Георг Борн - Султан и его враги. Tom 1
— Ты отгадал, принц, я сегодня же вечером хотел бы сделать попытку освободить ее!
— Я был уверен в этом! Я знаю тебя, друг мой! — воскликнул Юссуф, подавая руку своему адъютанту. — Не откажи мне в согласии принять участие в этом деле!
— Я не смею допустить этого, принц!
— Гассан, я должен поступить так! В этот раз только уступи моей воле! Я сам не знаю, какая непреодолимая сила влечет меня; в других случаях, ты знаешь, твой совет и твоя воля — для меня закон, только в этот раз сделай по-моему!
— Пусть вся ответственность за это падет на тебя, принц!
— Ты берешь меня с собой, ты исполняешь мою просьбу! Спасибо тебе, Гассан. Я знаю, что ты любишь меня, мог ли я иначе всей душой привязаться к тебе. Я горю нетерпением поскорее выйти с тобой из дворца! Заключенная должна находиться в развалинах Кадри, где это? Знаешь ли ты эти развалины? — спросил Юссуф.
— Хотя я и знаю их снаружи, но не знаю той части, где находится заключенная! — отвечал Гассан.
— Кто принес тебе записку, Гассан?
— Какая-то старуха.
— Нельзя ли разыскать ее? Через нее, может быть, мы могли бы подробнее разузнать все.
— Я сделал все, чтобы найти ее, но это мне не удалось.
— Что ты намерен теперь делать?
Гассан промолчал с минуту.
— Осмотрел ли ты броненосец, прибывший из Англии, принц? — спросил он.
— Ты хочешь отвлечь меня, ты хочешь попытаться еще раз отговорить меня от моего намерения, но это не удастся тебе, Гассан, даю слово! — в благородном негодовании воскликнул принц. — Еще раз спрашиваю тебя: придумал ли ты уже какой-нибудь план? Может, ты не хочешь пробраться в развалины, которые, как я, помнится, слышал, населены дервишами, так что посторонние не имеют права входа туда.
— Я хочу испытать довольно странное средство получить подробные сведения!
— Пожалуйста, скажи мне, что это за средство!
— Ты принимаешь такое живое участие во всем, пусть будет по-твоему, принц! Ты, вероятно, слышал уже о пророчице в доме софта?
— Да. Так ты хочешь пойти к ней?
— Я хочу спросить ее, где Реция, пусть она подробно опишет мне ее местопребывание! Если она пророчица, она должна знать и это!
— Так ты веришь в ее таинственную силу?
— В нее более, чем во все другое! Знаешь ли ты, что это и есть чудо, о котором все столько говорят!
— Я пойду с тобой к пророчице!
— Она — воскресшая из мертвых девушка!
— Когда мы поедем, Гассан?
— Сегодня же вечером, не позже, чем через час!
— Никто не должен знать, куда мы едем. Сегодня прекрасный вечер, скажем, что едем кататься.
— Еще одно условие, принц, пока мы еще не уехали, — сказал Гассан Юссуфу, — предоставь мне говорить и действовать, ты же должен исполнить мою просьбу и не подвергать себя опасности каким-нибудь опрометчивым словом или необдуманным поступком!
— Хорошо, я обещаю исполнить твое желание!
— А теперь отправимся в путь, принц! Завернись в серую военную шинель, я сделаю то же, наши мундиры не должны быть видны.
Юссуф во всем следовал совету своего адъютанта. Оба накинули поверх мундиров серые шинели и отправились на берег, где принца уже ждала его прелестная маленькая лодка, на которой он часто катался по Босфору.
Принц в сопровождении Гассана вошел в лодку. Отъехав на некоторое расстояние от берега, Гассан отдал гребцам приказание ехать в Скутари.
Уже стемнело, когда они приехали туда и остановились у пристани.
— Знаешь ли ты дом софта? — спросил принц своего адъютанта, выйдя с ним на берег.
— Рашид-эфенди описал мне его, пойдем, принц!
С этими словами они отправились на Садовую улицу.
Войдя в дом софта возле большого минарета, они застали там еще много народа. Один из сторожей подошел к адъютанту, и когда тот назвал себя, то всех любопытных поспешили выгнать из дома, после чего сторож нашел еще время известить о неожиданном посещении того, кто, скрываясь за портьерой, руководил ответами пророчицы.
Принц и Гассан торопливо поднялись наверх.
Принц испытал весьма странное чувство, когда вошел в таинственное помещение пророчицы, где царили полумрак и приятный запах. Даже Гассан, родом черкес, прошлое которого было полно всевозможных приключений, и тот почувствовал себя как-то странно вблизи этого удивительного существа, которое он увидел перед собой при неясном свете двух восковых свечей.
