Эдуард Успенский - Лжедмитрий Второй, настоящий
На сторону Дмитрия встал Юрий Мнишек, которому Дмитрий обещал триста тысяч рублей деньгами и Северское княжество с четырнадцатью городами.
Тогда подготовили договор между царем и Мнишеками. Даже посол Олесницкий выторговал в нем для себя город Белое.
В конце концов духовник Марины, бернардинец отец Антоний, тайно обвенчал их при условии, что брачные отношения начнутся только после занятия Дмитрием московского престола.
Уважение к Дмитрию в его стане и по всей Русии резко возросло. Среди Дмитриева стана были построены еще хоромы: Марине, Мнишеку и Олесницкому.
Польские военачальники стали брать избы из соседних деревень и ставить вокруг.
Начали рыть землянки. Для лошадей понаделали стойла. Для пропитания поделили завоеванные области между отрядами, и по первому снегу потянулись в Тушино обозы.
Рядом с Москвой появилась вторая, очень недружественная столица.
* * *Восемнадцатого августа 1609 года король Сигизмунд Третий Ваза распростился с королевой и повел свои войска на Москву.
В сырой и туманный сентябрьский день перешел он границу Русии. Медленно продвигаясь вглубь, в начале зимы он со своими войсками осадил Смоленск.
Король рассчитывал, что город, потерявший уважение к властям и русской государственности, быстро сдастся ему.
Все получилось не так. Город был прекрасно укреплен Борисом Годуновым. Имел большое количество пушек, запасы пороха и очень толстые бастионы, окруженные глубокими рвами.
Поняв, что дело осады осложняется, – а еще польские войска постоянно беспокоили русские казаки, случайные банды, – Сигизмунд стал вести тайные переговоры с Рожинским и другими военачальниками из рыцарства.
Рождественским постом шестьсот девятого года Сигизмунд Третий отправил посольство в лагерь Дмитрия под Москву, но не к Дмитрию, а к главному полководцу, князю Роману Рожинскому и к польскому рыцарству.
Легатами и послами были господин Станислав Стадницкий, господин Зборовский, господин Людвиг Вейгер и пан Мартцын – ротмистр.
Королевское обращение было таково: пусть они вспомнят, что в прежнее время своим бунтом в Польше они совершили преступление и оскорбление его величества. Все это будет прощено им и забыто, и все, что было у них отнято, им вернут, если они схватят и привезут в Смоленск к его величеству того самозванца, которому присягнули и служат. Который называет себя Дмитрием, но на самом деле не Дмитрий, а неизвестно кто.
Поляки из стана Романа Рожинского молчали весь рождественский пост.
Дмитрий удивлялся, что послы не являются к нему и не просят аудиенции. Ему и в голову не приходило, что посольство направлено на погибель ему.
Он очень встревожился этим и на четвертый день Рождества позвал к себе полководца Романа Рожинского и спросил его: в чем там дело с королевскими послами, почему они столько недель живут в лагере и не просят разрешения прийти к нему и получить аудиенцию?
Рожинский к тому времени уже побеседовал со старшими военачальниками и решил выполнить желание короля. Но к моменту вызова Дмитрием он был сильно пьян и, придя к государю с сильной охраной, разразился грубыми ругательствами и угрозами:
– Эй, ты, московитский сукин сын! Зачем тебе знать, какое у послов ко мне дело!
Он даже замахнулся на Дмитрия булавой.
– Черт тебя знает, кто ты такой! Мы, поляки, так долго проливали за тебя кровь, а еще ни разу не получали платы.
Царь едва вырвался от него со словами:
– Успокойтесь, господа, и успокойте все ваше рыцарство. Завтра я с вами рассчитаюсь. Вы получите сполна все обещанное, а может быть, и чего более.
Дмитрий прискакал к Марине, упал к ее ногам и сказал со слезами:
– Душа моя! Польский король вошел в сговор с моим полководцем, который меня сейчас так оскорбил, что я буду недостоин являться к тебе на глаза, если стерплю это.
Он переоделся в крестьянское платье и вместе со своим шутом Петром Козловым сел в навозные сани и уехал из лагеря в Калугу.
Это было 29 декабря.
Сначала государь заехал в ближайший монастырь и послал в Калугу монахов, чтобы они сказали калужанам, что польский король и предавшие его поляки хотят, чтобы Дмитрий отдал им Северские земли. Готовы ли калужане поддержать его? Он не уступит польскому королю ни капли русской земли, ни деревеньки, ни деревца.
Калужане сами пришли к нему в монастырь, поднесли ему хлеб-соль, повели его в калужский острог в палаты, раньше принадлежавшие воеводе Скотницкому. Подарили ему одежду, лошадей, сани и позаботились о его кухне и погребе. Произошло это 17 января нового, 1610 года.
