Ким Чжэгю - Счастье
— Конечно, вам, профессор, не мешало бы передохнуть с дороги, но дело не терпит отлагательства. Так что извините.
Через несколько минут они были уже в клинике. Прямо из машины главврач повел профессора в свой кабинет. Директор института ушел в учебный корпус. В кабинете главврача уже находился заместитель заведующего отделением Рё Инчже.
— Доктор Рё Инчже, извините меня, пожалуйста, что я так рано вас потревожил. Надо обсудить вместе один важный вопрос.
Главврач пригласил всех сесть.
— Так вот, — начал он без обиняков, — в отделении восстановительной хирургии заведующий отделением Чо Гёнгу и доктор Дин Юсон сделали друг другу экспериментальную операцию по непосредственной трансплантации живой костной ткани.
— Что? — Профессор от неожиданности испуганно вскочил. — Не может быть!
— Я сам поначалу не поверил, такое не укладывается в обычные представления. Тем не менее это факт, — подтвердил главврач.
— Как же они решились на такое? А каковы последствия?
— Пока еще не ясно… Оба стойко переносят боль, будучи на ногах, и пытаются даже оперировать больных. О госпитализации и слышать не хотят. Поэтому я и решил прибегнуть к вашей помощи, товарищи.
— Надо принимать срочные меры. Последствия могут быть самые неожиданные.
Профессор стал нервозно ходить по кабинету. Он представил себе мысленно, как должна была происходить эта операция. Ну, еще можно было допустить, что они сделали бы операцию по трансплантации консервированной кости, подумал он, куда ни шло, но непосредственно пересаживать друг другу живую костную ткань?.. Это в голове не укладывалось. Да еще продолжают работать! Обычно больных даже после незначительных операций укладывают в постель, а тут… Ведь они же врачи, должны понимать. Сделали друг другу серьезнейшую операцию и продолжают оставаться на ногах! Как это понять? Размышления профессора прервал главврач.
— Разумеется, надо продолжать исследования в области усовершенствования операций по трансплантации не только губчатой кости, но и живой костной ткани. Но это надо делать с соблюдением всех медицинских норм. Надеюсь, в разрешении этих проблем вы примете самое активное участие. Это не только наше желание, это требование партии. А пока прошу вас проследить за состоянием здоровья Чо Гёнгу и Дин Юсона.
Профессор встал, торжественно поклонился и вместе с Рё Инчже молча покинул кабинет. Ему хотелось как можно скорее увидеть Чо Гёнгу и Дин Юсона.
Через несколько минут они уже были в кабинете заведующего отделением. Чо Гёнгу был один, он сидел глубоко задумавшись, вся его поза выражала усталость, а на лице появилась болезненная бледность.
— Доброе утро, товарищ Чо Гёнгу. Что это вы тут без меня натворили? А? Как вы себя чувствуете? — с ходу спросил профессор.
— О! Профессор! Уже вернулись? — Чо Гёнгу поднялся навстречу Хо Гериму.
— Я спрашиваю, как ваше самочувствие? — ответил на приветствие вопросом Хо Герим.
— Сонсэнним, все нормально. Не волнуйтесь. Но почему вы не сообщили о своем выезде?
— В этом не было нужды. Вы лучше скажите о своем состоянии. — Профессору, кроме всего прочего, очень хотелось узнать ощущения человека, подвергшегося такой уникальной операции.
— С момента операции прошла уже неделя, но отрицательных реакций организм не ощущает. Температура, правда, к вечеру поднимается до тридцати восьми градусов. Пока только это…
Профессор не верил своим ушам.
— Во всяком случае, я чувствую себя лучше, чем предполагал… — пытался Чо Гёнгу успокоить профессора.
— Не спешите с выводами. Еще неизвестно, как поведет себя организм дальше.
— Думаю, все обойдется.
— Так или иначе, я должен вас осмотреть. Вы ведете себя крайне легкомысленно. Ведь вы же оба очень нужны клинике. А где товарищ Юсон?
— На операции.
— Что? На какой операции?! В таком состоянии? Прошу вас, — обратился профессор к Рё Инчже, — пойти в операционную. Посмотрите, что там происходит. Замените доктора Юсона и отправьте его сюда.
— Это не требуется. Он сейчас сам придет, — сказал Чо Гёнгу, но Рё Инчже уже вышел из кабинета.
Профессор стал тщательно выслушивать Чо Гёнгу. Затем он внимательно осмотрел операционное поле. Швы немного воспалились, но в общем рана выглядела нормально. Однако колебания температуры в пределах тридцати восьми градусов и сильная боль в оперированном месте не давали повода для чрезвычайного оптимизма.
