Бернард Корнуэлл - Мятежник
— Что ты делаешь? — спросил Адам.
— Вооружаюсь. Будь я проклят, если проведу остаток этого дня без оружия. Здесь люди убивают друг друга, — Старбак хотел мрачно пошутить, но легкомысленность этих слов придала им резкости.
— Но отец послал тебя домой! — запротестовал Адам.
Старбак повернул в сторону своего друга мрачное лицо.
— Ты не можешь диктовать мне, на чьей стороне стоять, Адам. Сам можешь поступать по-своему, но и мне позволь.
Адам прикусил губу и повернулся в седле.
— Нельсон! Принеси мистеру Старбаку мундир и оружие!
Слуга полковника, ожидавший у сложенных в груду ранцев, палаток и прочего багажа легионеров, принес Старбаку его саблю, пистолет и мундир. Старбак кивнул в знак признательности, натянул китель и пристегнул портупею с тяжелым пистолетом.
— Похоже, что у меня слишком много оружия, — сказал он, взглянув на собственный револьвер, винтовку Джо Спарроу и револьвер Ле Ма, полученный от майора Бёрда. От отбросил винтовку и скорчил мину в сторону уродливого Ле Ма.
— Отвратительное создание, правда? — у револьвера было два дула, верхнее — нарезное, для пуль, а нижнее — гладкое, для картечи. Старбак открыл барабан и засмеялся, а потом продемонстрировал Адаму, что все девять ячеек в барабане были пусты.
Заряд картечи был на месте, но переключатель, с помощью которого владелец револьвера выбирал, какое дуло использовать, был сдвинут вверх, чтобы стрелять из пустого барабана.
— Он не заряжен, — сказал Старбак. — Дятел блефовал.
— Теперь он не блефует! — запротестовал Адам, махнув рукой в сторону отцовского Легиона, который теперь находился на полпути к подножию холма. — Посмотри, что ты натворил!
— Адам! Бога ради, я видел янки. Они идут прямо на нас, и если мы их не остановим, то война закончится.
— Разве мы не этого хотим? — спросил Адам. — Одно сражение, как ты мне обещал, а потом мы сможем начать переговоры.
— Не сейчас, Адам, — Старбаку не хватало ни времени, ни терпения, чтобы развеять сомнения своего друга. Он пристегнул портупею с саблей и кобурой поверх мундира и запрыгнул в седло, как раз когда Итан Ридли поскакал к вершине холма.
— Я собираюсь найти твоего отца, Адам, — заявил Ридли, проигнорировав Старбака.
Адам посмотрел вниз, в долину, где его соседи маршировали на север.
— Нат? Ты уверен, что видел северян?
— Я их видел, Адам. После того, как уехал от вас. Они находились позади брода Садли и шли в этом направлении. Они в меня стреляли, Адам, и гнались за мной! Я даже представить себе такого не мог.
Погоня оказалась короткой, поскольку ей помешал лес, и преследователи-северяне сдались за пять минут до того момента, когда Старбака захватили два луизианских кавалериста, отказавшиеся пересечь брод, чтобы убедиться в рассказанной Старбаком истории собственными глазами.
— Он врет, — спокойно произнес Ридли и побелел, когда Старбак обернулся в его сторону.
Старбак ничего ему не ответил, вспомнив о том, что собирался убить этого человека, но только не на глазах у Адама. Он сделает это в неразберихе сражения, когда рядом не окажется ни одного свидетеля, способного обвинить его в убийстве.
— Янки идут через брод Садли, — сказал Старбак, опять развернувшись к своему другу, — и никто кроме нас не сможет их остановить.
— Но…, - казалось, Адам никак не мог осознать чудовищность новостей Старбака — что левому флангу армии мятежников что-то угрожает и что его уверенный в себе и процветающий отец ошибался.
— Как в битве при Фермопилах, Адам, — горячо заявил Старбак, — считай это битвой при Фермопилах.
— Это еще что? — поинтересовался Итан Ридли. Он никогда не слышал ни о Фермопилах, где персы Ксеркса зашли во фланг греческой армии Леонида и одержали победу, ни о том, как три сотни спартанцев пожертвовали жизнью, чтобы остальные греки смогли уйти.
Натан Эванс не был особо похож на героя-грека, но сегодня он играл роль спартанца, а Адам, получив это сравнение нынешнего положения со случаем из классической истории, немедленно понял, что соседи и арендаторы его отца выступили, чтобы стать героями, так что он просто не мог оставить их умирать в одиночестве. Фалконер должен быть с ними, и если отсутствует отец, то будет присутствовать Адам.
— Значит, нам придется сражаться, да? — безрадостно спросил Адам.
— Ты должен отправиться к отцу! — настаивал Ридли.
— Нет. Я должен пойти с Натом, — отозвался Адам.
