Виталий Полупуднев - Митридат
– Подумаю над этим. Но Митридат сказал, чтобы втайне! Понимаешь?.. Видимо, он и Асандру не доверяет!
– Не знаю, кому он доверяет, но один ты не проникнешь к Махару, нужны верные люди! Вернее Евпории и Асандра не найдешь никого!
Когда настала ночь, послышались шаги и звякнул замок. Вошла Евпория с бронзовым светильником в руке. Она принесла хлеб и кувшин с водой.
Смотря, как друзья утоляют голод и жажду, добавив к хлебу луковицы из корзины Гиерона, Евпория с любопытством останавливала взор на медведеподобном царском посланце. Рассматривая его воловью шею и тяжелые сильные руки, думала, что этот может постоять за себя.
– Через час уйдем, – сказал Гиерон, продолжая жевать. – А тебе – великое спасибо!
– Куда вы пойдете ночью? Всюду ходят воины, хватают каждого, кто появится в неурочное время!
– Нам надо пробраться в дом хозяина!
– Едва ли удастся. Схватят вас, и царское письмо попадет совсем не в те руки!
– Это было бы несчастьем! – ответил Евлупор. – Но Гиерон прав, оставаться здесь бесполезно, да и небезопасно. И с тебя надо заботу снять. Иначе ты окажешься в ответе за наши дела.
Евпория подумала, потом сказала:
– Если вас схватят на улице, то все равно до меня доберутся. Оставайтесь до утра. С рассветом, когда народ выходит на улицы, вы проберетесь в дом Асандра.
– А не поможешь ли ты передать Махару отцовское послание? – спросил Евлупор.
– Не знаю, как это сделать, ибо совсем редко бываю во дворце.
Она погасила светильник и оставила друзей, не заперев коморки. Пока она пробиралась к выходу, протянув руки во тьме, раньше ее из храма выскользнула бесшумная тень женщины, закутанной в покрывало. Незнакомка сбежала по ступенькам и притаилась за деревянной колонной. Старшая жрица не заметила ее. Выйдя из храма, Евпория лишь притворила двери, не щелкнув ключом. Потом прошла мимо колонны, коснувшись ее рукой, и при свете мерцающих звезд направилась к своему домику по аллее храмового сада.
VIII
Среди ночи в дом Парфенокла постучался одинокий человек в рваном плаще и нахлобученном на глаза войлочном петазе. Стражи осветили его факелами и, узнав Жабу-Клитарха, хотели угостить его палками. Но тот надменно усмехнулся и заявил, что принес для архонта известие, которое стоит горсти серебряных монет.
– Достойный Парфенокл, – добавил он хриплым голосом, – не простит вам, если вы прогоните меня. А к утру птичка может улететь.
– Какая птичка?
– Та, которую Парфенокл давно мечтает поймать!
– Погоди здесь.
Через полчаса Клитарх был принят архонтом. Последний выглядел заспанным и сердитым. Увидев, кто пришел, еще больше нахмурился.
– Это ты, Клитарх, недостойный гражданин, опозоривший себя связями с беглыми рабами? И ты осмелился явиться ко мне в дом, да еще в такой неурочный час? Говори, в чем дело, да поскорей!
– О почтеннейший и славнейший архонт! Я знаю, как дороги тебе слава и могущество Боспора! Ты – единственный радетель и лучший человек нашего царства! – залепетал Клитарх с раболепным видом. – Идя к тебе, я был уверен, что ты еще не склонил голову на ложе, но обдумываешь, как обеспечить счастье для всех! Потому-то я и осмелился явиться к тебе ночью. Прости, если нарушил плавный ход твоих мыслей! Прояви милость, употреби свою силу и ум для справедливого решения моего дела! Помоги мне и, боги слышат, не пожалеешь об этом!
– Говори, чего хочешь от меня? – спросил Парфенокл сквозь зевоту, еще не зная, с какими новостями пришел Клитарх. Поток льстивых слов несколько смягчил его сердце.
– Тебе известно, что я пострадал и лишен гражданских прав! Теперь я живу на положении чужака-метека. Помоги мне вернуться в общину, ибо я исконный боспорец, хотя и обедневший!
– Слышал тебя. Говори, что еще?
– Ты знаешь, что моя рабыня Евпория была незаконно отнята у меня в те дни, когда я оказался в темнице по навету злых людей.
– Каких злых людей? Ты наказан поделом, за тайные связи с беглыми. Ты помог бежать моих рабам Миксту и Евлупору!
– Богам и тебе ведомо, что это неправда!
– Но ты не смог оправдаться перед судом!
– Трудно оправдаться маленькому человеку, если его обвинителем оказался всесильный архонт Боспора! Прости, дело прошлое, но это так. Ты прекрасно осведомлен о моей невиновности! И знаешь, что эту историю с накидкой Микста разыграл Гиерон, негодный слуга Асандра! Оба эти человека уже тогда решили разорить меня, мою рабыню Евпорию прибрать к рукам, а тебе доставить неприятности, способствуя побегу рабов!
