Дмитрий Абрамов - Гражданская война. Миссия России
– Прыгай, выручай! Тя красные быстро достануть вместях с конем и обсушать у стенки, – злобновато сказал еще один.
– Што ж исделать, Николаич? Замучается конь! Ведь буить плыть, покеда не… Што делать-то? – с болью причитал вестовой.
– Дайте-ко винт мне в руки! – суровея лицом, попросил подъесаул.
Просьба его была исполнена. И Туроверов, передернув затвор, два раза выпалил в сторону плывущего жеребца. То ли рука раненого была нетверда, то ли глаза застило слезами…
– Ты, Иваныч, за конем не доглядел. Возьми на себя уж этот грех… Сам знашь… – подавляя чувство муки на лице, произнес подъесаул.
– Э-эх, прости нас, Господи, – промолвил вестовой, перекрестился, снял винтовку с плеча, вскинул и прицелился…
* * *Крым покорил Усачева своим великолепием и величием. Он был здесь впервые. Даже частые, скоротечные, но кровопролитные, жестокие схватки и бои не могли отвлечь Петра от восхищения и выражения своих чувств. Особенно покорили его Крымские горы. А когда их стрелковый полк Первой Конной вышел через Старый Крым к Феодосии, Усачев увидел море. Оно раскинулось по всему горизонту, заполнило его и, казалось, поднялось даже выше горизонта – до макушек гор, окаймляющих залив и городскую бухту. У Петра дух захватило. Нечто подобное творилось и с солдатами его взвода. Глаза людей заблестели от восхищения. Холодное, ноябрьское солнце ярко сияло посреди небосвода и играло на мириадах пенистых волн миллионами бликов. Эти волны света и блики слепили людей и вызывали улыбки на лицах. Южный, еще теплый ветерок, насыщенный соленым запахом волн, пел свою песню. Все, казалось, переживали одно и то же чувство.
«Вот мы лезли, бежали, шли, скакали, ехали, стреляли, в нас стреляли, сколько пройдено, сколько пережито, сколько крови и пота пролито, один Бог знает… Но, наконец, дошли до самого конца – до самого моря. И теперь конец этой тяжкой, страшной войне!» – читалось на лицах людей.
– Да-а! Лукоморье! Лепота! Мать твою… – изрек замкомвзвода, поглаживая и расправляя усы.
– И не говори, Петрович! – со своей стороны поддакнул Усачев.
– А на лукоморье-то, гляди, сколь корабей да лодок! – воскликнул один из молодых солдат.
– То ж ён – Врангель! Бежить ихний брат от советской власти. За море идуть, – изрек кто-то довольно мрачно.
В груди у Петра что-то напряглось… Сердце словно провалилось куда-то… Он вспомнил трагедию в Новороссийске.
«Господи, и года не прошло, а как будто сто лет минуло», – подумалось ему.
Полк быстро занимал город, и многие части скоро выходили к причалу. На одной из улиц у моря стоял брошенный воз с домашним скарбом, швейной машинкой «Зингер» и связками каких-то плоских предметов, похожих на щиты, замотанные простынями. Конармейцы уже успели распотрошить одну из связок. Тут Петр и увидел, что в связках были картины. Та, которую достали первой, явно принадлежала перу талантливого живописца. Изображен на ней был какой-то античный сюжет с полуобнаженными наядами или музами. «Братишки» не заставили себя долго ждать и, превратив картину мишень, с хохотом стали расстреливать ее, стараясь попасть в грудь, в глаз или в промежность античных особ. Усачев с негодованием отвернулся и проследовал к берегу.
По причалу потерянно бродили брошенные впопыхах, оседланные кони… Усачев привел к морю свой взвод.
– Вот он – конец войны, – думал он.
Волнение нарастало, сердце усиленно билось в груди у Петра. Чтобы унять чувства и спрятать глаза, он взял трофейный артиллерийский бинокль (германского производства), висевший у него на груди, и стал всматриваться туда, где на рейде стояли корабли и пароходы. Бинокль был очень сильный – восьмикратный, и можно порой было разглядеть даже фигуры и лица людей. Он увидел, что среди нескольких гражданских пароходов быстро, под полными парами шел боевой миноносец. На носу его явно стояла группа офицеров в сверкающих на солнце золотых погонах. Среди них выделялся один – высокий, в светло-серой черкеске и белой папахе.
«Бог ты мой, неужели сам Петр Николаевич!» – подумал Усачев и затаил дыхание, чтобы не выдать себя.
Ему как-то, раза два, приходилось видеть тогда еще командующего Кавказской армией в Ростове в 1919 году. Его высокий рост, осанка, благородные черты лица врезались в память… Петр навел оптику на последний выходящий на рейд пароход и оглядел корму зорким взглядом пулеметчика. Странно знакомой показалась ему и фигура одного из кубанских казаков в лохматой папахе, что обнимал и кутал в бурку женщину, а сам всматривался в сторону берега, уходящего от кормы все далее и далее.
