Елена Жаринова - Сын скотьего Бога
По тому как резко Росомаха оборвал свой рассказ, Туйя поняла, что он и сам до смерти боится своего неожиданного союзника.
Живой мертвец ни разу не заговорил с Туйей. Он вообще был молчалив как тень — как и положено приличному мертвецу. Но порой Туйя слышала медленные, тяжелые шаги за спиной, и тогда она едва не теряла сознание. Только сегодня этот страх сменился другим.
— Скажи, ты уверен, что победишь? — озабоченно спросила она Росомаху. — Новгород — это тебе не какая-нибудь чудская деревня, это большой город. А мой отец — крепкий орешек.
— Не сомневайся, — заявил тот. — Мы победим. Даже если твой отец окажется крепким орешком и решит, что город ему дороже сына. Потому что… — Росомаха презрительно хмыкнул, — твой отец старик. А удача как женщина: она выбирает молодых.
— Женщины разные, — возразила Туйя. — Тот, за кого я прошу, — отцов ровесник. Удача тоже может сделать неожиданный выбор. Нельзя полагаться только на удачу.
— А я и не полагаюсь, — усмехнулся Росомаха. — Просто из города у меня хорошие вести. Папашина затея удалась. Вода в городских колодцах испорчена, запасов пищи тоже не хватит на долгую осаду. Когда мы отрежем город от реки, твои земляки сами откроют мне ворота.
— А когда победишь, ты выполнишь условие вашей сделки? — допытывалась Туйя.
— Разумеется, — пожал плечами Росомаха, и его губы сложились в мечтательную и безжалостную улыбку. — Я буду рад оказать такую услугу моему отцу, кем бы он ни был. Это прославит меня навсегда. Я сотру Новгород с лица земли. А почему ты спросила? Хочешь получить город в подарок? Извини, обойдешься. Радуйся, если сама уцелеешь. Опасную игру ты затеяла, княжна.
— Я просто хотела убедиться, что ты собираешься всех убить, — холодно ответила Туйя. Она не лукавила. Она была так же молода и жестока, как пиратский главарь. Нет города — нет страха, нет угрызений совести. При мысли о том, что разбойники могут проиграть битву и она окажется в руках новгородцев, ее начинало подташнивать.
Росомаха покосился на Туйю с одобрительным интересом, но ничего не сказал. Ему предстояло принять важное стратегическое решение — высаживать десант на берег или нет.
Мнения его советчиков разделились. Одни считали, что затягивать осаду опасно. А что если река снова станет? Тогда корабли Росомахи окажутся в ловушке. А что если догонят их по реке торговые суда северян?
Другие, напротив, считали, что незачем попусту рисковать людьми. Новгород наверняка выставит сильное ополчение, и на берегу многие полягут в бою. А осаду можно держать сколько угодно долго. Лес накормит, река напоит, а борта кораблей защитят от словенских стрел.
Росомаха в очередной раз со скукой на лице выслушал все доводы.
— Мы возьмем Новгород так или иначе, — сказал он. — Но мне приятно думать, что убийцы моего отца не примут честную смерть от наших мечей, а сдохнут, как крысы, от голода и жажды. Будем держать осаду. Пусть часть кораблей с ударным отрядом пройдет дальше через исток реки по озеру и высадится не ближе чем за полдня пути до города. Остальные корабли останутся на реке. Почему мы ползем, как улитки? Ну-ка, приналечь на весла!
Удары барабанов стали чаще — словно заколотились от волнения могучие сердца кораблей. Острые кили с хрустом врезались в ледяную кашу.
С высоты городского холма Волх смотрел на бушующую реку. Снег и ветер терзали его одежду. Мир вокруг отсырел и хлюпал от влажности.
Ополчение уже выдвинулось на берег. Город собрал и вооружил мощные силы. Но Волх вспоминал тьмы и тьмы вражеских ладей, которые вот-вот покажутся на реке, и ему становилось дурно. Какое счастье, что русский корабль в полдень уже отчалил от новгородской пристани!
Провожать Волх не пошел. Ему больше нечего было сказать ни жене, ни другу. К тому же какая-то трусливая часть его души хныкала: на кого вы меня, сволочи, покинули? Почему так легко дали себя уговорить? Это было нечестно: своим отъездом Сайми и Бельд платили ему трудный долг любви и дружбы. Пожалуй, им еще тяжелее, чем ему. Не надо мучить их своими сомнениями.
Но отъезд Сайми и Бельда снял лишь часть груза с души Волха. Там, внизу, среди воев сейчас полно его побратимов. В плену — Боян. А на Перыни — мать. И где найти такой корабль, чтобы смог увезти весь город к новым, безопасным берегам?