Ридли почуял запах победы — наследный принц встал на сторону врага короля, и Ридли заменит их обоих. Он развернул лошадь.
— Я отправляюсь за твоим отцом, — выкрикнул он, пришпорив лошадь мимо тела Джо Спарроу.
Адам посмотрел на своего друга и задрожал.
— Мне страшно.
— Мне тоже, — ответил Старбак, вспомнив оторванную ногу, перелетающую над дорогой, разбрызгивая кровь на своем пути. — Но и янки тоже страшно, Адам.
— Надеюсь, что так, — сказал тот и щелкнул языком, понуждая лошадь начать движение. Старбак с меньшим изяществом последовал за ним на Покахонтас, и друзья поскакали вниз по холму на север, вслед за Легионом. В чистом летнем воздухе над ними снаряд от гаубицы прочертил дымный след на небе, а потом врезался в землю и взорвался где-то в лесу.
Еще не было и девяти часов утра.
Выдвигаться колоннами поротно было не лучшей идеей майора Берда, но он решил, что это было бы самым быстрым способом заставить Легион сдвинуться с места, и поэтому отдал соответствующее распоряжение.
В этом построении роты должны были маршировать в ногу друг с другом, четыре шеренги в ширину, каждая из девятнадцати-двадцати человек, в зависимости от численности роты, и вместе десять рот образовывали широкую колонну со знаменем в центре, оркестр и доктор Дэнсон замыкали строй.
Проблема была в том, что Легион отрабатывал маневры лишь на плоском лугу Фалконера, тогда как теперь они шли через местность, пересеченную неудобными канавами, изгородями, кустарником, ямами, холмами, кустами ежевики, ручьями и непроходимыми зарослями деревьев. Они смогли довольно успешно добраться до дороги, но деревья возле каменного моста и изгороди на пастбищах расстроили ряды рот, и вполне естественно, что солдаты предпочли идти по дороге, так что колонна рот превратилась в длинную разбросанную цепочку людей, которые медленно тащились по пыльной дороге, прежде чем добрались до деревьев на вершине дальнего холма.
Но по крайней мере, солдаты взбодрились. Многие были рады передвижению, и еще больше рады убраться с открытого склона, где беспорядочно падали вражеские снаряды, перелетая через холм, и каким-то образом утро приняло ту же атмосферу спортивного соревнования, что и в дни занятий в Фалконере.
Взбираясь на холм, они бахвалились тем, что сделают с янки, которых едва ли ожидали встретить у дальнего склона.
Многие из солдат полагали, что майор Бёрд понял всё совершенно превратно, и полковник будет чертовски зол, когда вернется со встречи с генералом, но то была проблема Дятла, а не их. Никто не выказывал таких же подозрений по отношению к Траслоу, который первым начал движение и теперь невозмутимо вел Легион на север.
Старбак и Адам неслись галопом вдоль колонны, пока не нашли Таддеуса Бёрда, шагавшего вместе со знаменосцами. Старбак неосторожно свесился с седла, чтобы отдать майору Бёрду его револьвер Ле Ма.
— Ваше оружие, сэр. Вы знали, что он не заряжен?
— Конечно же, он не заряжен, — Берд взял оружие у Старбака. — Вы что, действительно думали, что я хотел пристрелить кого-нибудь? — хихикнул Бёрд и отвернулся, чтобы посмотреть на солдат, беспорядочно двигавшихся по проселочной дороге вверх по лесу. Так это и есть отборные части Вашингтона Фалконера? Императорская гвардия Фалконера? Эта мысль заставила Бёрда громко рассмеяться.
— Сэр? — Старбак решил, что Бёрд что-то сказал.
— Ничего, Старбак, пустяки. Хотя я полагаю, что нам следует передвигаться более подобающим для солдат образом.
Старбак указывал вперед, туда, где клочок неба обещал ровную местность на противоположной стороне густого леса, венчавшего гору.
— Там за холмом поля, сэр. Там вы сможете построить людей как положено.
Бёрду пришло на ум, что Старбак уже проезжал по этой дороге, когда полковник пытался избавиться от него.
— Почему вы не ушли, когда Фалконер дал вам шанс? — поинтересовался он у Старбака. — Вы действительно хотите сражаться за Юг?
— Да, хочу, — хотя едва ли сейчас было подходящее время, чтобы объяснять, насколько это решение было донкихотским, или почему вид солдат с топорами в лесу внезапно подтолкнул его к этому решению.
Он знал, это не было разумным выбором, а всего лишь восстанием против семьи, и Старбак внезапно удивился способу, каким судьба предоставляла эти шансы, и небрежностью, с который этот выбор можно сделать, даже если последующее за этим решение может в корне изменить все последующие события вплоть до самой смерти. Сколько раз, размышлял он, история вершилась такими необдуманными поступками?
