Алекс Ратерфорд - Великий Могол
– Беспорядки и беззаконие дают нам долгожданную возможность занять трон и вернуть справедливость и порядок жителям благословенного царства… Что нам известно об этих трех претендентах?
– Один – Адил-шах, брат любимой жены Ислам-шаха, матери его единственного пятилетнего сына. Говорят, что Адил-шах так одурел от собственных амбиций, что, пренебрегая кровными узами, ворвался в гарем и перерезал горло ребенку на глазах его матери, словно мясник, разделывающий скотину. А потом сам себя провозгласил падишахом.
Хумаюн побледнел. Даже Камран не падал так низко.
– А что двое других?
– Самый сильный – родич Ислам-шаха, который объявил себя властителем Сикандар-шахом. Однажды он уже победил Адил-шаха, но не смог удержать победу из-за третьего претендента Татар-хана, главы старого клана Лоди, который мы вытеснили и который воевал против нас вместе с султаном Гуджарата.
– Нужно как можно больше информации о каждом из них, об их друзьях и врагах, их слабостях и преимуществах, сколько у них людей и денег.
– Мы расспросили недавно прибывших путников и, конечно, разошлем как можно больше разведчиков и шпионов.
– Завтра мы продолжим обсуждение планов кампании в деталях. А теперь время для вечерней трапезы.
Хумаюн повернулся, чтобы уйти, но в это время Ахмед-хан подошел к нему и протянул небольшой листок бумаги.
– Один из путников привез это запечатанное письмо, которое, как он сказал охране, предназначено только для твоих глаз. Он сказал, что его родственник, моряк, вернулся из Аравии и, узнав, что тот едет в Кабул, попросил его доставить письмо тебе. Возможно, тут нет ничего важного, повелитель, но я подумал, что тебе следует его открыть.
– Благодарю, Ахмед-хан. Я скоро его прочту.
Через четверть часа Хумаюн вошел на женскую половину и направился в покои Хамиды. Подняв на него взгляд, жена сказала:
– Слышала, что из Индостана хорошие новости…
Хумаюн улыбнулся, но улыбка его была печальной.
– Новости из Индостана действительно хорошие, но я получил и другое известие, печальное. Это об Аскари. Ты знаешь, что он отплыл на святую землю в Мекку. Сегодня я получил известие о его судьбе…
Хумаюн достал из кармана многократно сложенный листок, который передал ему Ахмед-хан.
– Это от Мохаммеда Азруддина, командира отряда, который я дал моему брату. Здесь коротко о том, что путешествие началось успешно, с попутным ветром, но милях в двадцати от порта Салала на арабском берегу на их корабль напали три пиратских судна. Аскари возглавил бой с пиратами, когда они пошли на абордаж, но погиб с мечом в руке. С ним пали еще многие. Мохаммед Азруддин был тяжело ранен и попал в плен с остальными воинами, а также с монетами, которые были при них. Когда он поправился, его продали на большом невольничьем рынке в Маскате для работы на каменоломнях за городом. Полгода тому назад он сбежал и, перед тем как вернуться, послал эту записку мне.
– Да простит Всевышний твоего брата за все его злодеяния, и пусть его душа упокоится в раю, – произнесла Хамида. Через несколько мгновений она продолжила: – Тем не менее новость о его гибели избавляет тебя от страха, что он исчез нарочно, чтобы в изгнании строить козни против тебя.
– Верно. Но он никогда не был таким неприязненным, как Камран. И я думаю, что он действовал только ради преданности отцу и матери. Когда, отправляясь в хадж, он сказал, что отказался от всех мыслей о бунте, я ему поверил. Его смерть заставила меня осознать, что я единственный, кому суждено осуществить то, чего хотел мой отец для своей семьи.
– Долгое время ты был единственным сыном, который оставался верен его памяти.
– Но я растерял его империю и не смог ее вернуть, не говоря уже о том, чтобы расширить. Я подвел и себя, и тебя, и своего отца. Намерения мои были добрыми, но я не сумел сосредоточиться настолько, чтобы осуществить их.
– Все меняется. Со времени ухода Аскари и Камрана в паломничество я заметила в тебе настоящую решимость. Ты больше не предаешься удовольствиям и бессмысленным размышлениям. Ты всегда хотел вернуть то, что принадлежит тебе по праву. Но теперь ты уделяешь этому и время, и мысли.
– Надеюсь, что так. Я с горечью вспоминаю о том, как потерял трон, а затем и свое лицо в моменты отчаяния, когда у нас похитили Акбара; о том, как мы шли, холодные и голодные, в Персию, словно просители, думая только о том, как вернуть Индостан.
– Ты преуспел. Я знаю, что ты думаешь на несколько шагов вперед о том, как спланировать весь поход.
– Молюсь, чтобы в нем я вернул себе трон.