«На этом берегу ты можешь все. Помни об этом, когда снова перейдешь реку…»
Волх вздохнул и завистливо покосился на другой берег. Вот там он был почти всемогущим. Там его слушались стихии. Земля и вода вместе с ним сражались против врага, ветры слушались мановения его руки… Там он сумел бы защитить всех, кто ему дорог. А по эту сторону реки им остается полагаться на собственные силы. Но кто сказал… Волх внезапно задохнулся влажным весенним ветром… Кто сказал, — продолжал он думать и не смел додумать до конца, хватаясь для храбрости за оберег… Догадка была такой ослепительной, что у него защипало глаза.
— Кто сказал, что я должен оставаться на этой стороне?!
Волх выкрикнул вслух эти слова, с восторгом вслушиваясь в собственный голос. Он разжал кулак — на ладони остался деревянный обломок. Последний конец коловрата откололся, и на веревке теперь болталась круглая сердцевина. Волх беспечно засмеялся, глотая снежинки.
Чья-то ладонь опустилась ему на плечо. Не оборачиваясь, Волх пожал эту руку.
— Да-да, я уже сам все понял, отец.
На Волха дохнуло теплом — как от коровьего бока.
— Ты уверен, что все понял? — печально спросили сзади.
Волх нахмурился. Странное ощущение — как будто он был не вполне честен сам с собой. Не обманывал — просто недоговаривал, потому что боялся признать… Обломок оберега нетерпеливо царапнул руку. Волх вздрогнул и вздохнул.
— Ну уж теперь чего не понял — того не понял. И ты мне сейчас не говори, а то передумаю.
Сзади послышался тихий вздох, и плечо тут же опустело. Волх рискнул обернуться — но за спиной у него никого не было.
Теперь — вниз. Он бежал по колено в мокром снегу, и в лицо летел снег, и снег этот был по-весеннему прекрасен.
Расталкивая воев, он орал:
— Клянча! Мар! Где вы, леший вас побери?
Словенский и русский воевода догнали князя у самой воды. Лицо Мара было усталым и обреченным. Клянча воинственно скалился, запах близкой битвы будоражил его кровь.
— Клянча, — начал Волх, осторожно подбирая слова. — Ты помнишь, что мы с тобой братья?
Клянча нахмурился и кивнул.
— И ты сделаешь то, о чем я тебя попрошу?
— Сделаю, Волх Словенич, — пожал плечами воевода.
— Тогда вот, — Волх протянул свой меч рукояткой Клянче. Тот попятился.
— Ты чего…
— Бери. Я хочу, чтобы ты возглавил эту битву вместо меня. А ты, Мар, служи ему так, как служил мне. А если… когда в Новгород вернется мой сын, вы поможете ему принять княжество. А если вернется дочь… — Волх досадливо вздохнул, — то поступите с ней так, как сами решите.
— Ты что это затеял, Волх Словенич?
Клянча все еще не решался взять меч и растерянно смотрел на Волха.
— Я иду на тот берег, — улыбнулся тот.
— Как идешь?! На чем? — опешил Клянча, глядя, как льдины сшибаются на гребне реки.
— На своих двоих, — пожал плечами Волх. — И если ты мне брат, то ты и сам мне не помешаешь и другим не позволишь. И лишних вопросов не будешь задавать.
— Ты, князь, похоже, с ума сошел от страха, — сердито заявил Мар. — Блажишь. Нашел время!
— Нет, погоди, здесь не то, — остановил его Клянча. Он наконец взял меч и хмуро сказал:
— Я сделаю то, о чем ты просишь. Только…
— Молчи. На-ка, и это отдашь Бояну на память.
Волх сорвал с шеи веревку и сунул Клянче в руку деревянный обломок, в который превратился оберег. Затем он быстро сбросил плащ, расстегнул пояс, стянул сапоги и остался в одной рубахе. Вот теперь белая была бы кстати, — подумал он.
Мар кричал что-то Клянче, Клянча орал в ответ. На берегу стали собираться вои и дружинники. Волх больше не оборачивался. Он не отрывал глаз от замершего в ожидании леса на том берегу. Словно повинуясь его взгляду, льдины выстроились зыбким мостом. Не раздумывая, Волх прыгнул на ближайшую, зашатался, но равновесие удержал. Еще прыжок, еще… Лед трещал и кренился у него под ногами, а между льдинами грозно чернела вода.
Еще немного — столько и еще полстолька — и он достигнет гребня реки… Берег казался совсем близким, Волх уже видел все пятна на березах, и голова его закружилась. Он словно возвращался домой… Еще прыжок, это так легко…
— Отец! Отец! Я здесь! Я живой!
Маленькая фигурка на берегу прыгала и махала рукой. Вокруг мальчика суетились волки, пытаясь оттащить на безопасное расстояние от реки.
Волх не поверил своим глазам. Он застыл на льдине, не обращая внимание, как швыряет ее вода. Боян жив и свободен! Это чудо. А значит, ничего невозможного нет.
![Роберт Говард - За Черной рекой [= По ту сторону Черной реки]](/uploads/posts/books/11728/11728.jpg)