Сирра, как обычно, неподвижно сидела на возвышении, с ног до головы укутанная в длинную, широкую одежду.
Но вот неожиданно раздался ее голос, словно звон серебряного колокольчика.
— Говорите, зачем вы явились сюда? — воскликнула пророчица.
— Мы пришли за твоим советом и помощью, — начал Гассан, — открой нам местопребывание одной заключенной девушки!
— Как ее зовут и чья она дочь?
— Реция, дочь Альманзора!
Тут только узнала Сирра Гассана.
Но она не должна была обнаружить этого, не смела подать и вида, что имя Реции было близко ее сердцу. Она не имела права сказать ни одного слова от себя, она должна была только повторять все то, что подсказывал ей стоявший за портьерой.
— Что желаете вы знать? — спросила она.
— Мы пришли узнать у тебя, где содержится в заключении Реция, и нельзя ли освободить ее?
— Через час, с наступлением ночи, отправляйтесь в развалины Кадри! — прозвучал снова ангельский голос пророчицы. — Там с одной стороны увидите вы длинный, открытый, мрачный коридор, войдите в него.
— Доберемся ли мы этим путем до тюрьмы Реции?
— Вы дойдете до лестницы, поднимитесь по ней и войдете в первый боковой коридор направо от главного.
— Там найдем мы Рецию?
— В конце коридора увидите вы камеру — она там. Своей цели достигнет лишь тот, кто презирает опасности. Строго следуйте моим указаниям и отправляйтесь туда не раньше и не позже того, как я сказала!
— Благодарим тебя за сообщенные нам сведения, — сказал Гассан, — они помогут нам совершить доброе дело!
С этими словами он вместе с Юссуфом вышел от пророчицы, и оба оставили дом софта.
Вскоре после них и Мансур-эфенди вышел из дома и отправился к своему экипажу, ожидавшему его около кустарников, окружавших минарет.
Оба сторожа также ушли и оставили Сирру одну.
Невыразимый страх и беспокойство терзали ее. Она не могла предостеречь Гассана, друга Сади и Реции. Скрепя сердце, должна она была повторить слова Мансура. Она знала, что Гассан и товарищ его погибли, если последуют ее словам, а внутренний голос говорил ей, что они это непременно сделают.
Что ей было теперь делать? Она должна была спасти их. Но как она могла совершить это? Она сама, словно заключенная, содержалась под стражей. Через час Гассан отправится в развалины; если бы ей теперь удалось вырваться из дома, то она могла бы еще догнать его, могла бы предостеречь его, так что он и не узнал бы в ней ту, которая, повинуясь чужой воле, заманила его в ловушку.
Но как ей было уйти? Ворота были уже, наверное, заперты, да и сторожа внизу непременно задержали бы ее. Медлить больше было нельзя, время шло, и час быстро подходил к концу.
Сирра взглянула на окно, оно, как во всех гаремах, было заделано решеткой. Отсюда убежать было невозможно. Но были еще комнаты, окна которых не были заделаны решетками и выходили на безмолвную и пустынную Садовую улицу.
Очень часто и прежде случалось Черному гному совершать путешествия через окно, когда ее стерегли, а ей хотелось уйти. Теперь, правда, у Сирры была всего одна рука, но она и не думала об опасности, не знала страха. С непреодолимой силой влекла ее мысль, что она должна предотвратить беду и загладить свою вину, совершенную по воле другого. Она обязана была предостеречь Гассана. В эту ночь освобождение Реции не могло ему удаться. Скорее всего, ему угрожала опасность самому попасть в число заключенных. Сирра хорошо знала Мансура и его планы. Противодействовать ему и уничтожить его замыслы было ее единственной целью.
Сторожа были внизу и, конечно, уже спали. Она была одна наверху, никто не наблюдал за ней.
Она сбросила с себя длинный плащ и осталась в своем прежнем черном платье.
Тихонько прошла она в одну из передних комнат. Хотя они были и не слишком высоко от земли, но все-таки спуститься вниз через окно было нелегко.
Сирра взяла одеяло, зубами разорвала его пополам и связала оба конца вместе. Затем один из них она прикрепила к окну и отворила его.
Она осторожно выглянула на улицу и внимательно прислушивалась к малейшему шуму, но все было тихо и безлюдно.
С ловкостью кошки вскочила она на окно, схватила рукой свернутое в трубку одеяло и начала спускаться.
Наконец она была на свободе, но уже час, назначенный адъютанту принца, должен был скоро пройти, а до развалин оставалось еще достаточно далеко.
