Джеймс Клавелл - Тайпан
– Когда истекает срок моих векселей?
– Сегодня, как тебе хорошо известно.
– Хочешь отсрочить платеж?
– Если бы не лицо этого парнишки, да и всех на борту, я бы спросил себя, уж не блефуешь ли ты. Может, никакого серебра и нет в твоих трюмах. Но меня не провести. Это написано на каждой роже здесь на корабле, исключая твою – и Робба. Я приму твой банковский чек сегодня, клянусь Богом. Никакого кредита.
– После распродажи мы все уладим.
– До нее. Да, до нее. Лучше тебе быть свободным от всех долгов, прежде чем ты начнешь торговаться на аукционе, – сказал Брок, сверкая глазом, и его злоба прорвалась наружу. – Ты опять побил меня, да проклянут тебя Господь и дьявол, которому ты служишь, на веки вечные! Но круглый холм будет моим. Он будет моим.
– Он принадлежит Благородному Дому. А не тому, кто тащится следом.
Брок поднялся, сжав кулаки:
– Я еще плюну на твою могилу, клянусь Богом!
– А я буду плевать на твою компанию с моего холма, клянусь Богом! Еще до захода солнца!
– Может статься, во всей Азии не наберется столько сокровищ, чтобы заплатить такую цену, клянусь Богом! Желаю здравствовать всем вам. – Брок в ярости ринулся из каюты, и его сапоги застучали по трапу.
Кулум вытер потные руки.
– Этот холм стал твоей ловушкой, Дирк. Он прекратит торговаться и разорит нас, – сказал Робб.
– Да, отец. Я знаю, что он так и сделает.
Струан распахнул дверь каюты:
– Стюард!
– Да, сэр-р.
– Мистера Кьюдахи ко мне. Быстро!
– Есть, сэр-р.
– Послушай, Дирк, – продолжал Робб. – У тебя есть шанс. Сделай с ним то же, что он собирается сделать с тобой. Прекрати вдруг торговаться. Пусть он сам разгребает эту кучу. Тогда конец ему. Ему! Не нам!
Струан не произнес ни слова. Раздался стук в дверь, и в каюту торопливо вошел Кьюдахи:
– Слушаю, сэр-р?
– Катер на воду. Скажите боцману, пусть доставит мистера Робба и мистера Кулума на «Грозовое облако». Там он дождется мистера Кулума и отвезет его на флагман. Потом пусть возвращается сюда. Собрать всех на палубе у кормы!
Кьюдахи закрыл за собой дверь.
– Отец, дядя прав. Ради всех святых, неужели ты не видишь, что этот проклятый пират загнал тебя в ловушку?
– Тогда нам остается только посмотреть, не вытащат ли нас святые, которых ты помянул, из этой ловушки. Это вопрос лица!
– Дирк, – взмолился Робб, – почему ты не прислушаешься к голосу разума?
– Сара хочет видеть тебя на борту. Пока о серебре ни слова. И, Кулум, дружок, если Лонгстафф спросит обо мне, скажи только, что я на корабле. Больше ничего.
– Дирк, это твой единственный шанс…
– Тебе лучше поторопиться, Робб. Передай мои наилучшие пожелания Саре и детям. – Он вернулся к вороху бумаг на столе.
Робб знал, что спорить дальше бесполезно. Он молча вышел. Кулум последовал за ним с тоской в сердце. Он понимал, ничто на свете не заставит отступить его отца – или Брока. Благородный Дом поставил все свое будущее на никчемный холмик земли, выросший на никчемной скале. Глупо, кричало все его существо. Почему отец так чертовски, так безнадежно глуп?!
Глава 12В тот же день после полудня Струан стоял рядом с большой палаткой, которую он распорядился установить на берегу Счастливой Долины. Он смотрел, как капитан О́рлов надзирает за матросами: те перетаскивали бочонки с баркаса на берег и укладывали их ровными рядами внутри палатки. Он был настолько поглощен этим, что не слышал, как сзади к нему подошла Мэри Синклер.
Ее лицо обрамлял капор, подвязанный под подбородком. Коричнево-красное суконное платье волочилось по песку, оно было туго перетянуто в талии, придавая фигуре форму песочных часов по моде того времени. Но ткань была низкого качества, а покрой старомодным. Мэри прятала руки в потертую муфту, на плечи она набросила серую шаль, которая очень шла к ее глазам. Она выглядела аккуратной, невзрачной, бедной, замкнутой и полной достоинства.
– Привет, тайпан, – сказала она.
Струан, вздрогнув, вышел из задумчивости.
– О, привет, Мэри. Ты выглядишь очаровательно.
– Благодарю вас, добрый сэр, – сказала Мэри с мимолетной улыбкой и сделала изящный книксен. – Это такая высокая похвала для бедной девушки.