– Плохо помню все это, скажи точнее.
– Гиерон ограбил твоего раба Микста и передал накидку Евпории. Та подсунула ее мне и таким образом навлекла на меня ложное обвинение в помощи беглым!
– Так ли это?
– Это истинная правда! А когда меня схватили, Асандр и Гиерон освободили Евпорию от земляной работы и передали Махару. Девка была моложе и красивее, чем сейчас, а Махар, как известно, слаб к женской прелести! Она стала близка к Махару и служила Асандру как передатчица тайн царевича!
– Что еще? Говори покороче.
– Теперь Евпория, по прихоти Махара, стала жрицей Афродиты и хочет получить свободу! А я, потомственный гражданин, стал метеком! Вот я и хочу, чтобы мне вернули гражданство и всю мою собственность, в том числе и рабу Евпорию!
– Но известно, что она выкупила себя!
– У кого?
– У богини, как жрица Афродиты! Ведь Махар передал ее храму!
– Не Махар ее хозяин, а я! Выкуп должен был совершиться перед толпой свободных людей, на ступенях храма, в моем присутствии и с моего согласия! И выкупные деньги должны быть переданы мне, как хозяину!.. Этого не было, нет и свидетелей ее выкупа на волю! Махар мог забавляться с моей рабыней, но не распоряжаться ею, как собственностью!.. Слава богам, законы владения рабами не отменены!
– Пожалуй, это так, старый хорек!.. Продолжай!
– А теперь я узнал, что Евпория продолжает служить тайным замыслам Асандра и действует через посредника этого противного, поганого Гиерона!
– Каковы замыслы, говори быстрее, не тяни! – воскликнул Парфенокл, теряя терпение. В словах Клитарха он почуял что-то важное для себя.
– А замыслы я уже разгадал: Асандр через Евпорию получает вести от Митридата и готовится сдать наш город царю, если тот приблизится к Боспору!
– Ты имеешь доказательства?
– А ты обещаешь помочь мне?
– Обещаю. Говори!
– Сейчас в храме богини живет, незаконно, скрываясь от всех, твой раб Евлупор! У него письмо-скитала от Митридата для Махара! Жрица Итона помогла мне – все подслушала, подглядела! А с Евлупором вместе – Гиерон, слуга Асандра!
Парфенокл вскочил с места и схватил Клитарха за грудь:
– Раб Евлупор в Пантикапее?.. И с письмом от Митридата?
– Истинно так!
– Если ты не врешь, помогу тебе, даже награжу! Получишь и гражданство, и рабыню! А с Евлупора я сдеру кожу! Где Итона? Я хочу допросить ее сам!
– Нет, нет, почтенный! Если ты сейчас пошлешь за Итоной, то твои слуги наделают шуму, злоумышленники все поймут и постараются скрыться. Их надо схватить внезапно. Они сидят в самом храме, под замком в каморке…
– Ай-ай! Осквернители храма! Ну, они узнают, что такое пытка огнем! А Евпория тоже хороша – изменила городу и творит тайные умыслы!
– Творит, великий архонт, творит! Она заслужила того, чтобы снова стать моей рабыней! Пойдем с воинами и схватим их всех!
– Гм… Так просто не пойдешь. Ведь Евпорию поддерживает сам Махар! Нужно раскрыть глаза царевичу, он разгневается и отдаст ее нам в руки!
– Э, почтенный, пока ты открываешь глаза царевичу, будет поздно!
– И это верно.
Парфенокл задумался. Он был трусоват и на самостоятельный шаг, могущий не понравиться Махару, не решался. Да и вторжение в храм, святыню города, без ведома совета города и жрецов, было чревато неприятностями. Как бы ни был богат и знатен Парфенокл, он должен был считаться с общиной и выборными властями города, хотя и сам принадлежал к ним. Решил обратиться к Фрасибулу и обсудить с ним щекотливое дело.
IX
Новое возвышение Асандра, его примирение с Махаром, их дружеские встречи и кутежи не давали спокойно жить Фрасибулу. Он кипел от досады, чувствуя, что с появлением во дворце пронырливого боспорца его роль становится третьестепенной. Махар уже не советуется с ним, да и все окружающие не взирают на него, как на правую руку царевича, стараются избегать встречи с ним.
А тут еще неудачи его розысков и тайных предприятий. Лазутчики, посланные в Диоскуриаду, не возвращались, неведение рождало самые мрачные предположения, которые разрастались в чудовища. С каждым днем усиливалось предчувствие близости важных, возможно, роковых, событий.
Обещание выловить каких-то опасных людей, что мутят пантикапейский народ, оставалось невыполненным, хотя все подвалы и темницы были забиты черным людом, захваченным во время облав на рынке и в порту.