– Ради нашего сына, не сомневайся, так и будет.
Хумаюн никогда не видел Хамиду такой уверенной. Он ее не подведет.
* * *В ноябре 1554 года Хумаюн стоял на крепостной стене Кабула, горделиво выпрямившись и кутаясь от холодного ветра в подбитый мехом халат. Вместе с двенадцатилетним Акбаром он наблюдал, как маршируют перед ним его войска.
– Наши эмиссары хорошо поработали, собрали людей со всего царства. Вон те бледнолицые воины – из Газни. А те, что в темных тюрбанах и в повязках на лицах, – с гор на севере Кандагара. Вассалы из Бадахшана и из таджикских земель тоже прислали людей. Они самые храбрые и лучшие воины и неплохо вооружены. Посмотри, какие у них роскошные лошади.
– Папа, кто те люди, вон там, под желтыми флагами?
– Они из Ферганы. Там родился твой дед. Узнав о смерти Ислам-шаха, они отправились в Кабул, предложив мне свою службу, зная, что я обязательно пойду на Индостан… – Здесь Хумаюн на мгновение смолк. От переживаний его голос дрогнул, но он продолжил. – Я приведу их к победе, так же, как твой дед. Но видишь тот отряд конных лучников? Они из-под Самарканда и Бухары, и у них знамя нашего великого предка Тимура. Видишь, как оно развевается? На нем изображение оранжевого тигра…
– Сколько у них людей?
– Двенадцать тысяч.
– Это меньше, чем у моего деда, когда он завоевал Индостан.
– Верно, но у меня больше пушек, больше мушкетов, и ежедневно войска пополняются все новыми ополченцами. Есть сведения, что многие вассалы Ислам-шаха перейдут на нашу сторону, как только мы войдем в Индостан.
– Почему ты так уверен?
Хумаюн слегка улыбнулся.
– Точно так же, как их отцы, сбежавшие от меня много лет тому назад, они знают, кто победит теперь.
– Значит, их вера в твой успех гарантирует, что так и будет?
– Да. Когда окружающие в тебя верят, ты неизбежно придешь к победе. Как только эта вера начинает слабеть, возродиться очень трудно. Это один из уроков, который я выучил. На этот раз надо не допустить, чтобы такое случилось. Каждую победу мы закрепим, лишив наших противников остатков силы.
– Понимаю, отец.
Взглянув на сына, Хумаюн понял, что Акбар действительно понял его. За последние годы он сильно изменился. Для своего возраста мальчик был вполне зрелым не только физически, но умел анализировать, все лучше умел разбираться в людях. Хумаюн вспомнил разговор с Хамидой о нем несколько дней тому назад. Он напомнил ей, что Бабур в возрасте Акбара уже властвовал. Если падишах возьмет Акбара с собой, это укрепит уверенность в будущем династии, сказал он ей. Это покажет, что если он погибнет, то, в отличие от Ислам-шаха, у него будет достойный преемник.
Хумаюн ждал, что Хамида возмутится, тревожась по поводу тех опасностей, которым может подвергнуться Акбар, но жена сумела проглотить слезы, залившие ее щеки.
– Верно, он должен отправиться с тобой, я знаю. Матери больно видеть, как ее сын отправляется на войну, но он скоро станет мужчиной. Мне не следует забывать, что я была старше его всего на два года, когда покинула свою семью, чтобы разделить с тобою жизнь и многие опасности, связанные с ней, о чем я никогда не жалела.
Когда она это говорила, Хумаюн понял, почему из всех женщин, которых он знал, именно Хамида стала любовью всей его жизни. Он обнял ее и с неспешной нежностью поделился с ней своей любовью…
Хумаюн заставил себя вернуться в настоящее. Пришло время сообщить сыну о своем решении.
– Акбар, не желаешь ли присоединиться ко мне в походе ради восстановления наших владений?
Ни минуты не колеблясь, наследник просто ответил:
– Да, папа.
– Тебе не страшно?
– Немного, но где-то внутри я чувствую, что это правильно. Это моя судьба… Кроме того, – и на лице его появилась детская улыбка, – это будет отличное приключение, а приключений без риска не бывает, это я уже понял. Вы с мамой будете гордиться мною.
– Знаю.
Теперь перед ними стройными рядами маршировали стрелки. Некоторые ехали на лошадях, привязав к седлам свои длинные мушкеты, другие шли пешком, неся их на плече.
– Папа, как пешие успеют за конницей?
– Они смогут идти со скоростью быков, которые тянут пушки. Кроме того, по мере продвижения мы наберем больше лошадей. Воспользуемся также реками, такими, как Кабул, которая течет в нашем направлении. По ней можно переправить багаж и пушки. Пехота тоже может плыть по реке. Я уже распорядился, чтобы построили плоты с особыми выступами для весел и рулевого управления.
