Джек Хайт - Орел пустыни
– Она плохо себя чувствует, – ответил Хальдун, поворачиваясь к Юсуфу. – И просила ее извинить за отсутствие.
– Надеюсь, ничего серьезного.
Хальдун покачал головой:
– Временное недомогание. – Где-то неподалеку послышался протяжный зов муэдзина. Джон посмотрел на небо и увидел, что оно почернело, а звезды стали особенно яркими. – Пришло время ночного намаза, – сказал Хальдун. – Мы помолимся здесь. – Он указал на белую полосу, начертанную на стене двора. – Я отметил направление на Мекку. – Когда из дома вышли слуги с молитвенными ковриками, Хальдун повернулся к Джону: – Ты можешь подождать в сторожке у ворот.
– Я останусь и помолюсь моему Богу, – ответил Джон.
Он отступил в тень у боковой двери дома и, опустившись на колени, склонил голову, но продолжал наблюдать за остальными.
Юсуф, Хальдун и Убада подошли к фонтану, чтобы омыть головы, руки и ноги, готовясь к молитве. Мужчины закончили мыться и встали перед молитвенными ковриками, спиной к Джону. Они начали молиться, повторяя первые строки ракаата[10]:
Во имя Аллаха, Милостивого и Милосердного.
Джон знал, что ночной намаз состоит из четырех ракаат и занимает около десяти минут. Молящиеся падают ниц в конце первого ракаата. Как только это произошло, Джон бесшумно поднялся на ноги и проскользнул в боковую дверь дома. У спальни Зимат он остановился. Прижавшись ухом к двери, он прислушался, но слова молитвы во дворе заглушали все остальные звуки. Однако ему удалось расслышать тихий плач. Джон распахнул дверь.
Зимат сидела на кровати, прижав колени к груди, и удивленно подняла глаза, когда Джон вошел. Он увидел, что по ее щекам бегут слезы.
– Джон, – выдохнула она.
– Я боялся, что ты меня забыла, – сказал он, закрывая за собой дверь.
Зимат молча подбежала к нему и спрятала голову у него на груди.
– Как я могла забыть? Я каждый день вижу тебя в нашем сыне. – Джон молча гладил ее волосы, чувствуя, что начинает расслабляться. Потом Зимат отстранилась от него. – Почему ты приехал? – резко спросила она и повернулась к нему спиной. – Почему меня покинул?
Джон положил руки ей на плечи.
– У меня не было выбора. Я не мог увезти тебя с собой, чтобы жить среди франков. Твой сын – наш сын – стал бы бедняком. Как и ты.
– Но мы были бы вместе.
Джон нежно повернул ее к себе и поднял ее голову за подбородок, чтобы заглянуть в темные глаза.
– Если хочешь, я снова могу быть рядом с тобой.
– Ты знаешь, что я хочу. – Джон наклонился, чтобы поцеловать ее, но Зимат накрыла ладонью его губы. – Сначала ты должен обещать никогда больше меня не покидать.
Джон взял ее за руку и поцеловал.
– Я обещаю.
Он прижал Зимат к себе и поцеловал. Ее губы оказались еще более нежными, чем он помнил.
В этот момент дверь в комнату стала открываться, и они отскочили друг от друга. На пороге стоял их сын, Убада. Он удивленно раскрыл глаза и заплакал.
– Неверный, – завопил он, показывая на Джона. – Неверный.
Зимат подошла к нему и взяла на руки.
– Успокойся, мой милый, – заворковала она. – Он не неверный. Он друг. – Мальчик успокоился, и Зимат посмотрела на Джона. – Тебе пора уходить.
– Но что, если…
– Я разберусь со своим сыном и Хальдуном. Иди!
Джон вышел из комнаты и выскользнул во двор. Мужчины все еще оставались распростертыми на земле, заканчивая последний ракаат. Они одновременно бормотали:
«Приветствия благословенные, молитвы и лучшие слова Аллаху, мир тебе, о Пророк, и милость Аллаха и Его благословение. Мир нам и благочестивым рабам Аллаха. Я свидетельствую, что нет божества, кроме Аллаха, и свидетельствую, что Мухаммад – Его раб и Посланник».
Они посмотрели направо и прошептали:
– Да пребудет с тобой мир.
Затем взглянули налево, повторили ту же фразу и встали: молитва подошла к концу. Слуги начали собирать молитвенные коврики, а мамлюки отправились к сторожке у ворот.
Главная дверь в дом распахнулась, и на пороге появилась Зимат с сыном на руках.
– Брат! – позвала она Юсуфа. – Добро пожаловать! Заходи в дом, мы отпразднуем твое возвращение.
Юсуф подошел к сестре, поцеловал ее в обе щеки.
– Рад видеть тебя, сестра. – Он протянул руку и взъерошил волосы Убады. – Твой сын красивый маленький мужчина. Он похож на своего отца.
Улыбка тронула уголок рта Зимат, и ее глаза встретились с глазами Джона.
