Сергей Катканов - Рыцари былого и грядущего. Том 3
— Вечно святой Георгий Победоносец на прекрасном коне поражает копьём страшного дракона, — мечтательно прошептал отец Пьер. — Эта сакральная битва не может прекратиться, пока существует человечество.
— А ведь знамя святого Георгия — красный крест на белом поле! — как мальчишка воскликнул Анри. — Значит, император Лалибела сознательно воздвиг тамплиерский храм.
— Думаю, что так и было, — улыбнулся брат Жан.
— И есть, и будет, — серьёзно заключил отец Пьер.
— А вот и могила Георга фон Морунгена, — сказал брат Жан, когда они прошли в пустынный гулкий храм.
— Надгробная плита без надписи, — прошептал Арман де Ливрон.
— Да, без надписи. Пока жив хоть один тамплиер Лалибелы, известно, кто находится в этой могиле. А если тамплиеров здесь не будет, то и надпись на могиле никому и ни о чём не скажет.
— Как хорошо… — задумался де Ливрон. — Анри, похорони меня так же в могиле без надписи. Не хочу, чтобы на мою могилу плевали. И надо бы, чтобы на неё плевали, а я вот почему–то не хочу.
— Хорошо, мессир, — дрогнувшим голосом согласился Анри, понимая, что никакая полемика с Арманом не уместна, он лишь назвал его, как в стародавние времена — мессир, подчеркнув, что считает командорское достоинство наставника неотторжимым.
Брат Жан недоуменно посмотрел на Армана и Анри, но ни о чём не спросил. Анри поторопился перевести разговор на другую тему.
— В чём же славные тамплиеры Лалибелы видят своё служение?
— Наше служение — защита храмов, которые есть Новый Иерусалим. Мы — рыцари храмов Лалибелы. Вторая наша задача — спасение христиан, попавших в плен к мусульманам. Эта задача естественным образом родилась из необходимости пополнять ряды эфиопских храмовников. И теперь мы регулярно совершаем набеги на побережье, громим тылы султанатов с целью освобождения пленных не только для пополнения наших рядов, но в первую очередь во славу Христову, независимо от того, станут ли освобождённые храмовниками.
— Как славно! Вы — настоящие тамплиеры! — опять воскликнул Анри, который, кажется, со времён Руада не был таким восторженным.
— Славно то, что самые настоящие тамплиеры Европы наконец вспомнили о нас, и наше вековое ожидание столь благополучно завершилось.
— А вы не предлагали своё оружие императору?
— Нет… Про «белых воинов Лалибелы» в Эфиопии мало кто знает, а кто знает — старается о нас не вспоминать, чему мы только рады. Мы для них — люди Загуйе, а это не лучшая рекомендация при дворе Соломонидов.
— Да уж знаем мы эти интриги эфиопского двора, — усмехнулся Анри. — Жизнь европейцев в этой чудесной стране всегда подвешена на волоске.
— Надо создать подземное убежище, — неожиданно деловито сказал Арман. — Если что–то случится, нас и найти не смогут.
— Подземное убежище? — удивился брат Жан. — Как? Где?
— Я тут побродил по вашим подземным тоннелям, которые связывают храмы, и понял, что это такой лабиринт, в котором и Минотавр заблудится. Если найти в самом заброшенном месте какое–нибудь никому не известное ответвление, а ещё лучше — его создать, вообще запутать сетку тоннелей, и потом начать выдалбливать подземное помещение, там можно будет схорониться так, что и Антихрист не найдёт. А ведь он будет искать нас, проклятый сын погибели.
— Великолепно! — не смог сдержать восторга брат Жан. — Вы отворяете ворота легенды, прекрасный брат Арман.
— Я больше мастер затворять ворота, — сухо отрезал де Ливрон. — Потом всё обсудим.
— А вот скажи мне, брат Жан, — включился в разговор отец Пьер, — кто же духовник вашего командорства?
— Тут вы, может быть, не одобрите нас, — виновато улыбнулся брат Жан. — Духовник командорства — греческий священник, православный, как они говорят. Мы не стремились к тому, чтобы иметь православного священника, но, когда наш старый духовник умер, мы остались вообще без мессы, и тут в одном из рейдов нам довелось освободить греческого патера. Он согласился остаться в командорстве и служить для нас литургию, лишь поставив условие, что всё будет делать так, как это принято у греков. Мы согласились, потому что выбора не было. А потом он объяснил нам, что православие не содержит никаких ересей и строго основано на учении семи вселенских соборов. У нас ни один рыцарь в богословии толком не разбирается, но мы поверили ему, потому что ведь не может же священник обманывать. Правильно ли мы поступили, отец Пьер?