Вслед за Дмитрием в Калугу потянулось казачество. Тушинский лагерь потерял значение и начал пустеть.
В злости от того, что это произошло, Роман Рожинский повелел привести главного советника и вдохновителя Дмитрия польского дворянина Казимира Меховецкого. Что было немедленно и с удовольствием сделано.
Из терема Рожинского Казимира Меховецкого вынесли уже мертвым на одеяле с отрубленной головой.
* * *«Город Гоша, пану Казимиру Меховецкому.
Ясновельможный пан Казимир!
Я совсем не знаю, где находитесь Вы в это странное время, и вообще не знаю, живы ли Вы и здоровы ли, но, выполняя поручение, данное мне Вашим верным другом и слугою А. С., продолжаю описывать все известные мне события в Московии.
Я нахожусь в маленьком поселке недалеко от города Ярославля. И вот что известно мне за последнее время.
Хорошо вооруженный отряд поляков вновь воскресшего государя московского Дмитрия хотел заставить город Ростов присягнуть государю.
Город воспротивился этому, и это было не к добру.
12 октября поляки пошли на штурм, и город перестал существовать. Все постройки были обращены в пепел, люди перебиты, многочисленные великолепные сокровища: золото, серебро, драгоценные камни и жемчуг – расхищены. А в церквах были даже сорваны ризы со святых.
Святого ростовского Леонтия, который был сделан из чистого золота и весил 200 фунтов и лежал в серебряной раке, воинские люди разрубили топорами и каждый взял себе столько, сколько мог унести.
Митрополита Ростовского, князя Филарета Никитича Романова, они схватили безо всякого почтения и отвезли к Дмитрию в его большой лагерь под Москвой.
Дмитрий принял его ласково и даже сделал его патриархом в подвластных ему землях и городах. Этот митрополит подарил Дмитрию свой посох, в котором был восточный рубин ценою в бочку золота.
После этих событий, превративших цветущий город в пепел, очень богатый город Ярославль согласился сдаться польским войскам на следующих условиях. Царь оставит им их суд и не даст полякам налетать на них и бесчестить их жен. И они будут верны ему. Город послал Дмитрию 30 000 рублей на содержание государева войска.
Но поляки все равно совершали насилие над купцами в лавках, над простыми жителями на улицах или боярами в их домах. Покупали в лавках все без денег. И это было причиной многих бед, о которых будет сказано ниже.
Скоро из-за бесчинств польских отрядов от Дмитрия снова отпали города Вологда, Галич, Кострома, Ярославль, Суздаль, Углич. Во всех углах толпами стали собираться тысячи крестьян. С теми немцами и поляками, которых они заставали в поисках провианта и в разведке, они поступали много раз грубее и беспощаднее, чем поступали с ними прежде поляки.
Если крестьяне приходят в ярость, они обычно ведут себя, как обезумевшие, помешанные и как дикие свиньи: не щадят ничего, разрывают, раздирают что только могут, и, ударив десять раз, еще продолжают бить по тому же месту. Сохрани Бог попасть в их руки какому-нибудь честному воину.
В Ярославле некоторых поляков они убили, некоторых спустили живыми под лед. Они говорили:
„Вы, глаголи, вконец разорили нашу местность и сожрали почти всех коров и телят, отправляйтесь теперь к рыбам в Волгу и нажирайтесь там до смерти“.
В Ярославле от поляков поставлен был воевода Иоахим Шмидт. Во время отпадения он бежал из города с поляками.
Этого самого Шмидта поляки послали назад к городу для переговоров, чтобы убедить жителей одуматься и не давать повода к кровопролитию. Говоря, что всем притеснениям будет конец, что царь Дмитрий посадит к ним воеводой знатного вельможу, которого польские солдаты будут бояться.
Горожане хитрыми речами заманили Шмидта поближе к городским воротам, и не успел он опомниться, как его окружили и насильно утащили в город. Там они сняли со Шмидта одежды и, вскипятив большой котел меда, бросили его туда и варили до тех пор, пока совсем не осталось мяса на костях.
Потом они вынули скелет из котла и выбросили его на городской вал, так что свиньи и собаки в этот же день порастаскали его.
Вот такими событиями наполнен сейчас каждый день в этой проклятой Богом стране.
За ужасную смерть этого человека впоследствии хорошо отомстил пан Лисовский. Он превратил в пепел весь Ярославский посад, потом пошел дальше в глубь страны, убивая и истребляя все, что попадалось на пути: мужчин, женщин, детей, дворян, горожан и крестьян.