— Товарищ Чо Гёнгу, вам необходимо лечь в стационар. Это и распоряжение главврача, и одновременно мое пожелание. Я лично буду наблюдать за вами, — строго сказал профессор, закончив осмотр.
— Дорогой сонсэнним, я благодарю вас за внимание и заботу. Но мне хотелось бы, чтобы о нашем эксперименте знало как можно меньше людей. Как же соблюсти правила игры, если вдруг мы окажемся в постелях? Не скрою, терпеть боль нелегко, однако мы сумеем ее превозмочь. Уж коли решились на операцию, должны справиться и с болью.
В словах Чо Гёнгу слышалась просьба, и профессор не захотел идти напролом.
— Хорошо… Я понимаю вас… И преклоняюсь… Вы же совершили героический поступок. — Профессор встал и крепко пожал Чо Гёнгу руку.
В это время в кабинет вошли Дин Юсон и Рё Инчже.
— Сонсэнним, здравствуйте! С приездом! — приветствовал Дин Юсон профессора.
— Спасибо. А как ваше самочувствие?
— Все нормально. Это вы помогли мне — помните нашу ночную беседу на сопке? Она во многом предопределила мое решение.
— Э, дорогой Юсон, не заставляйте старика краснеть. Я ведь чувствую себя виноватым, что не сразу понял предложенный вами метод. Мало того, даже чинил препятствия при его внедрении и невольно сыграл роль тормоза в развитии у нас восстановительной хирургии. В нашей стране созданы благоприятнейшие условия для развития науки, и я в дальнейшем отдам все силы, все умение, чтобы не остаться в долгу перед республикой.
— Сонсэнним, мы все не хотим быть в долгу у нее.
— Я это вижу. Мы счастливые люди. Теперь возьмемся за развитие восстановительной хирургии всем коллективом, чтобы практически приступить к лечению инвалидов войны в масштабах всей страны. Вы, Юсон, уже внесли свой вклад в это важное дело.
Профессор взял Чо Гёнгу и Дин Юсона за руки и долго смотрел на них.
«Какие удивительные люди, — думал он. — Они же знали, что эксперимент может привести к самым плачевным последствиям, и тем не менее пошли на риск. Эти люди готовы поступиться собственным здоровьем во имя возвращения к жизни больных, подобных Хван Мусону. И для этого одного мужества мало, нужно еще высокое сознание, новое мировоззрение. Это люди коммунистического труда, они, как маяк, указывают путь в будущее. А я им только мешал…»
— Друзья, — растроганно сказал Хо Герим, — надо постараться избежать любых осложнений. Мы должны создать максимально благоприятные условия для приживления пересаженных тканей. Никаких операций! Никаких физических нагрузок! Наблюдение за вами буду осуществлять я сам. Мы просто обязаны добиться успеха, оправдать доверие партии.
— Спасибо, сонсэнним, — ласково сказал Чо Гёнгу, понимая душевное состояние профессора.
— Сонсэнним!.. — Дин Юсон тепло пожал профессору руку.
— Товарищ Чо Гёнгу, а ведь я на вас обижен, — сказал Рё Инчже. — Почему, начиная столь ответственный эксперимент, вы даже не сочли нужным поставить меня, вашего заместителя, в известность?
— Возможно, я не прав. Но и вы должны понять, что в эксперименте, который мы затеяли, не должны были принимать участие другие врачи, да и вряд ли это было нужно. Ведь верно? Не держите на нас обиды.
У нас есть еще много нерешенных проблем. Думаю, на вашу долю тоже кое-что останется.
Сорок дней прошло в напряженном ожидании. Дин Юсон с волнением ждал наступления этого дня. Процесс приживления пересаженной костной ткани прошел благополучно, и все показания, в том числе анализы крови, стабильно отражали нормальное течение процесса. Подтвердилось предположение молодого хирурга — пересадка живых костных тканей от донора не представляет опасности для жизни человека. И, убедившись в этих выводах, такие же операции сделали еще пятерым больным. Все больные чувствовали себя хорошо.
Об успехе эксперимента доложили на собрании врачей. Все с ликованием встретили это сообщение, и не только в отделении восстановительной хирургии, но и в клинике и в институте. Теперь каждый готов был отдать кусочек своей костной ткани, чтобы вылечить и Хван Мусона, и других инвалидов войны.
Эпилог
Прошел год. Снова наступила весна. Голубое небо излучало тепло. Торжествовала весна и на территории клиники. Лопались на клумбах цветочные бутоны, распускалась нежная зелень на плакучих ивах, зацвели бело-розовым цветом абрикосы, персики, вишни. Теплый ветер, будто ласкаясь, нежными волнами набегал на разукрашенные цветением деревья, и они покачивались, словно в замедленном танце… Над цветами уже порхали бабочки, жужжали шмели…