— Конечно, правильно, — миролюбиво заверил де Болонья. — Этот священник не обманул вас, у ортодоксов действительно нет никаких ересей. Они лишь не признают власть римского папы, поэтому мы считаем их схизматиками, то есть раскольниками. Но после того, как римский понтифик отрёкся от Ордена Храма, мы сами оказались вне подчинения Риму, помимо своей воли став раскольниками, так что уж кому–кому, а только не тамплиерам обвинять кого–то в схизме. Тем более, что мы среди еретиков, а ортодоксы нам, конечно, братья. Познакомишь меня с вашим священником?
— Да, с радостью, пресвитер Иоанн сейчас подойдёт.
— Пресвитер Иоанн?! — на одном дыхании хором воскликнули гости.
— А что удивительного в том, что священника зовут Иоанном?
— А вы тут не знаете легенду о пресвитере Иоанне?
— Нет… Но, зная нашего замечательного пресвитера Иоанна, не сомневаюсь, что это прекрасная легенда. Вы полюбите нашего пресвитера, как и мы. Он такой возвышенный… Счастье, что он с нами.
***Анри быстро решил, что командорство с озера Тана перебирается в Лалибелу. Они объединятся с местными братьями, создадут подземное убежище, а там, как Бог благословит. Надо было собираться в обратную дорогу, чтобы поскорее привезти сюда всех братьев.
— Я не буду возвращаться на Авалон, останусь здесь, — сказал Арман де Ливрон. — будет время рассказать местным братьям, что случилось с Орденом Храма в Европе.
Анри молча кивнул головой, а брату Жану, прощаясь, сказал:
— Если Арман скажет тебе, что он — единственный виновник гибели Ордена Храма — не верь. Командор де Ливрон не погубил Орден, а спас. Но ему пришлось исполнить трагическую роль, а он человек большой совести и не может себя простить.
***В 1328 году султан Йифата Хакк ад-Дин захватил возвращавшихся из Каира послов императора Амдэ — Цыйона. Султан насмерть замучить эфиопских дипломатов. Это было дикое преступление, совершённое без повода, без цели, без малейшего смысла. Впрочем, удивляться не приходилось. Султан Йифата был подданным ныгусэ нэгэст, а преобладание сил последнего было не столь очевидным, так что рано или поздно всё равно предстояло выяснить отношения между империей и султанатом на поле боя.
Итак, Хакк ад-Дин своими действиями заявил, что готов к войне. Амдэ — Цыйон сразу же показал когти льва. Молниеносным броском он разбил армию Хакк ад-Дина, пленив самого султана и лишив его трона. Император посадил на трон Йифата брата Хакк ад-Дина — Сабр ад-Дина. Эфиопы праздновали победу, прославляя силу и мужество великого царя царей, но знающие люди понимали, насколько неустойчиво создавшееся положение, и что война по–настоящему ещё только началась. Весть о великой победе императора быстро разнеслась по всей Эфиопии, достигла она и Лалибелы. Тамплиеры ходили взвинченные, хотя говорили о развернувшихся событиях мало, но даже во время боевых тренировок было заметно, что они сами не свои, учебные бои стали так энергичны, как будто рыцари старались поразить реального противника. Храмовники понимали, что большая война с мусульманами, это их война, и, может быть, приблизился звёздный час эфиопских тамплиеров, но они не только лишены возможности предложить Амдэ — Цыйону свои услуги, но даже более того — появление при императорском дворе было для опальных белых воинов смертельно опасно.
До сих пор тамплиеры не имели большой необходимости в том, чтобы разбираться в тонкостях и хитросплетениях африканской политики, но сейчас командор де Монтобан решил поговорить с братом Исааком, надеясь прояснить ситуацию.
— Объясни мне, брат Исаак, насколько серьёзна исламская узроза для христиан Эфиопии?
— Очень серьёзна, а сейчас — как никогда. Амдэ — Цыйон — могучий император, он совершил то, что до него за многие столетия не удавалось сделать ни одному ныгусэ нэгэст, он объединил всю Эфиопию. Но и мусульмане не дремлют, именно сейчас султанаты расцветают, укрепляются и, что самое для нас страшное — объединяются. Всё побережье Эритрейского моря на востоке в руках мусульман, а на западе — исламский Судан, на севере — исламский Египет. Мы со всех сторон окружены мусульманами, они и с юга к нам уже подбираются. Да на юге ещё язычники — оромо, с которыми вы сражались. Да на севере ещё иудеи — фалаша, которых недавно разгромил император, но эта проблема окончательно не решена.