– Я знаю, – ответила она.
– Она жена моего господина. Она жена моего господина, – беззвучно шептал Юсуф, подходя к гарему.
У входа два евнуха преградили ему дорогу.
– Я пришел навестить Азимат по приглашению Нур ад-Дина, – сказал им Юсуф.
Один из евнухов кивнул.
– Следуйте за мной. – Евнух отвел Юсуфа к покоям Азимат и предложил ему войти.
Азимат сидела на подушке у дальней стены напротив одной из служанок. Обе склонились над игровой доской, Юсуф подошел ближе и увидел, что они играют в шатрандж[11]. Азимат сделала ход конем – на две клетки вперед и на одну в сторону, – чтобы создать угрозу шаху служанки. Она не поздоровалась с Юсуфом.
– Моя госпожа, – с поклоном сказал Юсуф.
Азимат подняла голову и нахмурилась:
– А, это ты.
Служанка беззвучно встала, и Юсуф занял ее место. Он чувствовал на себе ее взгляд, хотя она отошла к двери.
– Нур ад-Дин сказал, что вы плохо себя чувствовали, – начал Юсуф.
Сейчас, когда Юсуф сидел напротив Азимат, он заметил, что у нее темные круги под глазами, а волосы, обычно тщательно уложенные, в беспорядке спадали на плечи. Она все еще оставалась красивой, но Юсуфу показалось, что в ней что-то сломалось.
– В том нет никакой тайны. Я старею, и у меня нет сына. Вот в чем причина моих недомоганий.
– Вы все еще молоды, хатун. – Юсуф улыбнулся. – У вас будет сын.
– От кого? От Нур ад-Дина? – Она с горечью рассмеялась. – Он больше не ложится в мою постель. Нур ад-Дин оставляет свое семя в лоне более молодых женщин. И кто теперь даст мне сына? – Юсуф отвел взгляд. – Кто? – громко повторила Азимат.
– Я лишь хотел развеселить вас, – пробормотал Юсуф.
– Ты ничего не можешь для меня сделать. – Она посмотрела ему в глаза. – Ты трус. – Юсуф заморгал от удивления и обиды. – Я предлагала тебе все, а ты сбежал, – прошипела Азимат так тихо, что служанка не могла ее услышать. – Ты так навсегда и останешься эмиром Телль Башира, забытой богом крепости посреди пустыни. У тебя нет мужества, чтобы стать чем-то большим.
Юсуф почувствовал, как его лицо заливает краска.
– У меня есть мужество, хатун, – сквозь сжатые зубы произнес он. – Но еще я обладаю честью.
Азимат прищурилась, вглядываясь в лицо Юсуфа.
– У тебя слишком много чести, – наконец сказала она. – Вот почему тебе никогда не стать великим. – Она вновь обратила свое внимание на доску и небрежно махнула ему рукой. – Ты можешь идти.
* * *Позднее, уже ночью, Юсуф стоял, прислонившись спиной к каменной стене дворца, а его босые ноги упирались в узкий карниз, ширина которого не превышала шести дюймов. Он посмотрел на землю, находившуюся далеко внизу, там, в свете луны, у подножия скалы сияли белые камни. Он вылез из окна своей спальни во дворце и теперь пробирался к покоям Азимат. Его правая нога медленно двигалась по карнизу вдоль стены, и в этот момент Юсуф почувствовал, как уходит опора под левой ногой. Он зашатался, чувствуя, как сердце отчаянно колотится в груди, но сумел сохранить равновесие. Потом он услышал, как кусочек карниза отвалился, полетел вниз и исчез в темноте.
– О, Аллах, – прошептал Юсуф. – Что я делаю?
Он прижался к стене, стараясь успокоить дыхание. Слова Азимат жгли его сердце.
«Ты трус… вот почему ты никогда не станешь великим».
Он должен поговорить с ней, хотя бы для того, чтобы доказать, что она ошибается. Он не трус и станет больше, чем эмир Телль Башира. Много больше.
Юсуф продолжал продвигаться вдоль стены, пока не оказался возле окна. Он знал, что там находятся покои Ширкуха. Было уже темно. Юсуф миновал окно дяди, осторожно двинулся дальше и благополучно проскользнул мимо трех темных окон – далее вдоль стены на протяжении тридцати футов шел ряд ярко освещенных сводчатых окон. Юсуф заглянул внутрь и увидел трех стражников, охранявших двойные двери, находившиеся напротив окна. Юсуф попытался присесть на корточки, но на узком карнизе это было невозможно.
– Проклятье! – тихонько выругался он.
Он не мог пройти дальше незамеченным.
Но так ли это? Юсуф повернулся, прижался щекой к каменной стене, потом наклонился и ухватился за шершавый камень карниза двумя руками.
– Да защитит меня, Аллах, – пробормотал он и спустил ноги с карниза. Через мгновение он уже висел на руках, а его тело раскачивалось над пропастью.