– Чего тут удивительного? – подумал Усачев, – здесь, в районе Феодосии, частям Первой Конной чаще всего встречались кубанцы.
Он подкрутил наводку оптики и вгляделся. Сомнений не было… Это был живой, но, вероятно, раненный в руку Алексей Пазухин!
Паволока слез облекла глаза. Петру захотелось кричать, свистеть, орать, звать Алексея, все тех, кого он увидел на кораблях и пароходах. Но сделать этого Петр не мог. Он опустил бинокль, отворотил глаза, незаметно смахнул слезу, отвернулся от моря.
– Эх, вдарить бы сейчас полной очередью по энтим, что на корабьях! – с завистью, с сожалением и с каким-то надрывом в голосе произнес молодой солдат.
– Приказа открывать огонь по морским судам не было, – сухо и жестко вымолвил Усачев. – Да и что толку. Тем более у них на рейде миноносец. Как начнет в ответ из морских орудий крыть, тогда почешемся, – добавил он.
«Уходите, дорогие! Плывите себе скорее за море! Не дадут вам тут жизни. А мы как-нибудь уж тут… Ну а если жив Кирилл, если в России остался, если увижу его, обязательно расскажу об этом», – подумал про себя Петр.
* * *Сразу после выхода на службу Изгнанникову было поручено подготовить две лекции по тактике и оперативному использованию артиллерии и кавалерии для командного состава ЧОН. На подготовку ушло две недели с лишним. Читал он их в начале – середине ноября. Лекции получились содержательные, но непродолжительные. Особый интерес вызвал его доклад по кавалерии. Уже в ходе выступления слушатели стали задавать вопросы, и порой возникала дискуссия. Кирилл начал с того, что вызывало интерес у него самого, с того, что он увидел сам год назад и что поразило его. Он рассказал об организации крупных кавалерийских соединений Красной армии и о применении их в решающих сражениях 1919-го.
– Для формирования стратегической кавалерии – отдельных бригад, дивизий и корпусов – были использованы кавалерийские бригады стрелковых дивизий. В сентябре 1919 года в составе 10-й армии из 2 кавбригад дивизионной кавалерии и одной отдельной кавбригады (бывшей бригады товарища Жлобы) был образован Конно-сводный корпус под командованием товарища Думенко. Для усовершенствования командного состава кавалерии и подготовки командиров полков и эскадронов тогда же, в 1919-м, в Петрограде на базе Офицерской кавшколы старой армии стала действовать Высшая кавалерийская школа Красной армии. К концу 1919-го в Красной армии имелось 8 командных кавкурсов со списочным составом 1666 курсантов.
С сентября по декабрь 1919 года в Красной армии было сформировано 10 кавдивизий: 1-я Кавказская, 1-я Туркестанская, 5-я, 8-я Червонного казачества, 9-я, 10-я, 11-я, 12-я, 13-я, 16-я. Их формирование было сложным процессом. Оно проводилось и во внутренних округах (11-я кавдивизия – в Московском Военном Округе), в Западной армии Республики – 1-я Кавказская. Проводилось оно также за счет войсковой кавалерии и развертывания отдельных кавбригад действующей армии, пополненных маршевыми эскадронами и лошадьми.
– Зачем в Красной армии потребовалось формировать такие большие конные и кавалерийские части? – подняв руку, задал вопрос молодой светловолосый, чисто выбритый командир.
– Боевые действия против Деникина, применявшего казачью конницу и кавалерию крупными массами в составе нескольких конных корпусов, вызвали необходимость создания не уступающего противнику мощного кавалерийского соединения, – отвечал Изгнанников. Немного помедлив, ожидая еще вопросов, он продолжал: – В связи с этим в ноябре 1919-го 1-й Конный корпус товарища Буденного был развернут в Первую Конную армию в составе 4-й, 6-й, а следом и 11-й кавдивизий. С апреля нынешнего, 1920 года в нее влилась также 14-я кавдивизия. Сведение отдельных кавалерийских дивизий в конные корпуса и образование Конной армии создали благоприятные условия для успешного использования стратегической кавалерии в борьбе с конными массами противника.
– Товарищ военспэц, а шо означаеть «стратэгическа»? – задал вопрос немолодой и усатый слушатель в кожаной куртке, явно южнорусского происхождения.
– В данном случае, думаю, что термин «стратегическая», уже употребленный представителями командования Красной армии, означает, что подобные соединения предназначены для решающих наступательных операций на самых важных участках того или иного фронта. Как правило, они применяются для глубокого прорыва на территорию, которой владеет противник, а также для мощных фланговых ударов. Мне довелось видеть атаки Первой Конной – это нечто невообразимое и потрясающее, – неторопливо отвечал Кирилл, стараясь объяснить доступно, понимая, что перед ним в большинстве малограмотные, не имеющие хорошего образования люди из простонародья.
