтер не погиб бы. Я хорошо знала Эссекса и понимала, что он подавлен горем не меньше меня.
Об Эссексе до меня доходили сведения, он был храбрым в сражениях. Конечно, таким он и должен быть при его безрассудной, бесстрашной натуре. Он дорожил своими солдатами и щедро раздавал им награды, на что он (как указывал Берли в письме к королеве) не имел права. Мы очень беспокоились о нем, так как те, кто вернулись домой, рассказывали нам о его абсолютном бесстрашии и пренебрежении к опасности, а также о том, что, вдруг задумав поохотиться, он даже не вспоминал, что находится во враждебной стране.
Потеряв Уолтера и опасаясь за Эссекса, я стала очень нервной и решила просить королеву принять меня, чтобы умолять ее вернуть моего сына домой. Возможно, если бы я пошла на это и нашла способ передать ей мою просьбу, мы бы и встретились. Но до этого дело не дошло, так как она, обеспокоенная не меньше чем я, вызвала его сама.
Он принес ей извинения за возвращение, а я подумала, что Эссекс желал таким образом показать ей, что он вернулся не по ее приказу, на самом же деле он ему подчинился.
Я виделась с ним совсем недолго, так как королева держала его у себя целый день и долго за полночь. Я была удивлена, что она разрешила ему вернуться на поле боя. Я предполагала, что она не поддастся на его уговоры.
И он снова уехал, и снова я беспокоилась за него, но, в конце концов, он вернулся домой невредимым. Четыре года он оставался в Англии.
ДОРОГА НА ЭШАФОТ
О, Господи, даруй мне покорность и терпение вынести это до конца, и молю вас всех молиться со мной и за меня, так что когда мои руки и шея лягут на плаху и топор будет занесен надо мною, да пошли мне, бессмертный Боже, своих ангелов, дабы они принесли мою душу перед Твои светлые очи.
Эссекс перед казньюБыть королем и носить корону более славно для тех, кто смотрит со стороны, чем для тех, кто носит ее.
ЕлизаветаТо были опасные годы. Хотя Эссекс и занял высокое положение при дворе, я никогда не знала человека, более любящего играть с огнем. В конце концов, он был сын. Но я постоянно напоминала ему о Лейстере.
Однажды он сказал:
— Я удивляюсь, почему Кристофер Блаунт не возражает, что ты говоришь о Лейстере, как будто он образец.
— Для тебя — вполне мог бы служить образцом. Вспомни: он всю жизнь сохранял уважение королевы.
Эссекс впал в раздражение и сказал, что не намерен унижать сам себя. Королева, как и любой человек, должна принимать его таким, каков он есть.
И, кажется, она и принимала. Но он был окружен опасностью. Я знала, что Берли был настроен против него, он собирался расчистить дорогу для карьеры своему сыну, и я была рада, что Эссекс начал дружбу с сыновьями Бэкона — Энтони и Фрэнсисом.
Они были умными, но слегка страдали от обид, им казалось, что Берли препятствует их продвижению.
У Эссекса теперь было еще двое сыновей — Уолтер, названный в честь своего дяди, и Генри. Увы, он был неверный муж. Он был чувственен, охоч до женщин и к тому же не привык подавлять свои желания. Одной женщины ему было недостаточно, так как его привязанности были недолговечны, и его положение располагало к постоянным интригам.
Типичным для него было и то, что, вместо того, чтобы выбрать любовницу с осторожностью, дабы посещать ее тайно, у него были романы с горничными королевы. Мне было известно по крайней мере про четырех из них. Элизабет Сатвэлл родила ему сына, которого знали как Уолтера Деверо, и из этого был раздут скандал, были еще леди Мэри Говард и две девушки — Рассел и Бриджес, их всех публично унижала королева за связь с Эссексом.
Меня очень огорчало его поведение, потому что Елизавета была строга со своими горничными, она сама их отбирала из семей, которые когда-то оказывали ей услуги. Стать горничной королевы — была награда для девушки из такой семьи. Мэри Сидни также была взята королевой в горничные, и вскоре благодаря стараниям королевы же она удачно вышла замуж за графа Пемброка. Родители стремились отдать своих дочерей, поскольку знали, что королева сделает все для их благополучия. Если кто-то из девушек выходил замуж без разрешения королевы, она гневалась, если она подозревала кого-то в том, что называла непристойным поведением, она бывала еще более оскорблена, а уж если партнером по непристойному поведению оказывался один из фаворитов, тут и вовсе не было предела королевской ярости. И, зная все это, Эссекс флиртовал и заводил связи, не только не думая о том, что он навлекает на себя опасность, но и к огорчению жены и матери.
Я удивлялась, как долго он сможет избегать опасностей, которые ему угрожали, и даже не делать попыток быть осторожным. Конечно, он был молод, а королева все более увлекалась молодыми, поэтому против очарования Эссекса бывало трудно устоять.
Пенелопа оставила, наконец, своего мужа и открыто жила со своим любовником Чарльзом Блаунтом, который стал лордом Маунтджоем после смерти старшего брата. Королева не любила Пенелопу; у нее был, конечно, некоторый недостаток такта, и, уж конечно, королева не потерпела бы от красивой женщины того, что терпела от мужчин. Более того, она была моей дочерью, к тому же королева слышала, что она оставила мужа и живет с любовником. Хотя она и была склонна простить такую вольность красавчику Маунтджою, Пенелопе не стоило ждать той же милости, однако, любя Маунтджоя, королева не препятствовала пребыванию моей дочери при дворе.
Пенелопа и Эссекс были друзьями, и она, будучи натурой сильной, пыталась давать ему советы. Она была уверена в себе, была, как и я когда-то, признана наиболее красивой женщиной при дворе, а поэмы бедного Филипа Сидни, посвященные ей, возвысили ее в собственных глазах. Маунтджой обожал ее, Эссекс — уважал. Она не могла не быть довольной своим положением хотя бы уже потому, что имела смелость оставить по собственному усмотрению ненавистного мужа.