Пляж и долина быстро заполнялись торговцами, их женами и детьми – все в праздничном настроении, приодетые к случаю. Они обменивались друг с другом приветствиями и громко переговаривались. Группы солдат и матросов – все офицеры в парадной форме – расположились в разных местах долины. Баркасы постоянно доставляли на берег новые семьи и офицеров. В прибрежной полосе, сбившись в кучки, ловили рыбу несколько сампанов, а к западу шумной толпой стояли любопытные китайцы, отделенные от долины кордоном из морских пехотинцев.
Столик аукционера поставили на небольшом возвышении в пятидесяти ярдах от палатки Струана, и, взглянув туда, шотландец заметил неподалеку от него Гордона Чэня. Молодой человек тут же поклонился ему. Струан понял, что его сын хочет поговорить с ним и поэтому, должно быть, уже долгое время терпеливо ждет, когда представится возможность сделать это, не привлекая к себе внимания.
– Здравствуй, Гордон. Я освобожусь через минуту! – крикнул он.
– Благодарю вас, сэр, – откликнулся Гордон, кланяясь снова.
Струан увидел Робба, прогуливающегося с Сарой. Сара ступала грузно, с напряженным лицом. Рядом с ними резвилась Карен. Струан поискал глазами Кулума, но не нашел его и решил, что тот все еще на флагмане. Потом он вдруг увидел его, занятого оживленной беседой с Глессингом. Струану показалось странным, что Кулум не подошел к палатке сразу же, как только прибыл на берег.
– Прошу прощения, тайпан, мисс Синклер, – сказал О́рлов. – Все бочонки на берегу.
– Надеюсь, что так, капитан О́рлов, – лукаво улыбнулась Мэри. – Я слышала, вы перетаскивали их с баркаса последние два часа без перерыва. Вы хотите споить все европейское население острова, мистер Струан?
Струан коротко хохотнул:
– Нет. Благодарю вас, капитан.
О́рлов отдал честь Мэри и скрылся в палатке с несколькими матросами. Другие собрались вокруг нее, одна группа села рядом на берегу и принялась играть в кости.
– Ты пришла рано, Мэри. Торги начнутся не раньше чем через час.
– Капитан Глессинг был настолько любезен, что предложил проводить меня на берег, – сказала она. – Давайте пройдемся немного, если вы не возражаете.
– Конечно, – ответил Струан, уловив тревожную нотку в ее голосе.
Они не спеша пошли вглубь острова.
Внизу в долине было сыро, вчерашний дождь оставил после себя широкие зеркальные лужи. От небольшого водопада, петляя, сбегал тихий ручеек. К шуму прибоя добавлялось неумолчное жужжание мух, стрекоз, пчел и слепней. Лучи солнца несли с собой обещание весны.
Когда они отошли достаточно далеко, Мэри остановилась:
– Во-первых, я хотела сказать вам, как больно мне было услышать о вашей утрате.
– Спасибо, Мэри.
– Я пыталась увидеться с вами до того, как вы отбыли в Кантон.
– Я помню. У тебя доброе сердце.
– Вчера вечером я попробовала попасть на ваш клипер. Мне хотелось знать, как вы себя чувствуете. Это был плохой йосс.
– Да. Но это позади. В прошлом.
– В прошлом. Однако я читаю боль на вашем лице. Другие не видят ее, но я вижу.
– А как дела у тебя? – спросил он, пораженный, как всегда, тем, что Мэри могла выглядеть такой обыкновенной – милой, нежной, такой, какой она должна была быть, но не была. Мне следовало бы презирать ее, подумал он, но вопреки всему она мне нравится.
– Жизнь стала интересной. На некоторое время. – Мэри оглянулась на пляж. Брок, Горт и Нагрек Тум, Элиза Брок и ее дочери сходили на берег со своего баркаса. – Я рада, что вы опять побили Брока. Так рада!
– А разве я его побил?
Мэри прищурилась:
– Сорок лаков серебра? Четыре монеты?
– Откуда тебе известно об этом?
– Неужели вы забыли, тайпан? У меня есть друзья в высоких сферах. – Она произнесла это самым обычным тоном. Но когда она была рядом с тайпаном, эти «друзья» вызывали у нее презрение.
– У кого хранятся другие половинки монет, кто эти люди?
– Вы хотите, чтобы я узнала?
– Может быть, я думаю, что это тебе уже известно.
– Ах, тайпан, вам действительно нет равных. – Ее голос потеплел еще больше. – Я знаю, где находятся две. Когда выясню про остальные, я вам сообщу.
– А у кого две первые?
– Если бы вам удалось устроить кому-нибудь такой огромный заем, сколько половинок вы оставили бы себе?
– Все до одной. Да, клянусь Богом, все до одной! У Жэнь-гуа их две?
– Одна. – Она поиграла шалью и поправила ее на плечах. – Сейчас в Кантоне находятся четыре тысячи знаменосцев. И большая армада брандеров. Наш флот должен подвергнуться нападению, если попытается атаковать форты Бог. И еще один флот ждет в пятидесяти милях к северу. Имя У Квок говорит вам о чем-нибудь?
